— Я уже встречался с ним, — тоскливо ответил художник, дергая себя за рыжую прядь. — Он сказал сразу, что тут расследовать нечего, и даже слушать меня не стал.
Я немного помедлила перед тем, как ответить.
— Может, он прав, и это действительно было самоубийство?
Эрвин покачал головой.
— Нет. Я знаю точно. Патрик бы никогда и ни за что… Нет. Он не мог просто вот так повеситься. Если бы вы поговорили с мистером Норманном и убедили его выслушать меня внимательно…
Как бы только от моего вмешательства хуже не стало. Особенно после того, что произошло вчера.
Но Эрвин смотрел на меня с таким отчаянием — как будто я была его последней надеждой.
И я решилась.
— Хорошо. Попробую переубедить мистера Норманна, хотя и не могу ничего обещать. Он очень… упрямый человек. С другой стороны, мистер Норманн крайне любопытен. Если получится заинтересовать его вашим делом, то он сам добьется в Управлении Спокойствия инициации расследования.
— Уповаю на это, — мрачно ответил художник. — Благодарю вас, леди Виржиния… и прошу прощения за то, что ворвался в «Старое гнездо» в таком виде.
— Не извиняйтесь, мистер Калле. У вас была серьезная причина — и да уберегут небеса нас всех от подобных причин.
Вскоре начали подходить первые посетители. Как назло, гостей сегодня было много — с самого открытия. Мадлен пришлось увести художника в верхние комнаты и уложить там на кушетку: после целого кувшина медово-лимонного настоя мелиссы его сморил сон, а просто вызвать кэб и отправить Эрвина домой мне совесть не позволила. Ближе к вечеру художник проснулся сам, передал через Георга уверения в своей сердечной благодарности и незаметно покинул «Старое гнездо» через черный ход.
Рассказ Эрвина Калле не выходил у меня из головы целый день. Я с видимой беззаботностью обсуждала с леди Чиртон и миссис Джонстоун фасоны летних платьев и внезапно захватившую умы бромлинских кокеток моду на бумажные зонтики в чжанском стиле, рассуждала о мифологических мотивах в последнем сборнике стихов Эмили Скаровски, поддерживала беседу о скачках и жаловалась на жару — но мысли мои постоянно возвращались то к истории Патрика Мореля, то к ссоре с Эллисом накануне.
Ближе к восьми часам в кофейню заглянул Луи ла Рон, как всегда, со свежей газетой. Я не упустила случай и расспросила его о смерти Патрика Мореля. Ей была посвящена небольшая заметка, как оказалось, во вчерашнем выпуске — всего на десять строк. Ла Рон быстро нашел заметку на последней странице, среди некрологов. Я перечитала ее дважды и загрустила.
Такие сухие слова!
Родился, жил, умер — скорбим. Внезапно выяснилось, что не только широкой публике, но даже и близким знакомым мало было известно о нем. Вот, например, о его возлюбленной — той, с которой Патрик, по словам художника, намеревался связать себя узами брака — даже не упоминалось.
Заметку я аккуратно вырезала и отложила. Пригодится для беседы с Эллисом. Детектив обычно приходил ближе к полуночи. Я нарочно закрыла «Старое гнездо» пораньше, сама сварила кофе и подготовила его любимые пирожные.
Однако Эллис не пришел. Ни этим вечером, ни в следующим, ни через три дня.
Зато Эрвин появлялся каждый вечер. Смотрел на меня вопросительно, дожидался виноватого «Пока еще нет, мистер Калле», допивал кофе — и уходил. На четвертый день я не выдержала. Написала записку и отправила с курьером по давно наизусть зазубренному адресу.
И — приготовилась ждать.
Он постучал в двери черного хода в четверть первого. Я вздохнула с облегчением, поправила прическу, сняла льняную салфетку с блюда с пирожными. А буквально через мгновение хмурый Георг проводил Эллиса в зал и сам отправился на кухню — готовить кофе.
— Доброй ночи, леди Виржиния, — подчеркнуто вежливо поздоровался детектив. Серые глаза его были холодными, как лед. — Чем обязан такому, гм, настойчивому приглашению?
— Были причины, — я улыбнулась. — Прошу, присаживайтесь, Эллис.
Он так и остался стоять посреди зала, комкая в руках кепи.
— А если бы я не пришел? Вы правда бы так и сидели за этим столиком всю ночь, не смыкая глаз, как грозились?
— Эллис, вы знаете меня достаточно хорошо и можете сами ответить на этот вопрос, — я вздохнула и вновь указала ему на стул. — Не стойте, пожалуйста. Мадлен сейчас принесет кофе. А эти пирожные и сырное печенье я сама готовила, мне только немного помогала миссис Хат.
С видимой неохотой детектив опустился на стул и небрежно бросил кепи на стол.
— Кажется, вы упоминали, что у вас есть ко мне дело, леди Виржиния?
Я молча подвинула к нему газетную вырезку. Эллис быстро пробежал ее глазами и фыркнул.
— И что это? Новости я читаю и так. Для этого мне не обязательно заходить в «Старое гнездо», леди Виржиния.
«Никто не говорил, что это будет легко, — я медленно выдохнула и улыбнулась самой обаятельной своей улыбкой. — Соберись, Гинни».
— Мне показалось, что вам эта новость будет интересна. К тому же в этот некролог вкралась ошибка. Патрик Морель не совершал самоубийства, его убили.
— Да ну? — заломил брови домиком Эллис в комично гипертрофированном удивлении. — И откуда бы вам это знать?
— Из самого достоверного источника, — с достоинством ответила я, и детектив заинтересованно подался вперед:
— О, так это вы вздернули беднягу Мореля на веревке? Могу я считать ваши слова чистосердечным признанием?
Щеки у меня как ожгло оплеухой.
— Не говорите глупостей, Эллис. Я понимаю, что вы сердитесь на меня, но смерть человека — не повод для ерничанья. Просто выслушайте для начала. Недавно ко мне пришел мистер Калле — он довольно известный художник…
Я неторопливо пересказывала историю Эрвина, а Эллис в это время флегматично хрустел печеньем. Бесшумно подошла Мадлен и составила на стол две чашки — с кофе для детектива и с теплым ванильным молоком для меня. Эллис с видом избалованного аристократа понюхал свой напиток, поморщился — и потом милостиво изволил отпить.
Георг, наблюдавший за этим представлением от двери в служебное помещение, потемнел лицом. Ох, зря детектив так отнесся к кофе — ведь не я его готовила… А Георг — человек весьма злопамятный.
— Чего вы хотите от меня, Виржиния? — устало перебил меня Эллис на середине рассказа о бедняге Мореле. — Скажите уже прямо.
Я не стала больше затягивать.
— Возьмитесь за это дело. Найдите убийцу или убедите Эрвина Калле в том, что Патрик Морель покончил с собой.
— Делать мне больше нечего, — скривился Эллис и поднялся на ноги, решительно отодвинув стул. — Я, пожалуй, пойду, Виржиния. Спасибо за угощение и рассказ, но мне пора. Кстати, печенье вы пересолили.
— Эллис, постойте!
Я тоже резко поднялась… и тут нервное напряжение последних дней и четыре чашки кофе, выпитые с утра — между прочим, в четыре раза больше моей нормы — дали о себе знать. Голову резко повело, и я даже не опустилась — в полубессознательном состоянии осела на стул, а потом под щекой незнамо как оказался шершавый лен скатерти.
— Виржиния, вы же не думаете, что на меня можно воздействовать такими примитивными… — глухо, как из подвала, донесся до меня голос Эллиса. — Ох, проклятье! Мадлен, или кто шпионит там, за дверью — принесите холодной воды и полотенце, быстро!
— Не надо, — губы мои были ужасно непослушными. — Я в порядке…
— Вижу я, как вы «в порядке», — проворчал детектив, помогая мне усесться на стуле прямо. — Куда ж вы все под стол сползаете, Виржиния… И сколько в вас весу? Я удержать точно не могу.
— Достаточно для леди.
— Лаконичный ответ.
Тут подоспела Мадлен с кувшином холодной воды и, видимо, не разобравшись сначала, почему Эллис надо мной склонился и обхватил руками, выплеснула половину на него. Оставшейся воды мне вполне хватило, впрочем. Глотнув холодного и обтерев влажным полотенцем лицо, я почувствовала себя значительно лучше и даже смогла улыбнуться Эллису:
— Простите. Наверное, это из-за жары. Неважно чувствую себя в последнее время. Вы, кажется, хотели идти?
— Уже передумал, — Эллис с тяжким вздохом вернулся за стол и подпер кулаком щеку. — Виржиния, я догадываюсь, что ваш друг-художник не на пустом месте поднял шум, но заниматься всеми этими театральными делами мне совершенно не хочется. Там та еще змеиная нора, поверьте.
— А если я вас попрошу?
— А вы откликнулись на мою просьбу устроить Лайзо водителем? — сдержанно ответил Эллис. — Он, конечно, не подарок, но я просто так своим словом не разбрасываюсь. Если говорю, что вам полезен будет такой человек среди прислуги, значит, так оно и есть.
— Предположим, — я опустила ресницы. Вот и начался торг. Следовало ожидать этого, конечно. — Я готова обдумать ваше предложение еще раз, Эллис, если вы раскроете карты. Не люблю, когда мне морочат голову.
