Эти знаки я разглядел на необычной визитке Димона.
Я обмер. Пробормотал:
— Это… это знаки Вечной Сиберии?
Григорий степенно кивнул, дуя на страницу журнала.
— А что такое… Вечная Сиберия?
Мужичок поперхнулся воздухом и захлопнул журнал так неожиданно и громко, что я отпрянул от стойки.
— Ну это уж слишком! — возмутился дежурный. — Что это за глюк такой, чтобы святое забывать? Да у нас придурки из Восточного 15-го один раз “Тишь-да-гладью” так ужрались, что забыли, где живут, жен с матерями своих забыли… но чтобы Вечную Сиберию!.. Даже у них до такого не доходило!
Он встал, вышел из-за стойки, выкатил грудь, сунув заскорузлые большие пальцы рук в кармашки на жилете.
— Лекарю тебе надо показаться, Панов, — сделал он вывод. — Но лекарь будет в наших краях только послезавтра, и то, если его на заводе не задержат. Пойдем, я тебя домой отведу. Или попрошу кого-нибудь, негоже мне свое рабочее место покидать…
Он направился вдоль по коридору, и я поспешил за ним. Мы свернули в сторону, прошли несколько дверей и вышли из здания — оно оказалось двухэтажным, длинным, обшарпанным, обшитым деревянной вагонкой, которая отвалилась во многих местах. Барак во всей красе. Над входной дверью висела вывеска в виде куска фанеры с буквами, нарисованными через трафарет: “Квест-зал”.
Перед квест-залом протянулась безлюдная улица — асфальт на дороге был чинен-перечинен, но в целом на фоне всего остального выглядел относительно презентабельно. По такой дороге можно прокатиться без риска свернуть себе шею. На другой стороне улицы на значительном расстоянии друг от друга находились двух- и трехэтажные здания. На многих из них красовался символ полной и ущербной лун. Некоторые постройки были определенно заброшенные. Между постройками виднелся сплошной лес — по виду, хвойный.
Вечерело, по небу плыли кучевые облака, солнце опускалось над лесом. В воздухе висела чуть заметная дымка, и пахло одновременно свежестью хвои и чем-то горелым.
Вечная Сиберия, говорите?
— Это Сибирь? — спросил я у Григория.
— Сибирь — это был такой природный регион в старом мире, — пробурчал тот, — а мы живем в Вечной Сиберии, великом государстве. Есть разница, учти это.
Я сказал:
— Для великого государства все у вас какое-то старое и грязное…
Григорий хрюкнул от возмущения.
— Эк тебя глюкануло-то! Ты смотри, при Модераторах такого не ляпни, не то в карцер посадят! И рейтинг снизят.
Я хотел спросить, о каком рейтинге идет речь и кто такие Модераторы, но в эту минуту из-за угла вышла женщина в мешковатой рубахе навыпуск и шароварах, с собранными в шишечку на голове светлыми волосами. На босых ногах шлепки. Подумалось, какого хрена я разгуливаю в берцах?
— Аня! — позвал ее дежурный.
Она приблизилась, и я понял, что это не женщина, а девушка не старше меня. Не красавица, но и не уродина, без малейших признаков косметики, веснушчатая, с обгоревшими на солнце лбом и щеками.
— Здрасьте, — сказала она Павлову. Кивнула мне: — Привет!
И она меня, конечно же, знает. Ничего удивительного, я тут всю жизнь живу, если верить Григорию. Как такое возможно, ума не приложу.
Разве что эти колхозники сговорились и морочат мне голову.
— Олесь наш глюканул, — пояснил дежурный. — Отведи его домой, будь добра.
— Чё, серьезно? — распахнула бледно-голубые глаза Аня. — Ну, идем, раз так!
Я пошел за ней, оглянулся — Григорий уходил в здание, покачивая головой. Мы с Аней неспешно двинулись по улице.
— Прямо ниче не помнишь, да? — спросила Аня, поглядывая на меня искоса, с неуверенной улыбкой, будто ожидая, что я сейчас крикну: “Сюрприз! Я все помню!”
— Ниче, — подтвердил я. — В смысле, помню, как меня зовут. А больше ничего.
Решил сильно не распространяться о себе до того, как выясню, где нахожусь. В сущности, у меня сформировалось кое-какое объяснение. В рамках какого-то омерзительного незаконного эксперимента меня усыпили и транспортировали в это секретное место в лесной глуши. Здесь в ужасных условиях живут люди с промытыми, по всей видимости, мозгами. Они думают, что живут в некоей Вечной Сиберии и, кажется, своим положением вполне довольны. Здешние зомбированные ребята почему-то считают, что знают меня всю жизнь, а на дворе 82-й год…
Не исключено, что Вечная Сиберия — что-то наподобие игры с рейтингами и Модераторами. Эту игру местные воспринимают, как нечто само собой разумеющееся, хотя остается шанс, что они притворяются и играют свои роли. Если же это ролевая игра, то я только что познакомился с двумя кандидатами на “Оскар”.
Что это за эксперимент? Зачем меня отправили сюда? Какое значение имеют эти лунные символы? Все это мне предстоит выяснить и как можно быстрее, чтобы свалить отсюда домой.
Чтобы победить в игре, нужно четко заучить ее правила, а потом нарушить.
— Так-таки ничего?
В голову вдруг пришла отличная идея выяснить как можно больше у этой простушки. Аня, если все же она не актриса, надеюсь, выложит все на блюдечке.
— Очень сильный глюк подхватил, — пожаловался я. — Надеюсь, скоро пройдет. Но хотелось бы заранее узнать, что к чему, чтобы впросак не попадать. Можешь мне помочь? А я тебе буду благодарен.
— А как ты мне будешь благодарен? — заливисто засмеялась Аня. — Ты ж не помнишь ничего! Может, раньше мы с тобой мужем и женою были, и я лучше тебя знаю, что у тебя за душой?
Я обомлел, что вызвало еще один приступ смеха у моей собеседницы.
— Да шучу я, Олесь, вот ты наивный! Пойдем на холм, где беседка, и я тебе расскажу все, что знаю.
***
Впереди асфальт дороги заканчивался, переходя в утрамбованную гравийку, которая огибала невысокий холм с деревянной беседкой на вершине и уходила куда-то в лес. Тут и там разбросаны длинные деревянные бараки, пристройки, навесы, гаражи. Ограды нигде нет, кроме загонов для скота. За бараками начинались пашни, где тарахтели трактора. Кое-где шевелились человеческие фигурки. Подумав об ограде, я оглянулся, чтобы рассмотреть решетчатый забор с колючкой, который заприметил из окна. Вдоль асфальтированной улицы, за чередой домов, в числе которых был и квест-зал, тянулась холмистая гряда, сплошь поросшая высокой травой и кустарником. Забор шел сверху по этой гряде на протяжении, наверное, километра, прежде чем исчезнуть за очередным склоном.
— Скажи, что это за Поганое поле такое?
Аня открыла было рот, когда позади меня окликнули по имени. Мы обернулись. Нас догонял Григорий, размахивая какой-то тряпкой.
— Ты трусы забыл, — сообщил он, остановившись и задыхаясь. — Мне чужого не надо! Изволь забрать. Квест-зал чужие вещи хранить не уполномочен.
Аня откинула голову назад и громогласно заржала, как лошадь. С горящим лицом я забрал труселя и, смяв, наугад сунул в карман штанов. Минуты три спустя, когда Аня отсмеялась, а Григорий вернулся на рабочее место, я проворчал:
— У тебя, небось, тоже глюки бывали?
— Бывали, а как же! Но трусов ни разу не забывала!
— Все у тебя впереди, — буркнул я. — Может, и забудешь. Вот тогда и я посмеюсь…
Она посерьезнела, вытерла слезы ладонью, сказала проникновенно:
— Ты не обижайся, Олеська, я ж не со зла. Когда у меня глюк был, я забыла, куда дела ключи от комбайна. Но потом вспомнила — глюк недолго длился. У всех по-разному бывает, конечно. Надеюсь, твой глюк вскорости пройдет. А вообще тьфу на тебя, чтоб не сглазил…
Помолчали, продолжая неспешно вышагивать по выложенной камнями тропинке вверх по склону холма. Я вертел головой, озирая окрестности.
— Ты на комбайне работаешь?
— Ага. Сегодня выходной, и вот — гуляю. У тебя тоже, кстати. Ты, поди, на квест сразу с работы пришел, даже не переобулся…
— А где я работаю?
— На мусоровозе.
Оппа, приехали!
— Ну что же… — пробормотал я. — Это лучше, чем быть безработным.
— Как можно быть безработным? — удивилась Аня. — В Вечной Сиберии безработных нет.
Настала моя очередь удивляться.
