Вдруг она заметила в двух шагах от себя россыпь белесых палочек, похожих на корешки пастернака. Землю в этом месте размыло, ближняя пальма наполовину повисла в воздухе. Вид этих палочек показался гостье смутно знакомым. Да-да, точно так же выглядели захоронения древних полинезийцев — вскрытые водой, они представали взгляду мешаниной костяных осколков и битой посуды.
Светлана приблизилась, расковыряла ногтями сырую почву, вытянула одну из палочек. Сомнений не оставалось — это была берцовая кость. Кажется, она принадлежала ребенку, возможно даже младенцу. Тоненькая выгнутая трубочка была расколота вдоль. Так делали каннибалы, чтобы высосать костный мозг. Неужто здесь было становище древних людей?
Светлана выкопала еще несколько мелких косточек, тщательно рассмотрела их. Археологический опыт подсказывал, что кости были намеренно раздроблены, дабы удобнее было сдирать с них мясо. Смущало лишь, что кости выглядели совсем свежими, будто пролежали в земле не больше десяти лет. Светлана постояла, разглядывая костяшку, потом огляделась. Предчувствие неуловимой угрозы охватило ее. Она коротко подумала, потом засунула косточки в широкие карманы холщовых штанов, подаренных французом, и двинулась к вершине горы.
На местности Светлана ориентировалась скверно. Думая, что идет вверх, она почему-то оказалась внизу, почти у подножия холма, а затем, вынужденная огибать непроходимые заросли кустарника, нежданно-негаданно столкнулась нос к носу с мужем. Тот был растрепан и мокр, одежда его измазана в земле. Узрев жену, он застыл, как кролик, встретивший удава. Светлана же, обрадованная, бросилась ему на шею.
— Господи, Коленька, что я тут пережила, ты себе не представляешь!
Муж, слегка ошалев, замычал что-то в ответ, машинально погладил ее по спине. Светлана говорила, говорила и всё не могла успокоиться. Задыхаясь от волнения, она поведала о встрече с уродом, о своих переживаниях в лесу, наконец, отстранилась и подытожила:
— Здесь происходят странные вещи.
Николай готов был с нею согласиться. Он еще не отошел от близости с Афродитой, и внезапный налет жены совсем сбил его с толку. К счастью, Светлану так поглотили собственные приключения, что она не заметила его состояния.
— Вот погляди, что я нашла, — сказала она, вынимая из кармана кости.
Николай рассеянно перебрал их пальцами, поднял на жену глаза.
— Откуда это?
— Из промоины на склоне.
Муж опять опустил взгляд, долго разглядывал находки, сопел, как бы силясь что-то сообразить, потом хмыкнул и опять уставился на жену.
— Ну и что ты об этом скажешь? — спросила она, не дождавшись его реакции.
— А что сказать? Кости…
— Очнись, Коля! Посмотри внимательно!
Николай опять уставился на находки, пожевал губами.
— Это детские кости, — нетерпеливо пояснила Светлана — Видишь? Закопаны совсем недавно. О чем это говорит?
— О чем?
— О том, что здесь, на этом острове был младенец. И он погиб. Но его не похоронили, а сожрали. Мы же видели с тобой такие костяки на стоянках. Помнишь?
— Как это — сожрали? — вытаращился на нее Николай.
— Да ты не проснулся, что ли? Ну посмотри внимательно.
Муж скосил взор на кости, глубоко вздохнул.
— Что-то тут не так.
— Дошло наконец.
Николай осторожно подцепил двумя пальцами одну из косточек, поднес ее к глазам, даже обнюхал зачем-то. Потом отдал жене.
— Людоеды? — спросил он. Спросил таким тоном, будто находился на научном симпозиуме, а не жарился в тропическом лесу под боком у трех отшельников.
— Именно, — ответила Светлана. — Надо бы нам этого Проспера порасспросить кое о чем.
Николай подумал, что, если Афродита успела наябедничать отцу, будет уже не до расспросов.
— Знаешь что, давай пока отложим это, — сказал он. — Понаблюдаем за ним. Не будем выкладывать все карты на стол. Если этот тип в чем-то замешан, то рано или поздно выдаст себя. А мы уже будем к этому готовы.
Светлана пожала плечами.
— Как скажешь.
Она спрятала находки в карман и, закусив губу, огляделась. Ей вспомнилось недавнее бегство от урода — этот лес, казалось, плодил призраков.
Николай повернулся и направился в заросли.
— Ты куда?
— К нашей пещере. Жрать охота.
Светлана поспешила за мужем.
По дороге она успела взвинтить себя, насочиняв разных ужасов о Проспере. Но все обошлось. Хозяин, увидев их, пригласил к очагу. Над костром уже булькало какое-то варево.
Проспер был обходителен и мил, непринужденно острил и шутливо флиртовал со Светланой. Его манеры казались столь искренними, что женщине стало неловко за свои подозрения. Как она могла возводить напраслину на этого замечательного человека? Право слово, отрезанность от мира угнетающе действует на сознание.
В отличие от Светланы, Николай продолжал оставаться в мрачном настроении. Жена объясняла это шоком от увиденного. Николай же думал об Афродите, о своей недавней близости с ней, косился на Проспера — знает или нет? Девчонка постоянно крутилась рядом, сверкала загорелыми коленками, пялилась на гостей немигающим взором. Вела она себя на удивление безмятежно, будто и думать забыла о мужике, с которым валялась ещё час назад.
Проспер заметил мучения русского, спросил, отчего гость так печален. Николай ответил, что размышляет над книгами француза, сваленными в пещере. Это признание внезапно воодушевило хозяина на пламенную речь. Забыв о Светлане, он с жаром принялся рассказывать о философских концепциях идеального государства. Мало-помалу своей живостью он сумел расшевелить Николая и вовлечь его в беседу. Уже спустя пару часов гость и думать забыл о своих невзгодах — энергично спорил с хозяином и хохотал над его шутками.
Следующий день начался, как предыдущий. Николай опять поднялся раньше супруги и пошел на берег океана. Где-то в глубине души он лелеял надежду встретить Афродиту, но в то же время боялся этой встречи. Случилось иначе: вместо прекрасной дочери островного жителя он наткнулся на его жуткого сынка. Тот стоял по щиколотку в воде и делал странные движения правой рукой, будто звал Николая за собой.
— Чего тебе? — хмуро спросил тот, стараясь не смотреть на урода — уж очень тошнотворен был его вид.
Урод заухал, как орангутанг, еще сильнее замахал здоровой рукой. «Быть может, он вовсе не полоумный, как о нем сказал Проспер?» — подумал Николай.
— Хочешь, чтоб я за тобой пошел?
Тот замычал, начал раскачиваться вперёд-назад, будто хотел кивнуть, да не мог — мешало отсутствие шеи. Николай подумал, посмотрел на горизонт, шмыгнул носом. Ему вспомнились кости ребенка, всплыли вчерашние подозрения жены, ее тревожные слова и эта диковатая Афродита… Он помялся в нерешительности, затем махнул рукой:
— Ладно, веди куда хотел.
Урод повел. Ковыляя и поминутно оборачиваясь, он прокосолапил метров двести вдоль кромки воды, затем повернул к лесу.
В этом месте океан глубоко врезался в сушу, пробив неширокий канал, который терялся где-то в чаще. Урод двинулся вдоль заросшего папоротниками берега канала, очень ловко хватаясь одной рукой за стволы пальм. Николай держался на некотором отдалении, готовый дать стрекача при малейшей опасности. Так они шли минут пятнадцать, постепенно поднимаясь в гору, пока не уперлись в выросшую из земли скалу высотой метров шесть. Урод обогнул ее и остановился, показывая Николаю куда-то по ту сторону. Археолог остановился шагах в десяти от него, покачнулся, размышляя, потом всё же преодолел себя и осторожно двинулся дальше.
— Отойди-ка! — крикнул он — Встань вон там, чтобы я тебя видел.
Урод отошёл, Николай встал на его место.
На краю маленькой и, судя по всему, рукотворной запруды лежала перевернутая, присыпанная землей и листьями лодка. Хорошая лодка, крепкая, выдолбленная из цельного ствола пальмы.
Николай озадаченно почесал небритую щеку. Что же это получается: Проспер врал им? Или француз не знал об этой лодке? Чушь! Всё он знал. Не мог не знать.
Николай повернулся к уроду:
— Спасибо тебе, приятель!
А тот заухал и радостно замахал клешнёй.
Первым, кого увидела Светлана, выйдя из пещеры, был Проспер. Француз сидел на валуне и грелся в лучах утреннего солнца.
— Не замерзли ночью, прекрасная Светлана? Присаживайтесь. — Он махнул ладонью рядом с собой.
— Благодарю, — улыбнулась гостья — Но мне надо умыться. Вы не видели, куда ушел Николай?
— Не видел. — Проспер вздохнул, — Посидите немного со мной, прошу вас. Скрасьте минуты немолодого отшельника.
Светлана смущенно наклонила голову. Ей льстила изысканность хозяина, но в глубине души кольнула тревога. За обходительностью бородача крылось нечто большее, чем простая любезность, — Светлана чувствовала это. Да и кости опять же — откуда они на острове?
