— Господин Юнкер? — удивленно переспросил я.
Юнкер остался в третьем участке! А я думал, выйдет в отставку или переведется после всего, что тут стряслось. Ан-нет, сидит, видимо, совсем прикипел к своему столу и стулу.
Дежурный было хотел выйти и показать мне дорогу к начальству — все же, я был старше по званию, а у молодого мужчины были погоны только младшего унтера — но я кивком показал, что помощь мне не нужна, и уверенно зашагал знакомыми коридорами.
Участок остался таким же, каким я его и помнил — хмурое место, вымазанное от пола до потолка казенной краской, совсем как стены моей служебной квартиры. Но если жилье я смогу обставить и привести в какой-то более-менее жилой вид, то тут уже только сжигать. Да, сжигать дотла и строить заново. Хотя, если посудить, так выглядели почти все государственные учреждения не только Сонши, но и вообще, по всему континенту.
Остановившись у двери начальника участка, я убедился, что мундир сидит на мне правильно, поправил ремень, кобуру, после чего пару раз стукнул костяшками по двери, дожидаясь раскатистого «Войдите!»
Юнкер сидел за своим столом. Чуть постаревший, чуть располневший, все такой же усатый, в расходящемся на пузе кителе с зелеными погонами околоточного надзирателя, хотя когда я уходил из участка, был он в звании старшего унтера, как я сейчас.
— Здравия желаю, — рявкнул я, отдавая начальству честь.
Юнкер поднял глаза, окинул меня взглядом, хмуро приподнялся со стула и сделал неопределенный жест ладонью в сторону головы.
— Здравия, — ответил надзиратель, — опаздываете, Кейн.
— Виноват! Исправлюсь! — ответил я, глядя перед собой. — Мои документы.
Это был важный момент. Я протянул Юнкеру пакет документов, которым меня снабдили в управлении люди Варро. По кислой мине надзирателя я понял, что он не слишком-то рад меня видеть. Хотя, если посудить, карьера Юнкера пошла в гору — два звания за год, так почти не бывает. Особенно если ты после тридцати задержался в унтерах, не получив образования. У Юнкера академии за плечами не было — только срочная служба и офицерская школа, так что сейчас мужчина находился в последней точке своей карьеры — дальше, в серые погоны и звезды, пути ему не было.
Околоточный забрал из моих рук пакет, вскрыл, открыл сопроводительное письмо. По взгляду Юнкера и тому, как менялось его выражение лица, я понял — все в порядке. Наконец, мужчина, усмехнувшись, отложил письмо в сторону и, сложив пальцы, поднял глаза на меня, чуть подавшись вперед.
— Что, Кейн, сослали обратно? — с какой-то горечью спросил Юнкер.
Я только сглотнул. Врать? Пусть считает меня неудачником, что вылетел из центрального?
— Душно там, — ответил я, деланно вздыхая. — Сил нет.
— В управлении-то?
— Слишком много блатных. Я пусть и герой, но не пробиться, — продолжил заливать я, глядя прямо на усы Юнкера. — Загнали в архив, пылью дышать, а я работать хочу…
— Что, сам попросился? — удивился Юнкер, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на животе.
— Так точно, господин околоточный…
— Ай, прекрати, — махнул рукой Юнкер. — Ты уже выпускник, офицер.
И кивнул мне на стул для посетителей. Видно, что старый полицейский хочет потрещать о жизни с новым-старым подчиненным. Так сказать, поделиться мудростью со сменой — сейчас со мной и говорить не зазорно, молодой полицейский в звании старшего унтера! В двадцать с небольшим лет!
— Понял, господин Юнкер, — кивнул я, усаживаясь.
— Ну, так что там, в центральном? — спросил мужчина.
В этот момент мой пустой желудок предательски завыл, да так, будто я не ел добрую неделю. Юнкер сначала удивленно вскинул брови, а когда понял — усмехнулся в усы и, сняв трубку телефонного аппарата, набрал какой-то из кабинетов по внутренней сети.
— Алло! Алло! Зейт⁈ Алло! Чайнику принеси! Что⁈ Говорю, чайник поставь и принеси потом ко мне! Все! Добро! Давай! — положил трубку, еще раз усмехнулся и продолжил уже для меня, — Я уж думал, опаздываешь, что нос задрал, а, вижу, так собирался, что и не поел. Ну, ничего, Кейн, посидишь у меня, сейчас накроем, встретим… Документы я твои принимаю, на службу ко мне опять поступаешь, все хорошо. А пока — побеседуем…
— Про центральный…
— Да, так что там?
Я начал свой рассказ о работе в управлении. На каждое мое слово Юнкер важно кивал, иногда задавал уточняющие вопросы, иногда — просто важно надувал усы. Было видно, что своих знакомых у него там нет — поэтому он и молчал — но послушать, как живут старшие чины, все же хотелось.
Через десять минут в кабинет без стука, с чайником наперевес, зашел ефрейтор Негор. Вот только увидев меня, ефрейтор запнулся о порог, едва не вывернув на нас с Юнкером добрый литр кипятка.
— Тише ты! — воскликнул господин надзиратель, вскакивая со своего места.
— Кейн! — воскликнул Негор, после чего рассмотрел и мою офицерскую форму, и погоны с тремя полосами и гомбочками. — То есть… господин офицер Кейн! Рад видеть!
После этого выгнать ефрейтора из кабинета не представлялось возможным. Негор быстро достал чашки, где-то раздобыл подсохшего, но вполне съедобного печенья, притащил из соседнего кабинета табуретку и занял наблюдательную позицию у двери. Юнкер за всеми этими телодвижениями ефрейтора наблюдал с некоторой снисходительностью, не отвлекаясь от основного разговора об управлении.
Спустя почти час такого вот допроса господин околоточный надзиратель наконец-то удовлетворил свое любопытство. Чай уже давно был выпит, печенье — съедено. Я даже позволил себе чуть развалиться на стуле и расстегнуть верхнюю пуговицу, на что, казалось, мой начальник не обратил никакого внимания.
— Кейн, я все понимаю, героизм, досрочное окончание учебы, главное управление, внеочередные звания, рекомендации… — Юнкер многозначительно глянул на сопроводительное письмо, — но на земле ты совсем не работал.
— Совсем, — честно кивнул я.
— Зейт?
— А? — встрепенулся ефрейтор.
— Поможешь молодому офицеру влиться в полноценную работу? — спросил Юнкер.
Это был сложный момент. Негор был моим начальником, а я таскал за ним портфель и заполнял протоколы и пояснения с граждан. Сейчас же все переворачивалось с ног на голову, и справится ли Негор с этой переменой, было категорически непонятно.
— Конечно поможем! — ответил ефрейтор.
На том и порешили. Юнкер сдал меня на поруки Негору, а сам принялся заполнять документы о моем переводе — старшего надзирателя нашего участка ждало немало бумажной волокиты. Приказы, справки, распоряжения… Целый ворох документов требовали заполнения и все лишь для того, чтобы перевести меня обратно в третий участок северо-западного округа.
— Ну что, ваш благородие, — усмехнулся Негор, отпирая ключом мой будущий кабинет, — готовы к службе?
По пляшущим огонькам в глазах ефрейтора я понял, что он сейчас надо мной подтрунивает. Проверяет, буду ли задирать нос и вести себя как тот сноб из центрального.
— Конечно готов, — улыбнулся я в ответ, стараясь показать ефрейтору, что планирую с ним все же дружить.
Этого Негору было достаточно. Мужчина впустил меня в кабинет, по-хозяйски показал, где что стоит и где взять недостающее — на столе отсутствовала лампа, а стул повидал всякого — после чего сообщил, что в ближайшие пару дней никто меня трогать не будет. Все равно приступать к работе, пока Юнкер не заполнит все документы и не отправит копии в управление заказной почтой, я не имел права.
— Так что вот. Обжиться пару деньков есть, — сказал ефрейтор.
— Кто вообще остался из наших? — спросил я Негора.
«Из наших». Будто бы я когда-то был полноценной частью этого коллектива. Но, скорее, под «нашими» я имел в виду тех, кто пережил визит скребуна.
— Пара водителей, я, Юнкер. Все остальные перевелись, — нехотя ответил Негор.
Значит, в участке недобор. Сколько тут должно работать людей по штатному расписанию? Десятка два? Человек пятнадцать так точно, не считая патрульных. А сейчас сколько?
