он приблизился к поверженному зверю и, выпучив глаза, прошептал:
— Ху.
— Что, ху? — буркнул Шанкар. — Тебя кто охоте учил, дурак?
Тот либо не понял, либо не обиделся. На пухлые щеки Ли стал возвращаться румянец. Он с удивлением рассматривал поверженного зверя, а затем перевел взгляд, полный восхищения, на спутника.
— Ты убить ху!
— Ну, да, — проворчал тот и пожал плечами, — охотник я или нет?
— Ты... ты... — Ли буквально захлебывался от восторга, — Ху-ши!
Лицо Шанкара прояснилось, с уст внезапно сорвался смех. Тело расслабилось, он оперся на копье.
— Надеюсь, это не что-то грубое.
— Воин-ху!
— Как скажешь, Ли, — хмыкнул охотник, — как скажешь. Но...
Ему очень льстил этот восторженный взгляд. Пусть Шанкар был опытным охотником, но из схватки с синха не каждому суждено выйти победителем. И он прекрасно помнил, как в прошлый раз полосатый зверь едва не изодрал его в клочья, защищая детенышей в зарослях тростника. Однако сейчас, когда мгновения схватки миновали, вопросы зародились в голове Шанкара.
Он опустил взгляд на неподвижное тело. В желтых глазах больше не было ни безумия, ни жизни.
Охотник нахмурился.
— Странно.
— Э? — Ли продолжал улыбаться.
Не обращая на него внимания, Шанкар произнес, разговаривая сам с собой:
— Синха обычно так не нападают. Они прячутся в высокой траве или кустарнике. Атакуют внезапно. А этот несся сквозь джунгли, не скрываясь... хм...
Охотник вспомнил безумный взгляд зверя. Слюну, капавшую меж острых клыков.
«Он был безумен? Но что послужило причиной? И...».
Тут он вновь перевел взгляд на спутника. Завидев его хмурое лицо, Ли перестал улыбаться и недоуменно захлопал большими глазами.
— Почему он погнался за тобой?
— Э?
— Когда я упал, синха не стал добивать меня, а рванул к тебе. Почему?
Тот лишь недоуменно пожал плечами.
«Быть может, зверь ему мстил? Нет. Вряд ли. Такой увалень, как Ли, скорее в штаны наложит, нежели пойдет с охотой на синха. Тогда почему?».
Подумав с минуту, Шанкар пришел к выводу, что не стоит искать разумности в поведении бешеного зверя. А из-за чего тот обезумел уже неважно. Главное, оба остались целы.
— Ладно, — улыбнулся он, — пойдем. Нам ведь еще дичь пострелять надо. Мясо синха есть нельзя.
— Э!
— Что еще?
Ли достал из-за пояса небольшой, но острый нож и указал им на зверя:
— Шкура ху.
— Зачем?
— Тебе!
Брови Шанкара взмыли вверх:
— Мне? Но для чего?
Ли снова расплылся в улыбке. Глаза засветились восторгом.
— Ты Ху-ши! Шкура ху тебе!
Шанкар издал тихий смешок:
— Ну, если настаиваешь.
Пока Ли возился со свежеванием синха, охотник бросил косой взгляд на джунгли и идола, наполовину скрытого мхом и травой.
«Что он там говорил? Языцы? Надо будет спросить об этом у Кали. Или Хэна».
Схватка с опасным хищником полностью притупила воспоминания о прошлой ночи и странном видении. Сейчас Шанкар просто надеялся, что призрак Нилам оставит его в покое.
***
Юн вздрогнул и обернулся через плечо. Пар изо рта повалил сильнее. Тело пробрал озноб.
Позади на берегу стоял Джен, один из лучших искателей меда в округе. Он опустил голову в почтительном поклоне.
— Нань Юн.
— Джен? — продолжая дрожать и растирать руки, старейшина поднялся. — Морозненько сегодня, правда?
Тот натянуто улыбнулся и распрямился:
— О, да, бо. Сегодня как-то сурово.
— Так же сурово, как и твое лицо, — подметил Юн, — вижу, сказать что-то хочешь, на душе нехорошо.
Джен замялся:
— Прости, нань, абы не в свои дела я нос орлиный свой сую...
Тот ободряюще улыбнулся:
— Да говори уже, а то закоченеем тут. Надо штанишки потеплее поддеть. Ох-ох-ох.
Бортник какое-то время еще колебался, но потом, тоже начав замерзать, выпалил:
— Дэй не вернулся ишо.
Юн нахмурился:
— Да, я знаю об этом.
— Шу совсем замкнулась. А доча их места не находит. Я... прости, нань, не могу я на них таких смотреть. Сердце кровью обливается. Разреши сходить поискать его!
Старейшина вздохнул и поднес ладони ко рту. Морщинка на лбу
