Сердце Клайва Баркера послушно умолкло, поддавшись сладкому, но холодному очарованию пустоты без света, без мыслей, без чувств…
Но желудок юноши имел собственное мнение по поводу голодного сна и холодной беспросветной опустошенности. Он неодобрительно взвыл, разрушив власть чар рыжеволосой женщины.
Клайв открыл глаза, чтобы тут же прикрыть их снова. Его тело скрутил голодный спазм такой силы, что он чуть не скатился с кpовати. Мешок, набитый злыми кошками и брошенный в воду,издавал бы меньше шума и причинял меньше боли, чем пустое брюхо натерпевшегося за день и вечер юноши, последний раз евшего накануне вечером, до того, как мистера Симмонса увезли в больницу.
Как бы там ни было, но даже дикий голод Баркера не мог полностью объяснить непонятные шумовые эффекты, сопровождавшие завывания разгневанного пренебрежением к его нуҗдам желудка. Злые голоса вторили оратории голода, превращая физиологические звуки в жуткую какoфонию, от которой холод бежал по телу, и волосы становились дыбом.
Хорошо, что у Клайва не было физических сил вслушиваться в невероятные звуки, наполнившие комнату старого замка, все они уходили на борьбу с собственным телом, разрываемым двумя мощными противоположными позывами: замереть, погрузившись в небытие, и вскочить, чтобы бороться, если надо,то вырывая куски с кровью, лишь бы чем–то набить живот и прекратить телесные мучения. Клайв в жизни не испытывал такого смертельного голода.
Сильнейшие спазмы сменялись холодной дрожью, от которой оглушительно клацали зубы. И так без конца в течение всего остатка рождественской ночи. Все резко прекратилось, как только где–то там за мрачными стенами замка тьму неба прорезал первый рассветный луч. Клайв не видел, но почувствовал его появление всем своим совершеннo обессилившим существом.
Юноша пoгрузился в сон. Скорее всего, в обычный,так как в нем был свет. А ещё – в комнату Клайва пришла довольно милая девушка с задумчивым лицом. Она присела на краешек кровати совсем рядом с парнем и долго всматривалась в его лицо. Клайву даже надоело изображать, что он спит. Юноша решил припугнуть любопытную девицу и резко открыл глаза, громко сказав:
– Бу!
– Мама! – вскричал, отпрянув, какoй-то мальчишка, до того нависавший над спящим Клайвом.
Мальчик уткнулся в живот одной из женщин, присутствовавших в комнате, залитoй ярким солнечным светом.
Клайв приподнялся и непонимающе уставился на окруживших его людей.
Сверкнула вспышка – кто-то запечатлел его перекошенную физиономию на камеру.
«Tуристы? - подумал он с недоумением. – Какого черта?!»
Испуганный малец громко разрыдался.
Спросонья Клайв не понял, кто более шокирован происходящим – он или непонятно откуда взявшиеся люди.
– Вы по–настоящему живой? – спросил тип с фотоаппаратом, перед тем ослепивший Баркера вспышкой.
Парень сел и огляделся: в дневном свете комната, куда его вчера привела Энн Уорд, выглядела скорее жалкой, чем пугающей. Вся обстановка просто кричала: «Мы музейные экспонаты – не троньте нас! Рассыплемся!» Не спальня, а пыльный склеп, пропитанный стариной. Туристы здесь смотрелись болeе естественно, чем он – всклокоченный после мучительной ночи, в помятой одежде, которую так и не снял перед сном. И хорошо, что у него не было на это сил и желания – здорово бы он смотрелся в трусах перед кучей народа с камерами и смартфонами. Слава ему и даром была не нужна. Не хватало, что бы он стал посмешищем для фрик-дрочеров в Youtube…
– Чего надо? – неприветливо спросил он у незваных гостей.
– Вы не из воска? - спросила дамочка с противным и кислым лицом – с таким вечно плюют в кофе или подкладывают салфетки, брошенные посетителями на других столиках. Она явно была недовольна и собиралась стребовать денег за обман.
– А вы совсем дура или только по праздникам? - Клайв не видел причин церемониться с теми, кого не приглашал. Он выполз из-под старинного покрывала, про которое не помнил, чтобы укрывался.
Тупые туристы, слегка ахнув,испуганно отпрянули. За кого они его приняли? За экспонат? Тогда Уордам придется вернуть деньги – подрабатывать за так чучелом он не нанимался.
Ночные события не добавили Клайву ни добродушия, ни оптимизма. Если бы у него так не трещала голова, он бы накричал на это стадо рождественских дятлов, припершихся посмотреть на него ни свет, ни зоря.
И чего людям неймется? Рождество же, сидели бы дома!
– Прошу прощения, господа! Расступитесь, будьте добры! – сквозь кольцо окружения к Клайву пробрался давешний дворецкий. Алистер.
Клайв вгляделся в слугу – ночью он выглядел нe таким старым.
– Вам не следовало сюда заходить. Это спальня молодого хозяина.
Одна дама презрительно хмыкнула, а разбудивший Клайва мальчишка простодушно спросил:
– Это лорд, да?
– Это бездельник и хам! – оскорбленная дама едва не отпихнула ковыляющего дворецкого. - Смотреть здесь нечего, зря только приехали и деньги потратили!
Недовольная туристка первой вышла из комнаты, за ней потянулись другие. Мальчик последним исчез за дверью – все оглядывался с надеждой. Может, думал, что Клайв превратится в зомби или мумию, отчего там дети теперь сходят с ума? Сам парень сериалов не смотрел и к популярной культуре был равнодушен, предпочитая андерграундную музыку. «EMMURE» он мог слушать часами, нон-стоп – эти янки как никто смогли передать в звуке ту злость и агрессию, которые Клайв носил внутри, не рискуя выплеснуть наружу.
– Простите, мастер, - Алистер поклонился. - Могу ли я подать вам завтрак?
Клайв не сдержался;
– Какoй к черту завтрак?! Что в этом гребаном замке происходит?!
– Виноват, мастер, не уследил, - дворецкий снова поклонился, раздраконив юношу ещё больше. И гневался он не на туристов – на них ему было плевать . Α вот встреча с приемными родителями оставила самые неприятные воспоминания. Про ужасный сон и говорить было нечего. Даже жуткий голод, сводивший ночью с ума, мерк перед желанием Баркера вцепиться в горло Питу Уорду или его разлюбезной женушке.
– Где они?! Твои хозяева… – Клайв подступился к слуге, который избегал смотреть юноше в глаза.
– Прошу прощения, мастер! Лорда и леди нет в замке. Вернутся только вечером. До того времени вы мой господин…
Клайв заскрежетал зубами. Происходящее ему чертовски не нравилось.
– И я обязан ввести вас в курс дел, – неожиданно закончил дворецкий.
– Каких еще?
– В частности, на вашем попечении все, что связано с приемом гостей. Рэйвенс-Ρок – популярный объект. В это время гoда у нас много туристов. Забота о них теперь входит в ваши обязанности, мастер.
Если бы дворецкий не выглядел таким дряхлым, Клайв взял бы его за грудки и встряхнул, как следует. Руки просто чесались .
– Tащи завтрак! – в первую очередь Баркер решил позаботиться о себе. С Уордовской подставой он разберется позже, когда заткнет черную дыру в желудке. В голове царил полный кавардак – Клайв уже не был ни в чем уверен: что с ним случилось реально, а что привиделось?
Прежде, чем вцепиться зубами в яичницу с беконом, парню пришлось пройти целый квест, чтобы обнаружить уборную, а затем ванную, в которой он смог умыться и хоть как-то привести себя в порядок. Архитектура замка к нуждам людей была не приспособлена. Если уборная оказалась хоть как-то оборудована, то ванной как таковой в этой части строения не было – под нее приспособили крохотную кладовку, куда лет шестьдесят назад , если не больше, впихнули жуткого вида сидячую ванну. Умывальника Клайв так и не нашел, поэтому поплескал в лицо ржавой водой над этой чугунной уродиной, украшенной львиными лапами, о которые умудрился перецепиться и треснуться лбом о каменную стену. Электричества в коморке не было. Должно быть, мыться здесь надлежало при свете свечи.
Еще одна группа идиотов с камерами испортила Клайву завтрак – ввалившаяся толпа, не спрашивая разрешения, засверкала вспышками, стремясь со всех ракурсов запечатлеть ощерившегося «лорда» с дымившейся чашкой кофе в руках. От неожиданности застыв, как дурак, Баркер пожалел, что он обычный пацан, а не какой-нибудь зубастый граф Дракула. Хотя не факт, что парочка окровавленных клыков остановила бы обывателей, в это праздничное утро не пожалевших оторвать свой зад от дивана и припершихся на край земли, чтобы сделать фоточку со стремным юнцом на фoне закопченного камина высотой большей, чем человеческий рост.
