Анжеле и её подпевалам, а также самому вредному парню — Моисейских, который был панком и неформалом. Ксюша даже влилась в их неформальскую тусовку, за что Моисейских во всеуслышание объявил, что больше никто не может Ксюшу как-то обзывать и она под его защитой. Проблема была лишь в том, что именно он всегда и обзывал, а за ним все повторяли. До девятого их класс вообще был сущим кошмаром. Дикие, злобные, глупые и жестокие дети. В девятом к ним вдобавок перевели двух новичков-второгодников, которые к окончанию Кирой школы успели сесть в тюрьму, один за воровство, другой за изнасилование.
Киру тоже пытались травить, давить, заставить присоединиться к какой-то из «группировок», но она не поддалась, а на всякие обзывательства училась отбривать сарказмом и шутками, чтобы «опустить» того, кто до неё докапывается. Было очень тяжело, и мама просила потерпеть до десятого, что дальше все полудурки уйдут и станет легче. Легче действительно стало, да и атмосфера в классе стала дружелюбной и классной. Из парней остались только четверо, и с тремя из них Кира дружила. Анжела осталась, но две её главных подпевалы и Моисейских ушли в ПТУ, так что власть была потеряна.
Ксюша же продолжала всем помогать, хотя её помощь была нужна буквально паре человек, и подруга переключилась на восьмиклассников.
Кира точно не помнила, когда Ксюша стала им помогать, но, кажется, после того, как объявился тот дурачок, то ли Серёжа, то ли Стасик, из этого восьмого класса. Этот Серёжестасик постоянно докапывался до Киры. То ли у него так играли гормоны, а такой возраст, что ни до чего кроме «дёргать за косички» парень не додумался, бегал по коридорам, обзывался, пихался, громко просил разрешения ущипнуть за задницу или взяться за грудь, показывал неприличные жесты и всё такое прочее неприятное и мерзкое. Эти самые девчонки, которые танцевали в паре метров от них с Таней, только хихикали и подначивали одноклассника на новые «подвиги», а тот и был рад стараться с каждым разом всё больше наглея и пьянея от своей безнаказанности.
Несколько раз Кире пытались помочь одноклассники, вроде как хотели этого Серёжестасика выловить и что-то объяснить, и, кажется, даже говорили ему отстать от неё, но не помогало. К тому же этот Серёжестасик был довольно крупным и мощным с печатью отсутствия интеллекта на прыщавой физиономии, если судить по описанию Ксюши. Так что «разговоры» с таким не прокатывали, а чтобы подраться у их «интеллигентов» не хватило бы ни духу, ни сил. Да и неизвестно, кто бы ещё вышел победителем. Так что единственное, что парни могли, если на горизонте появлялся Серёжестасик, это коллективно его посылать, а затем уводить Киру в класс. По факту получалось, что восьмиклассник зашугал одиннадцатиклассников. А Ксюша ходила «на поклон» к этому классу и решала им домашку, чтобы её не коснулась чаша сия.
Кира уже не могла вспомнить, что было последней каплей, то ли какие-то записки, то ли очередное обзывательство на весь коридор школы, когда все оборачиваются и смотрят с осуждением — и почти всегда эти взгляды и мерзкие хихикания были направлены на неё. Но она решила проблему Серёжестасика сама. Узнала когда у его восьмого класса классный час по расписанию, подождала пока тот начнётся, постучалась, вошла и при всём классе и учительнице, оказавшейся их географичкой, спокойно с ленивой понимающей улыбочкой сказала их классной, что ей уже надоели тупые подкаты от малолетнего дебила с муравьями в штанах и что, пожалуйста, кто-нибудь должен объяснить этому маленькому мальчику, что у Серёжестасика нет и тени шанса, так как у неё уже есть парень. И что Серёжестасику надо попытаться очаровывать девочек своего уровня и круга общения. Тогда Киру всю колотило внутри, но она не подала и вида, как трудно ей улыбаться и быть спокойной. Она только радовалась, что её кожа не краснеет и не может выдать, как противно и стыдно ей было унижать другого человека. Весь восьмой «А» смеялся и повторял её реплики, рождённые почти спонтанно. Пришлось бить по больному, чтобы наверняка, и чтобы до Серёжестасика дошло. Учительница пообещала разобраться. Кира покинула тот класс с видом победительницы. Серёжестасик примолк, и до этого момента Кира про него не вспоминала.
— Я чувствую какую-то опасность, — внезапно предупредил Грим, вырвав из воспоминаний.
— Что? Какую опасность? — завертела головой Кира в поисках. — На нас что-то может упасть?
— Не знаю, но все конструкции стабильны, а вот возмущение потоков…
Договорить Грим не успел, потому что на Киру спиной налетела какая-то девчонка из соседнего круга, где танцевали теперь уже девятиклассницы.
— Извините, — машинально сказала Кира, которая в последний момент почти ушла от соприкосновения. На дискотеке могли махать руками, так что обычно она настраивалась на подобное восприятие, чтоб её никто не брякнул в танцевальном порыве.
Девчонка развернулась к ней, и Кира на мгновение застыла, заметив перекошенное злостью лицо.
— Ах ты сучка!
— Берегись, — закричала Таня, и Кира поняла, что видит замах ногой, который летит ей в голову, точней, в лицо. Несмотря на росток ей до плеча, растяжка и видимо какая-то подготовка у внезапно напавшей девчонки была.
Вокруг просто моментально образовалось пустое пространство. В последнее мгновение Кира успела чуть отшатнуться, и удар, который мог разбить ей нос, прошёл по касательной. Щёку обожгло болью, но от хлынувшего адреналина Кира её почти не ощутила. Сейчас было важней не дать себя завалить и запинать. А ещё было страшно, что к напавшей присоединятся, а вокруг никого из знакомых.
Кира дралась.
Дралась класса до пятого. Но всегда это была драка «на сдачу», когда кто-то на неё нападал. Иногда одноклассники специально её доводили, пихали и толкали, и тогда Кира считала, что на неё напали, а значит, можно «дать сдачу». Она никогда не нападала первой. Но «слава» бойца, от которого можно получить по зубам и который всегда побеждал, становясь диким и бешеным, давала ей некоторую фору в отстаивании своей независимости в классе.
В детстве она была что называется «пацанкой», ходила в шапке, закрывающей косички и прохожие обращались к ней «эй, мальчик» и ей это нравилось. Она бегала с парнями по стройкам, разводила костры и лазила по помойкам. Однажды, когда она шла домой вместе с Моисейских и ещё одним одноклассником, который жил в соседнем подъезда, к ним пристали какие-то хулиганы постарше, кажется знакомые Моисейских, а этот тогда «вроде как друг», выставил вперёд Киру, прикрывать, и парни трусливо сбежали.
