Перед ними оказался пологий спуск длиной около четырех метров. Пол, стены и потолок были земляными, но внизу виднелся бетон. Лаз был довольно узким, но мальчишки, даже с рюкзаками, пролезли без проблем.
— Это точно не погреб, — сказал Адам, когда выбрался из земляной кишки.
Мальчики оказались на вершине широкой лестницы, состоящей из семи ступеней. Перед ними раскинулся большой каменный зал — бетонный пол, кирпичные стены. Зал был пустым, если не считать мусора и влаги, тонкой блестящей пленкой покрывающей все вокруг. В конце зала была еще одна лестница, на этот раз узкая, ограниченная каменными перилами. Она упиралась в покрытую мхом и плесенью дверь, приоткрытую достаточно для того, чтобы увидеть за ней непроглядную тьму.
Вытряхнув землю из волос, друзья начали спуск.
Скрипнула дверь.
Игорь дернулся и сделал шаг назад. Адам тоже испугался, но не подал виду.
— Просто сквозняк.
— Угу.
Они спустились по лестнице и ступили на влажный пол зала. От света фонарей в стороны разбегались полчища тараканов и мокриц. На стенах, точно призрачные гобелены, висели целые пласты паутины. На полулежал желтый скелет маленькой птицы, а чуть поодаль — старый рваный сапог.
— Жутко, — сказал Игорь.
— Нормально! — сказал Адам, озираясь по сторонам — Как в «Call of Cthulhu».
— Я не играл.
— Зато я играл. Пошли.
Они направились к двери. Проходя мимо сапога, Адам пнул его. Сапог перевернулся и изрыгнул белую шевелящуюся кашу — огромную колонию опарышей.
— Фу!
Адам в отличие от сапога сдержал рвоту. Он отвернулся и достал респиратор. Весьма вовремя — приблизившись к двери, мальчики снова ощутили ту кислую вонь, которая атаковала их после открытия люка.
Игорь осторожно потянул дверь.
Перед ними возник уходящий влево и вправо удушливый коридор. Было темно, пахло гнилой капустой и блевотиной, а под ногами постоянно что-то шевелилось.
Игорь посветил вниз — по полу коридора, равно как и по его стенам, ползли сотни насекомых.
— О Господи.
— Ненавижу насекомых, — сказал Адам и с силой наступил на таракана.
Звук улетел в глубь коридора, и там эхо превратило его в слабый стон.
— Ну что, куда?
На самом деле ни Игорю, ни Адаму не хотелось углубляться в это вонючее подземелье, кишащее жуками. Но, как и всяких мальчишек, их одолевало любопытство, которое порой бывает сильнее страха И уж точно сильнее отвращения — ведь именно его вызывало все окружающее.
— Давай направо, — сказал Адам.
Они выставили вперед фонарики и пошли. Игорь пожалел, что тоже не взял респиратор, — вонь, казалось, усиливалась с каждым шагом, и от нее начинала кружиться голова. Количество насекомых росло вслед за запахом — кроме тараканов, мокриц, пауков и сороконожек под ногами теперь копошились опарыши, сплетающиеся в белые шевелящиеся клубки.
Скоро ребятам пришлось свернуть — перед ними опять, как в начале пути, возник Т-образный перекресток. И они снова повернули направо.
— Ты слышал? — Игорь резко остановился.
— Нет.
— За нами кто-то идет!..
— Это эхо, — сказал Адам, оглядываясь. Позади никого не было.
— Нет, я слышал! За нами идет старик!
— Почему старик? — Адам посмотрел на Игоря. У того было перепуганное лицо и взгляд сумасшедшего.
— Звук такой… шаркающий. Как будто дед в тапочках.
Адам не выдержал и рассмеялся. Смех покатился по коридору, дробясь на сотни смешков. Под конец стало казаться, что это не Адам рассмеялся, а тонко хохочут над ними сами стены подземелья.
* * *
Они заблудились. Запах стал просто невыносимым. Адаму было тяжело дышать даже через респиратор, Игорь же просто задыхался. Его спасал только носовой платок, который он прижал к лицу. Десятки насекомых стали тысячами — они облепили пол, стены и потолок коридора единым шевелящимся ковром. Когда мальчишки шли, под ногами хрустело и чавкало. Один из фонарей сломался, второй едва светил, и новые батарейки не помогли. Игорь попытался разжечь свечу, но всякий раз, когда он зажигал спичку, из темноты дул быстрый сухой ветер и гасил ее.
Теперь уже и Адам был уверен, что за ними кто-то идет. Старик или нет, но он отчетливо слышал шаркающие шаги за их спиной.
Потом они услышали голос.
— Кто здесь?
— Ты слышишь?..
— Да.
— Я хочу домой, — сказал Игорь — Этот старик нас убьет.
Слышались какие-то стоны, неясное бормотание, крики, будто бы приглушенные толстой стеной. Казалось, десятки людей находятся рядом и в то же время очень далеко.
— Уходи!
Это прозвучало угрожающе.
— Уходи!
— УХОДИ!
Крик сотряс стены, с которых мерзким градом посыпались насекомые. Мальчишки бросились бежать. Адам уронил фонарик, и темнота мгновенно сомкнулась вокруг, точно бесшумно захлопнулась гигантская ловушка. Шаги сзади превратились в гулкий топот — и, судя по звуку, у бегущего было не две ноги, а гораздо больше. За ними будто бы гнался проклятый и загнанный в эти узкие коридоры Слейпнир.
Адам едва не впечатался в стену — какое-то шестое чувство остановило его за секунду до этого. Игорь громко дышал за левым плечом.
— За мной! — крикнул Адам.
Он полностью доверился интуиции и кинулся влево по коридору. Глаза будто бы привыкли к темноте, и он смутно, но все же различал стены. Или это выход был близко, и свет проникал сюда с поверхности?
Каждую секунду Адам сбрасывал с плеч, с головы, с лица насекомых, которые не просто падали, а будто бы специально прыгали на него. Ему чудилось, что он слышит их шипение, хотя мало какие насекомые умеют шипеть. Адам задыхался, и тело тяжелело, отказываясь бежать дальше, — казалось, вместо крови мышцы наливаются свинцом.
Он споткнулся обо что-то округлое и упал, ободрав ладони о каменный пол. Нечто, обо что он споткнулся, схватило его за ногу, крепко сжало — как если бы вокруг лодыжки затянули проволоку — и потянуло на себя. Адам попытался сорвать путы с ноги, но пальцы прилипали к ним, как к паутине (Боже, да это и есть паутина!). Монстр из тьмы тянул его по полу, а затем запрыгнул на ногу, придавив ее к земле.
Адам закричал, сбил нечто второй ногой, вскочил и бросился бежать.
Игоря рядом уже не было.
* * *
Адам не знал, сколько бежал по заполненному чернотой и вонью лабиринту, но в конце концов он нашел выход. Мальчик взлетел вверх по лестнице, оглянулся и только сейчас понял, что друг остался где-то позади. Адам не выдержал и заплакал. Что теперь делать?! Но стоп, стоп. Не надо паниковать.
Есть один способ.
Он достал из рюкзака рацию и нажал на кнопку связи:
— Игорь! Игорь, прием!
Несколько секунд рация молчала, а потом словно взорвалась:
— Адам! Адам, ты где?!
— Я нашел выход! Со мной все хорошо! А ты где?!
— Я не знаю, — судя по голосу, Игорь тоже плакал, — я понятия не имею. Я иду по коридору… и тут светятся стены. За мной идет тот старик.
— Иди обратно, Игорь! — срываясь, закричал Адам — Ищи выход!
— Я не могу. Старик заставляет меня идти… он говорит со мной…
Адам не знал, что ответить, и просто громко заплакал.
— О Боже, Адам…
— Что?!
— Если бы ты это видел… он прекрасен…
— Кто?! Кто прекрасен?! Игорь, где ты?!
— Это чудо, Адам… если бы ты мог видеть… комната… как будто вся из золота. Здесь рисунки на стенах… алтарь… это храм. А старик… он жрец в этом храме.
— Ты видишь его?! Что это за старик?!
Игорь молчал — из рации доносилось лишь шипение. А потом раздался крик.
— УХОДИ!
* * *
Адам привел помощь. Он рассказал взрослым все от начала и до конца — но они услышали из его рассказа только то, что мальчик заблудился где-то в непонятном подземелье, посчитав остальное если не выдумкой, то просто плодами детского страха.
Группа МЧС провела в подземелье больше суток. Мальчик так и не был найден, и при этом последствия поисковой операции оказались неожиданными. Двое спасателей пропали без вести, а один, отделившийся от группы, сошел с ума. Его вынесли из катакомб на руках — волосы его стали седыми, он пускал слюни и кричал.
Мэр Карасука запретил муниципальным СМИ упоминать об этой новости — он не хотел, чтобы к подземелью ринулись толпы исследователей, которых потом тоже придется искать. Но информация, само собой, тут же просочилась в Интернет. И тогда мэр принял решение залить вход в катакомбы бетоном, несмотря на вялый митинг, собранный родителями Игоря.
* * *
Адам прошел курс психотерапии и чувствовал себя неплохо — кошмары приходили не чаще пары раз в неделю. Когда он узнал, что вход в подземелье замуровали и Игорь, живой или нет, остался там навсегда, он проплакал весь вечер.
