Рассказ произвёл впечатление, и Гонкур вновь ощутил себя в центре внимания.
— Господин Гонкур, как же вы решились войти в пустую баню? — спросила брюнетка, расширяя глаза.
Молодой человек не успел ответить, потому что его опередил Вандесарос.
— А он, Рената, рассудил, что призрак не может играть на гитаре, ибо не обладает плотью, — разъяснил старик и добавил, бросив испепеляющий взгляд на сестру и госпожу Васар. — В самом деле, не может ведь столетиями существовать какой-то Чёрный кавалер, выходить из портрета, играть на гитаре да ещё творить всякие пакости.
Гонкур понял, что Чёрный кавалер — скорее всего, призрак, в которого верят старые дамы, и спор о нём ведётся постоянно, то затихая, то возрастая до военных действий. Колкость старика Вандесароса была неприятна госпоже Кенидес, а госпожа Васар, слушавшая историю с интересом и даже с уважительным удивлением посмотревшая на молодого археолога, теперь резко переменила своё мнение и об истории и о её герое и выглядела рассерженной и непреклонной.
— Брат, ты не прав, — строго возразила госпожа Кенидес, которая, по-видимому, не считала себя вправе промолчать, когда говорились такие кощунственные вещи, но старалась сдерживаться, чтобы дело не дошло до ссоры и у гостей не осталось неприятного впечатления от её дома. — История нашего рода подтверждает существование Чёрного кавалера, и спорить с этим безрассудно.
— А что это за Чёрный кавалер? — не выдержал Гонкур.
Витас дёрнулся вперёд всем телом, и было совершенно очевидно, что, если бы они были одни, мальчик сразу же разъяснил, какой феномен скрывается за этим именем, и любопытство молодого человека было бы тотчас удовлетворено, однако приходилось считаться с присутствием тонных старых дам.
— Разве брат вам ничего о нём не рассказывал? — удивилась госпожа Кенидес, а госпожа Васар с таким выражением обвела глазами двух археологов, словно умолчание о таком явлении, как Чёрный кавалер, было необъяснимой и почти преступной странностью.
— Я никогда не рассказываю сказок, — фыркнул неукротимый старый инвалид.
На лице Чорады промелькнул ужас, Витас злорадно ухмыльнулся, а взгляд Мигелины затуманился. Рената задорно подняла голову, следя за столкновением и поглядывая на интересного соседа, а Каремас хмуро отвернулся от Гонкура.
— И я почти ничего не знаю о Чёрном кавалере, — сказал жених Мигелины, торопясь предотвратить неминуемую стычку стариков. — Расскажите нам про него, госпожа Кенидес.
— Пожалуйста, госпожа Кенидес, — поддержал его Гонкур, руководствуясь теми же благими намерениями и опасаясь повернуть голову и встретить насмешливый взгляд неверящего в фамильный призрак старика Вандесароса, а также стараясь не глядеть на Медаса, от которого не ждал дружеского к себе отношения, несмотря на спокойствие и благожелательность последнего, потому что жениху обязательно должно быть невыносимо наблюдать за повышенным вниманием постороннего к своей невесте, как бы он не старался скрыть свои чувства.
Обеим дамам был приятен интерес Медаса и Гонкура к их призраку, поэтому они переглянулись с понимающими улыбками, а Медас, вместо того, чтобы пылать от ревности и ненависти к молодому археологу, пытающемуся привлечь к себе внимание любимой девушки, совершил непонятный для Гонкура поступок, доброжелательно кивнув своему врагу. От подобной незлобивости у Гонкура осталось двоякое чувство: ему и приятно было, что Медас не затаил на него обиду, но и досадно, так как его приветливость наводила на мысль, что он считает стойкость своей избранницы вне подозрений, и Гонкур, которому понравилась девушка, напрасно остановил свой выбор на таком недоступном объекте.
— Всем известна эта легенда, — нерешительно произнесла госпожа Кенидес. — Не будет ли скучно остальным?
— Ах, тётя, расскажите! — попросила Чорада с такой страстью, словно начисто забыла историю.
— Мама! — Витас ограничился лишь обращением, но вложил в него очень много оттенков, от просительного, относящегося к матери, до самодовольного, предназначенного Гонкуру, перед которым у него наконец-то появилось хоть какое-то преимущество. С лошадью призрак сравниться, конечно, не мог, но всё-таки…
— Мы с удовольствием послушаем, — сказала Мигелина за всех, а Рената энергично кивнула.
— Ладно, я расскажу о нашем предке, получившем имя Чёрного кавалера, для вас, господин Гонкур, для вас, господин Медас, и для всех, кто захочет меня слушать. А кто не хочет слушать сказки, — тут госпожа Кенидес метнула сердитый взгляд на брата, — пусть не слушает.
И под сверканье молний, грохот грома и вой ветра она поведала своим внимательным слушателям (большая часть которых знала эту историю наизусть, но всё равно слушала, затаив дыхание) следующее.
Давно это было, больше двухсот лет назад. На том одиноком холме, который вы можете увидеть из наших окон, когда молния освещает дали, а дождь льёт чуть слабее, стоял прекрасный замок. Владельцем его был Ниг'ейрос Вандес'арос, человек богатый и знатный. Красив Нигейрос был так, что соседи шутили: "Люди едут издалека, чтобы полюбоваться Замком Ру'ин, а любуются его владельцем". Но это была неправда, и, хоть многие путешественники прибавляли десятки миль к своему пути, только чтобы взглянуть на знаменитый замок, осматривали они его лишь снаружи и предпочитали держаться подальше от его стен с воротами, всегда открытыми настежь, и от его хозяина, потому что Нигейрос был настолько же жесток, насколько красив. Много гнусных поступков совершил этот человек, и лишь малую часть из них донесли до нас древние записи, но и этого было бы достаточно, чтобы самое имя его предать проклятию и никогда не вспоминать о нём, если бы он сам не напоминал о себе самым ужасным образом.
Боялись люди Нигейроса, и никто никогда не попросился бы на ночлег в его замок, несмотря на гостеприимно распахнутые ворота, слишком уж много таинственного и страшного таилось за толстыми стенами. Случалось, что в самые тихие ночи со стороны замка доносился грохот, и высокие башни освещались белым пламенем. Сначала соседи выскакивали из домов и бежали к замку, думая, что там пожар, но, приблизившись, с удивлением убеждались, что он погружён в темноту и тишину. Тогда люди поскорее поворачивали обратно и не останавливались до тех пор, пока не оказывались дома за крепко запертыми дверьми. Постепенно шум и белое пламя перестали обманывать людей и никого уже не могли выманить на улицу, но разговоры о таких необычайных явлениях не смолкали. А ещё заметили люди, что во время грозы на остроконечных верхушках башен вспыхивают голубые огни, и назвали их "дьявольскими огнями Нигейроса".
Однажды один из тех безрассудных смельчаков, которые на спор готовы залезть в саму преисподнюю, выпил лишнее и начал хвастать, что не побоится ночью в одиночку пойти к Нигейросу и посмотреть, что творится в Замке Руин. Злые приятели поймали его на слове, и решено было, что на следующую ночь этот человек, а звали его Ром'ерос, пойдёт в замок. Утром смельчак протрезвел, но было уж поздно брать слово назад, так что в полночь он отправился в гости к Нигейросу. Приятели проводили его до ворот замка, чтобы он не вздумал сбежать и отсидеться в лесу, а наутро сочинить какую-нибудь историю, сами же укрылись в ближайших кустах. Услышали они только тихий стук, когда Ромерос подошёл к замку, да скрип двери, а потом до них всю ночь не доносилось ни звука. Наутро они увидели, что из ворот вышел человек, оглянулся и быстро пошёл к деревне. Это был Ромерос.
Приятели догнали смельчака и попытались узнать у него, что же он увидел в замке, но тот молчал всю дорогу и, лишь придя в деревню, рассказал обо всём, что с ним приключилось.
Расставшись с друзьями, Ромерос вошёл в ворота и очутился на лужайке, поросшей низкой мягкой травой. Её пересекала узкая дорога и, проходя мимо двери замка, исчезала за углом. Ромерос заглянул туда, заметил вырисовывающиеся в темноте невысокие каменные строения, но осматривать их не стал. Набравшись решимости, он вернулся, постучал и стал ждать. Дверь вскоре открылась и, пропустив его внутрь, закрылась опять. Ромерос оказался в обширном слабо освещённом помещении и остановился, не зная, что делать дальше. Услышав за спиной шорох, он обернулся и увидел Нигейроса, стоящего у двери с подсвечником в руке и вопросительно смотрящего на него. Ромерос поклонился хозяину и растерянно молчал, затрудняясь объяснить свой неожиданный приход. Красота Нигейроса в эту ночь казалась страшной, а его взгляд лишал способности думать.
Видя, что гость или онемел или совсем одурел от собственного нахальства, хозяин жестом предложил ему следовать за собой, полагая, должно быть, что со временем и в другой обстановке ситуация всё-таки разъяснится. Ромерос на негнущихся ногах поднялся по широкой лестнице и через несколько тёмных залов прошёл в кабинет владельца замка. Нигейрос зажёг две свечи, указал гостю на кресло, а сам занял другое напротив. Ромерос сел и, чувствуя полную неспособность придумать подходящий предлог для своего появления здесь, продолжал хранить упорное молчание. Нигейрос подождал и, наконец, спокойно и холодно оглядев гостя, спросил, чему обязан столь позднему визиту. Ромерос начал было говорить о своей усталости и о том, что идти до деревни далеко, только поэтому он решился просить хозяина о ночлеге, но Нигейрос знаком остановил его и сказал, что дорога от замка до деревни занимает не более получаса и что он просит правдивого ответа. Отчаявшись, Ромерос рассказал о своём споре с приятелями. Нигейрос кивнул, загадочно улыбнулся, встал и вышел из кабинета. Пока хозяин отсутствовал, оробевший гость огляделся. Роскоши, которую он ожидал увидеть, здесь не было, но его поразило множество книг и странных предметов. Со стен на него смотрели наводящие страх маски, по шкафам были расставлены чучела птиц и зверей, а из угла у камина скалил зубы человеческий череп. Взгляд Ромероса упал на чучело огромного чёрного ворона, который возвышался над черепом, словно приготовившись долбить его своим длинным крепким клювом, и вдруг он с ужасом заметил, что ворон слегка повернул голову и сверкнул на него огненным взглядом. Ромерос вскочил и в панике бросился к двери, но был вынужден остановиться, увидев перед собой незаметно вошедшего Нигейроса. Тот усмехнулся и, не спрашивая о причине столь странного поведения, пригласил гостя осмотреть замок, если уж он специально для этого пришёл.
