– Предали?
– Спорно, мон шер. В банке с пауками нет предателей. Была там какая-то история с казненным министром дурранийского шаха, который сам из баракзаев. Но теперь и они грызутся друг с другом, и с кем из них договариваться – вопрос серьезный. И мнится мне, что следует поставить на младшего из двадцати братьев, который, как мне доносят, не по годам умен и хитер, а главное – тянется от англичан. Наперед думает туземец, еще держава растаскана, а он уже союзников на будущее ищет. Дост Мухаммед зовут его, и пока я полагаю делать дело с ним.
– Есть ли у него власть? – удивилась я.
– У него, Александра Платоновна, есть то, чего нет у других правителей тамошних земель. Ум и полное отсутствие чести. Впрочем, последнего у всех там – хоть умаляй, лучше не станет. Но тогда надо…
Некрасов вытащил из своих бумаг весьма подробную карту, в которую тут же вцепился Фатов.
– Вот Кундуз, и через него нам бы следовало пройти. От Дуррани он отделился уже лет тридцать как, но афганцы считают его своим. Правят там узбеки, поэтому Бухара с ними пытается дружить. Дальше идут провинции, которые сейчас держат баракзаи. Вот Герат. Если мы дружим с кем-то из баракзаев, то Герат будем проходить войной. Жарко сейчас и тут, – полковник ткнул пальцем в землю, названную «Кашмир». – За нее воюют с Сикской империей и неудачно. Тамошний царь… сейчас… – полковник пошелестел листами, нашел нужное и, кивнув, продолжил: – Ранджит Сингх рьяно взялся за дело, войском у него командует француз по имени Жан Франсу Аллар. Это уже фактически Индия.
– Так, может, нам с ним иметь дело?
– Не выгодно. Дорога оттуда ведет высоко в горы, где нам точно делать нечего. Нет, нам надо вот сюда, на юг, тогда мы выйдем к морю и богатым провинциям. И окажемся в самом подбрюшье англичан. Но с этими сикхами все равно связь наладим, они красные мундиры тоже ненавидят. И очень взаимно у них это. Так что, как видите, путь у нас будет далекий и очень сложный в организации. На кого ставить? Вот и я сомневаюсь.
– Кундуз под нож, поддержим этого младшего туземца, Герат под нож, – легко предложил Серж.
– Эк у Вас все по-гусарски, – рассмеялся «интендант». – Но настрой мне нравится. А что, штабс-ротмистр, пойдете в мою команду?
– Это в соглядатаи что ли? – растерялся Фатов.
– В них, родимых. Аль не по чести?
Теперь задумался мой супруг. С одной стороны, да – не по чести, но вот сложность и нужность работы полковника Некрасова он оценить успел. Я бы была категорически против такой службы Сержа, но не посмела высказаться на этот счет. Его жизнь, его судьба, невместно жене вмешиваться в такое. Согласится – значит доля моя такая. Ждать и кусать губы от переживаний.
– Знаете, Ваше высокоблагородие, а вот не вижу тут умаления ее я. Но и сразу согласием не отвечу. Не решаются такие дела с гусарской лихостью.
– Вот за такой ответ особенно ценю, Ваше благородие, – улыбнулся полковник. – Но и я серьезен. Надумаете – дайте знать.
И с этими словами вышел.
Я смотрела на притихшего Сержа и не знала, что ему сказать. Супруг мой сам подметил мое состояние и обеспокоенно поинтересовался причинами грусти.
– Дурак ты, Сережа. У Некрасова его соглядатаи в самое логова врага то тайно, то явно проникают, но над каждым из них меч занесен. Тут тебе не храбростью надо, а лицедейством и умом.
– То есть не только дурак, но и глупец? Последнее-то обидно! – рассмеялся любимый мой.
– Дурак! Склад ума тут нужен особенный. И опыт. Там, где ты битые горшки увидишь, опытный прикинет, сколько солдат с тех горшков кормилось. И таких вот мелочей много. Я уж сколько с полковником путешествую, так все никак границы его опыта не разгляжу. Паук он! Впрочем, решать здесь тебе. Я твой любой выбор приму.
– Думать надо, – буркнул Серж.
Я подошла к нему и обняла со спины, обвив руками шею. Супруг чмокнул мое запястье, но игривость не проявил. Все же задели его слова о качествах соглядатаев. Некрасов свою службу называл разведкой, пусть она и не имела ничего общего с обычными дозорами. Сергей же в ней видел сейчас приключения и геройство. Однако мне полковник говорил, что если кто-то из его людей проявляет геройство, то с работой своей он не справился.
Мужа я оставила в покоях, он решил прилечь, да так и уснул. Тревожить его я не стала, вышла во внутренний дворик. Здесь столкнулась взглядами с третьим сыном эмира – со смешным именем. Еще юный, но с очень умными и колючими глазами – Насрулла. Он поманил меня к себе, показав пальцем просьбу не шуметь. Это было странно и опасно, но любопытство опять взяло верх, и ноги сами понесли меня в какой-то закуток дворца. И там я с удивлением увидела старого Алмата.
– Бикеш Саша, сардар Насрулла попросил меня перевести тебе, но так, чтобы об этом не узнали, – поклонился кайсак.
Царевич что-то сказал и Алмат с поклоном сказал:
– Сардар спрашивает, может ли Белая Ведьма помочь ему обойти своих братьев?
Просьба была очень необычной, и я растерялась. Вмешиваться в дворцовые интриги Бухары мне совершенно не хотелось. Но было что-то в этом молодом человеке такое, что не позволяло мне просто развернуться и уйти.
– Почему сардар, – это, как я уже знала, означает «вождь» – полагает, что он лучше братьев?
– Потому что старший глуп и жаден, средний погряз в грехе, а младшие еще неразумны.
– Что хочет сардар от власти? Если сохранения старых порядков, то я уйду сейчас и не вспомню, что этот разговор был.
– Сардар думал и согласился со своим отцом. У Бухары нет будущего, одной ей не выжить. Сардар хочет увидеть своими глазами главный город урусов. Если он так хорош, как о нем говорят, то он хочет сделать Бухару такой же.
Сразу же я отвечать не стала. Складывалось интересное дело, в котором я ухватила свою выгоду. И даже на несколько мгновений озарила себя Светом, чтобы вспомнить многое из того, о чем говорила со своими людьми. Хлопок для Гизе. Здесь его много, и он дешев. Металл и земляное масло. В пустоте же Бухарского эмирата у меня не будет соперников, если я первая успею открыть здесь мануфактуры. Цифры в голове складывались в числа, даже письма составлялись в мыслях – кому и что направить.
– Скажи, Алмат, ты хочешь со мной в Индию?
Кайсак ответил сразу:
– Нет, бикеш. Долгая и сложная дорога, да и буду я там бесполезен. Языков тамошних я не знаю совсем.
– А в Петербург поедешь?
– Если попросишь, бикеш, то и поеду, – улыбнулся Алмат.
А я видела, как загорелись его глаза. Хочет же!
– Эмир отправляет своих детей в нашу столицу. Будь его, – я показала на принца, – человеком, но так, чтобы об этом мало кто знал. Я скажу тебе, с кем его свести в Петербурге. И постарайся научить его нашему языку хоть немного.
Кайсак поклонился, принимая службу.
– Сардар Насрулла, я не буду тебе обещать ту помощь, о которой ты можешь думать, но дам тебе другую. В Петербурге ты встретишься с важными людьми, которые могут тебе помочь, если ты заинтересуешь их. Смотри внимательно по сторонам, запоминай, сравнивай. И я надеюсь, что в будущем ты не забудешь мои хлопоты. Я передам тебе письма с Алматом. Если мы с тобой не встретимся, то Алмату я передам, что хотела бы сказать тебе. Надеюсь, помощь женщины тебе не претит, и ты не забудешь своих слов.
– Белая Ведьма – человек Мани. Сардар чтит его последователей, будь то мужчина или женщина.
Насрулла весьма низко поклонился, оглянулся и выскользнул из этого темного угла.
Алмат прижал руки к сердцу, а я же взяла его руку и пожала ее так, как если бы договаривалась о сговоре с кем-то из купцов.
Еще не улеглись мысли о разговоре с бухарским принцем, как из-за угла появились оба русских генерала.
– Александра Платоновна! – радостно поприветствовал меня Ланжерон, словно и не сидели мы совсем недавно все вместе на переговорах. – Какая-то Вы задумчивая.
– Все думаю, Александр Федорович. Все думаю.
