узкой для него, выставив ноги в проход, лежал Вик. На лбу у него красовался компресс, сделанный из какой-то чёрной тряпки, одна рука покоилась на груди, другая безвольно свисала до Пола. Ди сидела рядом с ним, поджав ноги по-турецки.
Когда Ри уже направилась к выходу, скрипачка мощной рукой схватила её за полу кардигана и спросила:
— Ну у тебя-то с собой таблетки есть? Обезбол какой-нибудь? Он скоро проснётся, надо будет что-то делать.
Ри помотала головой.
— А у вас?
— У нас для этого был Вик…
«А у меня — Нюсик», — подумала Ри, но вслух ничего говорить не стала, только печально вздохнула.
В дверях она шепнула Дану:
— Что ты задумал? Ты его правда тут кинешь?
— Надо кое-что проверить. Если я прав, Сен успокоится и перестанет дурить. Если неправ, этого, — Дан махнул рукой на неподвижного Дима, — мне не жалко.
* * *
Ри поставила бутылку воды на асфальт рядом с Димом, положила пакет с печеньем ему на колени. Пленник, уже освобождённый от пут, проводил её безучастным взглядом. Казалось, ему сейчас всё было едино.
Стараясь не поворачиваться к нему спиной, Ри сделала несколько шагов, убедилась, что Дим не пытается напасть, перешагнула через высокий бордюр, отделявший тротуар от проезжей части, и побежала к трамваю. На фантомы проезжающих мимо машин она не обращала внимания.
Когда до распахнутых дверей оставалось совсем немного, над головой Ри что-то грохнуло, полыхнуло, её толкнуло под колени и… Последним, что она успела увидеть, было перекошенное от страха лицо Дана. Она ещё почувствовала, как её втаскивают в салон, но мир уже померк и погрузился в тишину.
Сколько она пробыла в забытьи, несколько мгновений или несколько минут, Ри не понимала. Первыми вернулись звуки: вопросы Дана, голос Ди, говорящий, мол, жива, цела, возможно, контужена, звон трамвая. Они доносились как будто сквозь толщу воды. Следом она ощутила, что лежит на жёсткой деревянной лавке, и тонкие планки больно упираются ей в лопатки. Мир качался. То ли голова кружилась, то ли трамвай продолжил свой путь сквозь туман.
— Мы едем? Мы едем? — Ри поднялась на локтях и открыла глаза. Голова тут же налилась тяжестью.
— Тихо, не рыпайся, — сказала Ди, укладывая её обратно на лавку. — Нам с одним возни хватает.
Из мельтешения искр и тёмных пятен возникло лицо Дана, всё ещё серьёзное и обеспокоенное, но хоть не испуганное.
— Мы стоим. Трамвай отказывается ехать без этого гадёныша.
* * *
Ри в окно наблюдала, как Сен и Ди второй раз за ночь паковали Дима. Флейтист поднял его на ноги едва ли не за шкирку, такого жалкого и безобидного, что хоть плачь, и пару раз сунул кулаком в солнечное сплетение. Дим задёргался, согнулся и получил ещё один удар, на этот раз от Ди.
На скамейке напротив неё заворочался и заохал Вик. Действие сонных чар проходило, к нему возвращалось сознание, а вместе с ним и чувствительность.
Ди, между тем, продолжала связывать пленника оборкой, оторванной от подола длинной юбки. Ри думала, заметит это кто-нибудь из фантомов или нет. Прохожие шли по своим делам, добирались до края моста и начинали свой путь снова. Разве что одному, чья траектория проходила ровно там, где стояли Ди, Сен и Дим, пришлось сделать небольшой крюк.
— Ну что, может, шею ему свернём? — предложил флейтист, вталкивая пленника в салон. — А то он опять чего-нибудь выкинет.
— Мы уже пробовали его оставить, — мрачно заметил Дан. — Трамвай никуда не поехал. Мы не знаем, что будет, если кто-то умрёт. Хорошо, если нас выкинет обратно. А если мы встрянем тут навсегда?
Сен разочарованно вздохнул и пинками загнал Дима в хвост трамвая, подальше от остальных. Ри поймала себя на мысли, что шарахнуть его заморозкой было не такой уж плохой идеей.
— Ну что, все в сборе? — окидывая салон взглядом, спросил Дан.
— Все, все… — откликнулась Ди.
Трамвай, словно откликаясь на эти слова, зазвенел, залязгал и, покачиваясь и разбрызгивая искры, тронулся с места.
* * *
Мир постепенно приобретал привычные очертания. Она сидела, положив голову Дану на плечо, и ей посреди тумана и хаоса было так тепло и уютно, что захотелось даже, чтобы эта поездка не кончалась.
Гитарист-совёнок, свернувшись, дремал на лавке, связанный Дим скорчился на полу — скрипачка только-только усыпила его короткой мелодией и вернулась к Вику. Басист вздрагивал и охал, но до конца в себя так и не приходил. Сен возился с флейтой.
— Ты как? — Голос Дана вырвал Ри из сонного оцепенения.
— Ничего, — отозвалась она. — В ушах немного звенит, а так нормально.
— Ты сможешь?
Ри молча кивнула.
— Если хочешь, я сам, — продолжил Дан. — Но мне нужны слова. Я их не помню.
«Я тоже», — чуть не сказала Ри. Строки стихотворения смешались у неё в памяти, слова сорвались с насиженных мест и бросились в пляс. Что там должно было быть? «Постой, паровоз»? Или «глубокоуважаемый вагоноувожатый»?
На соседней лавке дёрнулся Вик и громко и отчётливо поинтересовался у некого Вадика, на что он ловит, на мотыля или на опарыша. Ди громко вздохнула: «Да за что мне всё это!» — и принялась его успокаивать.
— Я всё забыла, — сказала Ри, глядя в глаза Дану. — То есть, не всё, что-то вертится на языке, а поймать не могу…
* * *
Трамвай понемногу сбавлял ход, и за окнами его в прогалах тумана виднелось что-то сероё, тяжёлое. Ри лежала в полудрёме, пристроив голову на колени Дану, и наслаждалась тем, как он перебирает её короткие волосы. Серого за окнами становилось всё больше, оно вытесняло белые комья тумана и заполняло собой всё.
По крыше что-то застучало, запрыгало, и на стёкла легли первые росчерки дождевых капель. Трамвай заскрипел тормозами.
— Что, уже приехали? — вялым голосом спросила Ди.
— Да щас, — откликнулся Сен.
— И где мы?
— «Химбарахло»…
Ри и без уточнений от Сена узнала помпезную высокую колоннаду, за которой в отдалении скрывался античный фасад Дома культуры. Ветер гонял по двору последние жёлтые листья. На стёкла припаркованных рядом машин ложились косые росчерки дождя. Выходить из тёплого салона трамвая наружу не хотелось.
— А как… А почему? — продолжала удивляться Ди. — У вас не получилось?
