Впрочем, в доме ему пришлось бы постоянно опасаться прислуги… Ну, пусть! Дом тоже надо будет осмотреть. Но во вторую очередь. Сначала — сам остров.
Тут размышления Костромирова были прерваны. Из-за внутренней двери, видимо с кухни, донеслись приглушенные голоса управляющего и кухарки. Разговор, судя по всему, носил сугубо личный, даже интимный характер:
— А ну, отлезь, кобель красноносый!
— Ну, ты чего? Чего ты, Степанида?
— Отлезь, говорю, скаженный!
— Я ж по-хорошему…
— Убери руки, сказала! Щас от сковородкой охерачу!
— Поду-умаешь, фря! Корова!
Раздался грохот каких-то тяжелых металлических предметов. Через мгновение в столовую ворвался Василий Васильевич Ковалев. Вид он имел не по-военному растрепанный: волосы всклокочены, на рубахе расплывалось жирное масляное пятно, и не хватало двух пуговиц.
— Хорошо ли спалось на новом месте, Горислав Игоревич? — как ни в чем не бывало спросил он Костромирова.
— Спасибо, неплохо.
Майор кивнул и с озабоченным видом принялся закрывать на окнах жалюзи. Столовая тут же погрузилась в приятный полумрак.
— Так ночная прохлада подольше сохранится, — пояснил он, — а то кондиционер столько, доложу вам, электричества жрет! А Борис Глебыч меня за это не похвалит. Ну, ладно… прием пищи вы, вижу, уже закончили? Как вам, между нами, Степанидина стряпня?
— Очень вкусно. А Татьяна Степановна на кухне? Я хотел лично выразить ей благодарность.
— Так точно, — несколько смущенно подтвердил управляющий, — на камбузе кашеварит. Вы ее пока, того… не отвлекайте, хорошо? Она не любит, когда ее от готовки отвлекают. И тут еще… повздорили мы с ней малость.
Так, ерунда, конечно — Ковалев сел за стол и, заговорщически понизив голос, пояснил — Уж очень она горяча, Степанида-то. Прям удержу нет! Как пристанет… Только меня она в этом смысле мало интересует. Как женщина, то есть. Мне бы кого, хе-хе, помоложе. Чтобы все эдакое было… крепенькое. И тут и там. Чтобы все торчало и топырилось. Понимаете, о чем я?
Он подмигнул Костромирову.
— Понимаю, — важно кивнул профессор.
— Понимаете! — обрадовался майор, — А не желаете ли по маленькой хлопнуть?
— С утра? Нет, нет.
— А пивком освежиться?
— Благодарю, но нет.
Майор заметно поскучнел.
— Что же вы теперь собираетесь делать? — спросил он с недоумением.
— Да вот, хочу осмотреть остров. Заодно искупнусь.
— Желание вполне уставное, — кивнул Ковалев — Если прикажете, могу лично показать вам всю диспозицию.
— Зачем же я вас буду отвлекать по пустякам? Заблудиться здесь, полагаю, невозможно.
— Это так точно, — согласился управляющий. — Тогда на посошок?
Костромиров покачал головой и принялся собирать грязную посуду, чтобы отнести на кухню. Майор Ковалев замахал на него руками:
— Нет, нет, нет! Даже не беспокойтесь! Ступайте себе по своим делам. Мы тут со Степанидой сами управимся. Нам за это деньги платят.
Горислав Игоревич вернулся в свою комнату, прихватил цифровой фотоаппарат, трубку и плавки.
Для начала он осмотрел снаружи дом, обойдя его кругом.
Обширное прямоугольное здание, сложенное из природного камня, явно завезенного откуда-то с материка, было, по всей видимости, еще колониальной постройки. Конечно, не времен португальского владычества, а, скорее, британского протектората. Костромиров приблизительно датировал его первой половиной двадцатого века. По всему периметру дома шла открытая терраса из пальмового дерева. Ее, вероятно, пристроили позднее. Террасу плотно обступали мощные стволы гибискусов; их оранжево-желтыми и махровокрасными цветами было усыпано все пространство вокруг дома.
Профессор отыскал на втором этаже свой балкон и обследовал территорию под ним. Следов никаких, но вскарабкаться по древесному стволу мужчине в приличной физической форме и впрямь не составило бы особого труда.
От дома уводила недлинная — шагов в двадцать — аллея, усаженная теми же гибискусами. Он прошел по ней и оказался на песчаной поляне, поросшей мясистыми кустами сцеволы и пемфиса. А чуть дальше, за колоннадой кокосовых пальм, уже виднелась лазоревая гладь лагуны.
Над мелкими бледно-голубыми соцветиями сцевол с жужжанием кружили какие-то жирные насекомые. Костромиров принял их поначалу за жуков, но, присмотревшись, понял, что на самом деле это шмели. Только черные. Причем черными у них были даже крылышки. Заметив движение у корней ближайшего куста, он, любопытствуя, осторожно наклонился и встретился взглядом с гекконом. В следующее мгновение тот развернулся и умчался, смешно задрав хвост; из-за более мощных, в сравнении с передними, задних лап, с тыла ящерица слегка напоминала крысу.
Пожалуй, прежде всего необходимо искупаться, решил профессор и легкой спортивной трусцой направился к берегу.
Он быстро скинул одежду, натянул плавки и разлегся на песке, с удовольствием подставив тело солнечным лучам. Песок на пляже был мелкий, бархатистый; его ослепительную белизну нарушала лишь россыпь пустых ракушек всех возможных размеров, форм и расцветок. Однако уже через минуту он выяснил, что раковины отнюдь не пустые — почти все они пребывали в непрестанном движении. В каждой из таких раковин — от крохотной, размером с ноготь, и до самой крупной, величиной с детскую головку, — имелся членистоногий жилец, вооруженный парой клешней. Впрочем, вокруг хватало и обычных, «бездомных» крабов. Одни, долговязые, похожие на пауков, деловито сновали у самой воды, другие — крупные, солидные — важно таращились из песчаных норок.
Налюбовавшись представителями местной фауны, Костромиров вошел в воду; несколько акульих детенышей, длиной сантиметров по пятьдесят — шестьдесят, метнулись прочь от береговой линии. «Ну, такие навряд ли сумеют меня схарчить», — подумал профессор и побрел по направлению к коралловому рифу, на глубину. За риф, помня совет старика лодочника, он ре шил не заплывать. Во всяком случае, пока как следует не освоится.
Вдоволь наплававшись, профессор оделся и приступил к методичному и тщательному обходу острова. Но все равно, несмотря на тщательность и методичность, это мероприятие отняло у него меньше часа. Островок действительно был крохотным.
Под конец обхода он пришел к однозначному выводу: спрятаться на таком острове от посторонних глаз, а тем более оставаться незамеченным сколь-нибудь длительный промежуток времени абсолютно нереально.
Костромиров снова вышел к пляжу, только на противоположной стороне острова. Ему захотелось еще разок искупнуться. Но, зайдя по щиколотки в воду, он передумал: лагуна здесь была слишком мелкой и к тому же сильно поросла водорослями.
Профессор принялся задумчиво наблюдать за парой резвящихся акулят. Через некоторое время те подплыли почти к самым его ногам. Но стоило ему шевельнуться, как они в испуге скрылись в водорослях.
Тут он вспомнил, что за все время поисков ему нигде так и не встретился здешний сторож Антон. Безрукий вроде его фамилия? А ведь Степанида, кажется, говорила, что он пошел на рыбалку. Странно.
И словно в ответ на его недоумение откуда-то слева вынырнула утлая лодчонка, а в ней — Антон Безрукий, собственной персоной.
— Как рыбалка? — крикнул профессор.
Но Антоха лишь высморкался в воду и поднажал на весла.
«Тьфу, свинота», — поморщился Горислав Игоревич.
Небо резко заволокло тяжелыми тучами, и Костромиров решил возвращаться, пока не ливануло. Тем более время было обеденное, да и он уже порядком проголодался.
Вернуться до дождя он все-таки не успел, поэтому пришлось переодеваться — вся одежда промокла под тропическим ливнем до нитки. Облачившись в сухие шорты и футболку с символикой родного университета, профессор вышел на балкон, уселся в плетеное кресло и закурил трубку.
Итак, он воочию убедился, что никакой маньяк на острове прятаться не может… Но как же закладка? Тьфу, черт! Или Сладунов зараз ил-таки его манией преследования, и все это лишь результат пустой мнительности?
Горислав Игоревич выпустил целое облако ароматного дыма и растерянно взъерошил волосы. Ситуация складывалась патовая. Как поступить?
Как? А так же, как он поступал всякий раз, когда оказывался в подобном тупике. Профессор достал мобильный И набрал номер старшего следователя по особо важным делам Вадима Вадимовича Хватко.
Вадим был его старинным — еще со студенческих лет — другом и не однажды выручал Костромирова.
Как советом, так и делом. Вот и сейчас Горислав Игоревич рассчитывал на его помощь.
— Славка? Приветствую, пропащая душа! — раздался в трубке добродушный рык Вадима. — Где пропадаешь?
— Приветствую, Вадим. На Мальдивах.
— Ого! Эвон куда тебя нечистый занес! А еще говорят, наука у нас в загоне. Отдыхаешь там, или по делу?
