— Смотри, надо одновременно надавить вот на этот камушек и этот лепесток.
Показав подружке пример, царевна чуть уперлась пальчиками, и сдвинула по внутренним полозкам толстенькую крышку.
— Ой, какая красота…
Подпихнув подружку поближе к двум ее шкатулкам, синеокая дева царской крови взяла с бархатной подкладки свой новый венчик. Внимательно и даже придирчиво оглядела, после чего сбегала в Опочивальню за настольным зеркалом — перед которым, едва ли не мурлыкая от удовольствия, увенчала себя новой сапфировой диадемой. Помимо которой в футляре лежали такие же серьги и перстень из белого золота, с крупными каменьями чистой воды. Повертевшись пред зеркальной гладью, пятнадцатилетняя модница сменила синеву сапфиров на багровые рубины второго комплекта — и отчего-то разом погрустнела, потеряв прежнее игривое настроение. Услышав тихий шорох за спиной, задумавшаяся о скором замужестве Евдокия машинально уступила место подруге, заодно поправив на ней чуть перекосившийся изумрудный венчик.
— Давай-ка сразу же и серьги вденем!..
Очарованная самоцветной обновкой, брюнеточка послушно подставила сначала правое, а затем и левое ушко — и вновь застыла, разглядывая узорчатую прелесть на своей голове. Дав ей немного пообвыкнуться-полюбоваться, царевна безжалостно сняла дивные украшения, заменив их следующим комплектом из золота и фиолетово-алых аметистов.
— Мну-у… Изумруды хорошо подходят к твоим глазам, а этот венчик больше льнет к волосам и коже.
Самостоятельно украсив левую руку перстнем, Аглая как-то разом поняла, что вот именно это жуковинье ей и по сердцу, и по уму — ибо ощущалось украшение так, будто она носила его с самого рождения. Меж тем, любопытная царевна заглянула в пятый футляр, закрывавшийся на простой замочек-защелку: задумчиво хмыкнула при виде еще одной диадемы с рубинами и пренебрежительно поморщилась. Куда мельче и хуже, чем у нее, но Фиме Старицкой и это за великую радость будет! Успокоившись, она на пару с подругой убрала со стола лишнее; чуть подумав, сняла и рубиновый венец с серьгами. Однако, не удержавшись, вновь вдела в уши сапфиры, а на пальчик кольцо: глядя на Дуню, и брюнетка оставила на себе новые украшения — после чего девушки подсели к ждущим их внимания письмам из дома.
— Хм-м, а Саин-Булат-то еще в августе сватов заслал!..
Переглянувшись и вспомнив касимовского царевича, старательно обхаживающего Настю Мстиславскую и в иные моменты своим поведением весьма напоминающего самозабвенно токующего по весне глухаря, подружки разом прыснули от смеха. Успокоившись и дочитав послание от батюшки, Евдокия хрустнула печатью на письме от братца Вани.
— Ого, целую рукопись прислал…
Нахмурившись, царевна начала скользить глазами по крупным буквицам текста: дойдя до подписи и поскребя ноготком жирную кляксу возле нее, синеглазая дева подумала, затем прошла к небольшой нише в стене и дернула за один из висящих там витых шнуров. Не успела она сесть обратно и подтянуть поближе тул с письмом от братца Феди, как сквозь приоткрывшуюся створку проскользнула сначала ее личная челядинка Аглайка, а следом вдвинулись два мордаша — тут же развалившихся на прохладном полу по обе стороны от входа.
— Князь Старицкий и боярыня-пестунья уже вернулись с прогулки по Вильно?
Стрельнув глазами на свою черноволосую тезку, русоволосая блондиночка молча поклонилась и вновь замерла в ожидании повелений.
— Пригласи их, а так же княжон Старицкую и Мстиславскую: скажи, прибыли вести из Москвы. Как зайдут в кабинет, подай кофе со сливками, и шоколад…
Минут через пять уютной тишины и сосредоточенного чтения, дворянка Гуреева вдруг переменилась в лице: дважды перечитав несколько коротких строчек, она не удержалась и удивленно поинтересовалась у подруги-царевны:
— У меня что, в Москве есть свой дом?!?
Не отрываясь от очередного письма, Евдокия рассеянно переспросила:
— Разве?
— Да, Федя отписал, что в этом году как раз успевают залить основания под стены и ограду… Моего дома?..
Заинтересовавшись, царевна забрала грамотку из рук Аглаи и перечитала нужные строчки. Удивилась, задумалась и не очень уверенным тоном предположила:
— Может, это тебе батюшка пожаловал вместо земель того противного графа Глебовича?
Оживший серебряный колоколец на стене близ дверей в очередной раз помешал обсудить интересный вопрос: встретив Василия Старицкого легкой приветственной улыбкой, временная хозяйка великокняжеского Кабинета усадила троюродного брата за стол и раскатала перед ним письмо от родного братца Вани. Не забыв ограничить доступное для чтения место двумя пока еще не разобранными укладками из канцелярии подскарбия Воловича.
— Это?
— Описание битвы при Молодях.
Посветлев ликом, молодой князь уткнулся глазами в неровные строчки и на время полностью выпал из действительности, пропустив явление боярыни-пестуньи Анастасии свет Дмитриевны, за которой, потупив глазки, в государевы покои зашли две ее воспитанницы. Когда под нос Василия подсунули чашку с ароматным напитком, он машинально отхлебнул бодряще-горьковатого кофе и щедро черпанул шоколада с орешками, придя в себя от звуков девичьего смеха.
— Эм-м… Задумался.
С серьезным лицом и настоящими чертенятами в глазах, пятнадцатилетняя хозяйка забрала одно письмо и раскатала на столе второе — вот только укладки положила так, что виден был лишь маленький кусочек плотной белой бумаги. Но и того хватило с лихвой: прочитав, что двоюродный дядя может разрешить племяннику повести под венец девицу Бутурлину, князь Старицкий неожиданно для всех заалел ушами. Да так ярко! Впрочем, сам он отнес это на счет выпитого кофе, раз за разом скользя глазами по доброй весточке; единственно, что огорчало Василия, так это отсутствие избранницы у государя Димитрия Иоанновича. По давней традиции московских рюриковичей, первым всегда женился наследник трона, и уж потом начиналась волна свадеб у остальных ближних царских родичей: появился этот обычай не на пустом месте, а после прежних кровопролитных свар за трон Великих князей Московских. Потому и обойти его было… Ну, разве что по прямому дозволению Великого государя Иоанна Васильевича? Либо уговорив государя-ровесника поскорее присмотреть себе красавицу-жену. Нет, дядя и так проявил большую милость, позволив сочетаться царской крови с худородными Бутурлиными; так что оставалось положиться на хорошие отношения с троюродным братом Димитрием…
Освободившись из плена сладких мечтаний, князь удивленно качнул в руки полной чашкой, хотя вроде бы помнил, что испил ее до дна — и наконец-то обратил внимание на свое окружение. Пока он наслаждался вкусом кофе и шоколада, вместе с письмами ушли боярыня-пестунья и смущенно-обрадованная княжна Мстиславская, зато в Кабинете прибавилось мордашей, перекрывших своими лохматыми тушами выход из покоев. В глаза бросилось разрумянившееся лицо довольной сестры, бросавшей на него и царевну Евдокию обожающие взгляды, тихонечко поглаживая при этом шкатулку из черного дерева — и футляр, в котором доставили заказанные братом украшения для Осеннего бала в Большом дворце…
— Кхм. Благодарствую, сестра, зело добрые вести!..
Серебряный колокольчик у дверей опять некстати проявил свою зловредную натуру! Впрочем, появление боярича Федора Захарьина-Юрьева, от которого, несмотря на его нарядную свитку и явно-недавно умытые руки и лицо, чуть несло лошадиным потом и дымком костра, дало Старицким хороший повод удалиться. Молодому князю надо было еще раз все хорошенько обдумать и прикинуть, перед тем как искать встречи и разговора с любимой Машенькой: ну а княжну распирало от нестерпимого желания срочно примерить и рассмотреть все драгоценные-самоцветные обновки — и конечно же, невзначай похвалиться ими перед подружками по свите.
— Как брат, все ли у него хорошо?
Весело подмигнув зеленоглазой красавице-молчунье, кою Федор не оставлял надежды когда-нибудь разговорить и расположить к себе, еще один родственник царской Семьи обстоятельно поведал о том, сколь хорошо прошел Большой смотр поместной шляхты. Мимоходом упомянул о двух ларцах с жалованными грамотами на землю, которые Димитрий Иоаннович наподписывал не жалея своей десницы, пурпурных чернил и Малой великокняжеской печати, и кои ближник уже передал в руки помощников великого канцлера литовского Радзивилла — чтобы те подвесили печати и оформили все как следует. Рассказал веселую историю про гонористого польского пана, прибывшего в свите государя Бранденбургского и попытавшегося вызвать Великого князя Литовского на двобой… Увы, но непринужденное родственное общение никак не складывалось, и кофе его угощать не спешили: да и вообще, двоюродная сестра по материнской линии ныне явно была не в духе. Так что понятливый боярич плавно завершил разговор, достал из узкой поясной сумки тубус, запечатанный сургучом со знаком Феникса, и поспешил удалиться. Едва дождавшись, когда закроется дверь, царевна нетерпеливо содрала печать и вытянула наружу несколько листов бумаги: тот, что был исписан почерком Мити, аккуратно отложила в сторонку, а три остальных, покрытых прихотливо-разноцветными сложными линиями, растянула на столе.
