–Зачем вы меня преследуете?
–Верните зонт,– попросила Надя.
Глава восьмая
На съемках остросоциальной телепередачи «Пусть говорят», куда пригласили родителей погибших от рук Молнии детей, случился большой конфуз. Среди приглашенных была семья Ермоловых. Степан Ермолов обвинил в гибели дочери жену, которая по его словам, будучи пьяной, не уследила за ребенком. Катерина, не стерпев несправедливости обвинений, плеснула кислотой мужу в лицо. Передачу не пустили в эфир, но запись просочилась на ютуб и распространилась по всему Интернету. Общественный резонанс всколыхнул всю страну; вюжной столице едва не начались волнения. Улицы патрулировали представители народной дружины. Участились случаи избиений. К счастью, в основном избивали подозрительных личностей. Одного педофила хотели линчевать прямо на центральной улице посреди дня, но не стали, испугавшись последствий. Впрочем, тот педофил вовсе не был педофилом; он просто любил дарить детям конфеты. После того случая он не только прекратил дарить детям конфеты, но даже при случае забрал у одного мальчика «Сникерс», чтоб никто не подумал про него дурного. Танич, видя царящую в городе паранойю, понимал, что ему лучше не высовываться: заметут. Однако он всё равно выходил на улицу и гулял допоздна. Пару раз Танича едва не арестовали, но, видя его изможденное лицо, отпускали, потому что думали, что он один из безутешных родителей мертвых детей. Танич быстро свыкся с ролью отца мертвой девочки. Он распечатал старое фото Дианочки на древнем матричном принтере и приставал с ним к прохожим: вы не видели мою дочурку? Случайный человек взял у Танича интервью и разместил у себя в блоге его трогательную историю. История вызвала бурю эмоций в русскоязычном сегменте Интернета. Танич, роняя слезы умиления, читал эту историю Зине вслух. Блогер многое переврал, но так вышло даже лучше. Зина не слушала; впоследнее время она совсем опустилась и не следила за собой. Дианочка всюду водила нетрезвую маму за руку. Танич, чтоб не видеть ее страданий, уходил в интернет-кафе и сидел там допоздна. Он придумал еще одну трогательную историю и связался с блогером. Блогер, сочувствуя горю Танича, поделился с интернет-общественностью продолжением печальной эпопеи одинокого отца. К сожалению, общественность не отреагировала; Танич успел всем надоесть. Кроме того, приближался Новый год, и люди хотели праздника, а не унылых историй об очередном неудачнике. Танич, видя такое к себе отношение, еще больше обозлился на человечество. В его мечтах человечество погибало от падения астероида или по какой-нибудь другой причине, подсмотренной им в кино. Со временем ему надоело винить человечество в своих бедах, и он задумался о новом убийстве. Хотелось убить так, чтоб люди ахнули и забыли о Молнии. Танич считал Молнию порождением современной массовой культуры, у которой нет ни прошлого, ни будущего. Себя же он представлял хранителем традиций, вроде Жиля де Рэ, деяниями которого восхищался после того, как прочел о них в «Википедии».
Однако дальше задумки дело не шло. Чтоб чем-то занять себя, Танич устроился охранником в «Интурист». В основном работа была связана с рестораном, который находился на первом этаже «Интуриста», и проститутками. Большую часть времени Танич проводил в маленькой комнате, где доедал еду, оставшуюся после клиентов ресторана. Иногда кто-нибудь из гостей ресторана начинал бить тарелки и нецензурно выражаться. Танич в зависимости от важности гостя либо вызывал полицию, либо стоял в сторонке, приятно улыбаясь, либо подходил ближе и начинал мягко увещевать. У него хорошо получалось успокаивать разбушевавшихся клиентов. Начальник охраны, толстый мужчина с повадками кита, сказал, что у Танича талант. Поработав две недели, Танич заскучал. Он огрызался на замечания начальника, не желал совершать ночной обход и выпивал в рабочее время больше, чем позволялось. Начальник сказал, что Танич зарывает свой талант в землю. Таничу же хотелось тепла. Вместо работы он пошел в баню. На следующий день ему предложили уйти по собственному желанию. Танич пошел к начальнику, желая объяснить свое поведение, но начальника не было на месте, а замначальника пригрозил, что если Танич немедленно не заберет трудовую книжку из отдела кадров, то у него возникнут проблемы. Пришлось уйти. Напоследок Танич украл в «интуристовской» кухне торт с кремовыми розами. Он хотел подарить торт Дианочке: у нее завтра день рождения. Несмотря на увольнение, настроение у него было хорошее. Убийства прекратились, и Молнию стали забывать. Город охватила праздничная лихорадка. Всюду стояли украшенные елки. В переходе молодой человек исполнял на гитаре «Jingle bells». Люди останавливались и хлопали ему. Танич тоже остановился и похлопал. Его переполняло счастье от мысли, что он скоро увидит, как улыбается Дианочка. Он протянет девочке торт, и она удивится: что это? Это торт, ответит Танич. Мне?– поразится Дианочка. Тебе, скажет Танич, потому что завтра у тебя день рождения. Дианочка прижмет коробку с тортом к груди и заплачет от радости: спасибо вам, дядя Танич. Вы не представляете, как я вам благодарна. Кушай на здоровье, скажет Танич. Он погладит Дианочку по голове, и они вместе пойдут есть торт.
Вернувшись домой, Танич обнаружил, что дверь приоткрыта. На вешалке он увидел кожаный плащ и старую бейсболку. Из кухни доносился пьяный смех. Танич украдкой заглянул туда: Зина выпивала с лысым молодым человеком, руки которого находились в постоянном движении. Молодой человек что-то втолковывал Зине, одной рукой гладя ее по бедру, а другой размахивая в воздухе. Их окутывали облака табачного дыма. Зина повторяла: «Ой, Мишенька, не надо: ты же знаешь, как мне это нравится». Мишенька говорил тихо, но веско. На столе расположилось несколько пустых бутылок, нарезка сервелата и пустая коробка из-под конфет «Ассорти». Танич поставил торт на старый тетин трельяж. Он не знал, что ему делать. В гостиной плакала Дианочка. Она сидела в углу, обняв себя за колени. Волосы скрывали ее лицо. Танич подошел к ней и тихо позвал: «Дианочка, здравствуй». Она не ответила. Он аккуратно откинул ее волосы и увидел синяки на детском лице. Дианочка толкнула его: отстань! Танич вздрогнул: он впервые слышал, как учтивая Дианочка грубит. На ее запястьях краснели следы от веревки. На голых коленках, которые она крепко сжимала вместе, запеклась темная кровь.
–Больно?– спросил он.
–Нет,– сказала Дианочка.
–Не плачь,– сказал Танич.– Я знаю, что делать.
–Я не плачу,– сказала Дианочка.
–Конечно,– согласился Танич.
Дианочка закрыла глаза, чтоб ничего не видеть, а уши затыкать не стала, потому что и так ничего не слышала, кроме голоса внутри, который кричал на нее всякие гадости. Мыслей в ее голове становилось всё меньше. Танич, видя плачевное состояние девочки, принес ей торт. Он хотел, чтоб бедный ребенок почувствовал праздник, но Дианочка ничего не почувствовала; она даже не пошевелилась. Танич пошел на кухню. Возле двери он застыл, сомневаясь. Мишенька рассказывал Зине, какие все уроды вокруг. У него был звучный голос. Говорил он так, что заслушаешься. Однако говорил он не только об уродах. У него был план переустройства жизни: люди, последовавшие этому плану, обретут вечное счастье.
–Даже уроды?– спросила Зина.
–Уродов не станет,– терпеливо объяснил Мишенька.
От убедительности его слов Зина вся заволновалась. Будущее, нарисованное Мишенькой, походило на парк аттракционов, по которому гуляют разодетые дамы в воздушных платьях, достойные джентльмены в элегантных костюмах и вежливые ребятишки в матросских костюмчиках. В платье, наверно, неудобно, подумала Зина, еще и на каблуках, но я как-нибудь переживу. Мишенька, увлекаясь, говорил всё громче и убедительней. Из его слов выходило, что такой мир давно бы настал, если бы не огромное количество идиотов, которые не в состоянии осознать простых истин. Зина кивала: Мишенька, как ты прав, сколько дураков на свете; не знаю, что и делать. Ладно дураки, возмущался Мишенька, так они ж еще и упертые: считают, что правы.
–Боже,– ахнула Зина,– какая страшная нелепость.
–Именно,– согласился Мишенька.
Далее он выпил коньяку, закусил конфетой и почувствовал вдохновение.
–Лично я считаю,– сказал он,– что за тупость следует отправлять на общественно полезные работы; пусть роют траншеи вместо того, чтоб озвучивать свои дебильные мысли. А самых упоротых – на урановые рудники. Пускай вкалывают, пока не сдохнут.
–И стране польза,– поддакнула Зина.
–Стране?– Мишенька хмыкнул.– Отчего вы так мелко мыслите, Зинаида? Мы говорим о переустройстве мира, а не отдельной взятой страны.
–Да-да,– поспешно исправилась Зина,– но ведь надо с чего-то начинать?
–Надо,– задумчиво согласился Мишенька.
