яма,
Если назад –
сам будешь не рад.
Два, смерти не миновать».
Дафф снова напрягся:
– Мне эта считалочка приснилась перед тем, как я попал сюда.
– Думаешь, это как-то связано? – Анаит хотелось бы надеяться, что дорога морских обитателей выведет не на серый путь, а в нормальный мир.
Надежда – как репей, готова цепляться до последнего.
Дафф развел руками:
– Мне кажется, она о другом. Что иногда выбор невозможен – все одинаково плохо.
– Или хорошо, – встрял Ник.
– Или о том, что все дороги, как и жизнь, заканчиваются одним, – Анаит потянуло на мрачность.
Ковер за путниками темнел и рассыпался, оставляя после себя дорожку из пепла. Анаит казалось, что она смотрит странный мультик с главной героиней, похожей на нее саму.
«Лежишь на погосте,
Не являются гости.
Кол в груди, кровь застыла руда.
И теперь ни сюда, ни туда.
Три, ты смирись и замри».
– Что и требовалось доказать – мы все умрем, – хмыкнул Ник.
– У нас особый статус, – с нарочитым высокомерием протянул Дафф.
– О-о, – закатила глаза Анаит, – не начинай.
– Это как с котом Шредингера, – Ник решил поумничать, – живым и мертвым одновременно.
Нельсон громко мяукнул в знак протеста.
– Извини, это не про тебя, – Ник в знак примирения снова погладил кота.
– На его месте я бы нассала тебе в тапки, – Анаит пыталась отвлечься от мрачных мыслей шутливой перепалкой. Что ждет путников в конце этой дороги? Кончится ли она когда-нибудь? Анаит так надоели эти странные перемещения. Уж лучше серый путь.
– Хорошо, что ты не кошка, – Ник сложил руки словно в молитве.
– Конечно! – фыркнула Анаит. – Меня-то на руках не несут.
Ник остановился перед ней:
– Могу.
Он взглянул на нее так, что Анаит обожгло жаром. Она попыталась отшутиться:
– Надорвешься.
– Я сильный, – Ник подошел и подхватил ее.
Анаит вцепилась в его футболку:
– С ума сошел.
Они глядели друг на друга, словно впервые увиделись, – вот так, нос к носу. Все стало неважным: расстилавшийся под ногами ковер из водорослей, странное место, нелепое стихотворение. Дафф ушагал с Нельсоном, оставив друзей наедине. Анаит покрепче обхватила шею Ника и заглянула в его глаза, падая в них, как в бездну. Кровь прилила к голове, в глазах потемнело, а потом Анаит и Ник поцеловались, и только невидимые молоточки стучали в висках, и больше никаких звуков.
Интерлюдия одиннадцатая
Предназначение
Хранитель пути был создан, чтобы выполнить свое предназначение – хранить Хаос в мире Порядка. Только тяжело быть последним оставшимся демоном в чужом мире. Особенно демоном с разбитым сердцем, как бы патетично это ни звучало. После гибели Ласточки Хранитель пути не мстил: зачем? Ее спутников ждала не самая завидная участь – темный путь пожирает неудачников, в прямом смысле. Глогх догнал проклятых дорогой и убил их. Хранитель пути позволил себе насладиться этим зрелищем.
Он похоронил Ласточку в ущелье, соорудив над могилой холмик из камней. Удивительно, но снегопад прекратился, сквозь прореху среди туч выглянуло солнце и на небе загорелась радуга. Хранитель пути счел это добрым знаком: пусть Ласточка обретет долгожданный покой и любовь – она верила в загробный мир.
Хранитель пути надеялся, что Ласточка вернется – в новом обличье, но все теории о реинкарнации с ней не сбылись. А какой смысл в вечности, если ее не с кем разделить? Хранитель пути устал от одиночества, а миры Темногорья умирали один за другим. Все больше башен Вокзала тысячи миров закрывались навечно. Оставался один выход – переформатировать этот мир.
Да, все старые данные будут стерты, как и люди, но стоит ли жалеть? Мир болен, люди разрушают его с каждым днем все больше. Хранитель пути отчаялся: не этого желали для Темногорья его демиурги. Да, люди умели создавать удивительные вещи и творить добро. Но Хранитель пути не верил, что можно что-то исправить – слишком поздно.
Глава 32
Восставшие мертвецы
Нельсон громким мяуканьем потребовал, чтобы его выпустили из рюкзака. Затем кот когтями продрал дыру в ковре и исчез в ней.
– Вот уж нет! – Ник попятился от прорехи. – Я не кот, у меня жизнь одна, да и та под вопросом.
Дафф даже не удивился: придется опять все брать на себя. Он сунул голову в дыру: ничего не видно, точно в молоке плаваешь.
– Прошу считать меня героем, – Дафф сел на край прорехи, спустил в нее ноги и прыгнул.
Это больше походило на парение, когда-то отец Даффа летал в аэротрубе: главное, принять правильное положение тела; сам Дафф тогда так и не решился – боялся высоты. Постепенно он начал снижаться, видеть этого Дафф не мог из-за плотной белесой завесы, но ощутил телом. А потом Дафф мягко опустился на поляну, где его поджидал Нельсон.
– Ты опытный путешественник, я уже понял, – Дафф с уважением погладил кота. – Но лучше тебе не идти с нами. Опасно.
Нельсон отвернулся, всем видом давая понять, что не намерен выслушивать подобные глупости. Вскоре к ним присоединились Анаит и Ник.
– Я летала! – от удовольствия у Анаит порозовели щеки. – Это… – она потрясла головой.
Дафф полагал, что щеки у Анаит покраснели не только из-за этого, но комментировать не стал: не его дело. Ник вытащил стеклышко:
– Радуга есть. Полагаю, нам нужно это отпраздновать.
Он бросился рвать цветы, росшие на поляне, а после преподнес их Анаит, став на одно колено. Дафф только головой покачал: любовь толкает даже самых умных людей на глупые поступки. Ну и пусть, зато Анаит и Ник счастливы. Дафф вытащил плоды, собранные в оазисе:
– Угощайтесь.
Один плод достался Нельсону, который с удовольствием его съел.
– Ты удивительный, – Дафф сел на корточки и погладил кота за рваным ухом.
– С голодухи еще не то жрать научишься, – философски произнес Ник. – Вспомни, как мы коренья запекали и яйца из гнезд таскали.
После получасовой передышки путники двинулись по направлению к радуге. Нельсон снова занял место в рюкзаке Даффа.
– Иногда мне хочется идти и никуда не приходить, – вскользь заметила Анаит. – Потому что, когда куда-то приходишь, начинаются проблемы.
Дафф мысленно кивнул: так и есть. Дорога – словно отсрочка. Ты вышел из пункта А и направляешься в пункт Б, куда, на самом-то деле, совсем не стремишься. А пока ты в пути, это точно передышка, и чем дольше в пути, тем больше надежда, что пункт Б отменится сам собой.
Так
