— Что?
— Как минимум, я могу помочь остановить то, что началось с меня, — будто бы для самой себя проговорила Джесси. — Даже если это — и не моя вина. Даже если я… В общем не важно, Эм.
— Не важно? Джесси… — Но Эмма так и не смогла закончить вопрос, потому что лицо сестры вновь замкнулось. И если она и узнала что-то о женщине, которой стала сестра, так это то, что она не скажет ни слова из того, что намеревается держать при себе.
Никому.
Обычно он не отправлялся на охоту так скоро. Он чувствовал удовлетворение и насыщение после наслаждения со своей жертвой, был способен вести нормальную жизнь неделями и даже месяцами, если возникала необходимость потянуть время из-за смерти жертвы в зимнее время.
Но последняя… Последняя сбежала до того, как он покончил с ней, и это оставило его неудовлетворенным. Он, конечно же, выследил и нашел ее, оставив в том же состоянии, в котором и обнаружил. Она была далеко от троп, и он не ждал, что кто-то еще найдет ее.
Падальщики достаточно быстро уничтожат останки.
Он задумался было о том, чтобы вернуть ее в свой сад, но быстро откинул эту идею. Она не заслужила места в нем, решил он. Она не стоила того прекрасного и драгоценного места. Она заслужила то, что получила: лежать на твердой, окровавленной земле, чтобы питать животных и личинок.
Он был в ярости из-за ее побега, но давно научился преобразовывать гнев во что-нибудь конструктивное — в этот раз он починил и усилил свою ловушку, чтобы жертва никогда больше не смогла сбежать из нее.
Уже успокоившись и ощущая голод внутри, он начал охоту. Наблюдал за туристами, скалолазами, постоянно проходящими через город. Замечая, кто путешествует один или предпочитает идти поодаль от группы, обращая внимание, кто предпочитает снимать комнаты в городе, а кто ночует в лесах в палатках и спальных мешках.
Ища уязвимости.
В этом состояла половина радости охоты — в выборе следующей жертвы.
Он не скрывался, а периодически приходил и уходил, не проводя слишком много времени в одном месте. Говорил с теми, общения с кем от него ожидали, но в остальном держался на заднем плане, и преуспел в этом очень хорошо.
И наблюдал.
Голосок в глубине души велел ему ждать, наблюдать за Джесси Рейберн и понять, зачем она вернулась спустя столько лет, но этот голос подавили темные желания.
Ему нужно охотиться. Сейчас. И если позже Джесси окажется проблемой, он разберется с ней. Он-то знал, как с ней обращаться. Никто не удивится, если Джесси вновь исчезнет из Бэрон-Холлоу.
Ни один человек.
1. Пустошь Барона
2. Бесплодная Пустошь
3. Кровавые узы
4. Победить страх
Глава 4
— И как дела у Виктора? — Джесси пыталась говорить спокойным голосом, не отрывая глаз от тарелки.
В детстве семейные обеды по воскресеньям после похода в церковь были традицией и обычно проходили в тишине: отец мало что говорил своим дочерям. Но сейчас за столом в семейной столовой сидели только Эмма и Джесси, компанию им составляла шелти Эммы, которая лежала рядом и вежливо ничего не просила.
— Ну, он как всегда очарователен, — сухо ответила Эмма, рассказывая об их старшем кузене. — Для большинства. Знаешь, меня он никогда не интересовал, и это не изменилось. Я избегаю его, за исключением тех случаев, когда он настаивает на покупке земли, которую я продавать не желаю. В последнее время он очень настойчив, поэтому наши отношения напряженней, чем обычно. — «Так и не научился принимать отказы».
Джесси немного нахмурилась, пытаясь укрепить стены, чтобы мысли сестры прекратили просачиваться к ней.
Не осознавая ее стараний, Эмма пила кофе и продолжала рассказывать:
— Он хочет купить и твою землю тоже. Нашу (общую) часть возле церкви, которая граничит с его участком.
— Эмма, меня не интересует наследство. Земля — твоя, пожалуйста, решай сама.
Эмма не удивилась, но головой покачала.
— Трент Уинделл по-прежнему семейный адвокат и он присматривает за той частью, которую оставил тебе отец. Есть доход от гостиницы, от некоторой сдаваемой в аренду собственности, еще инвестиции, а ты не прикасалась ни к чему годами. Он и финансовый консультант так же хорошо справляются с твоими деньгами, как и с моими. — «Не будь идиоткой и не отказывайся от того, что принадлежит тебе».
Джесси снова нахмурилась.
— Слушай, если собственность тебе не нужна, мы что-нибудь придумаем, но все деньги твои. Джесси, они не сделают тебя миллионером, но это неплохая сумма для сбережений на пенсию. Ты можешь купить себе дом или еще что-нибудь. Трент переведет их в любой банк или инвестирует куда захочешь.
— Именно ты осталась здесь и заботилась об отце, — напомнила Джесси, все еще хмурясь.
Эмма снова покачала головой.
— После твоего отъезда он не изменился. И прекрасно сам за собой присматривал, даже предпочитал это. Практиковал то, что проповедовал нам. У нас был персонал, который занимался домом и готовкой, а отец был погружен в бизнес. Летом он отправлял меня в лагерь, чтобы я не мешалась под ногами. Я уехала в колледж, а после окончания учебы вернулась и каждое лето уезжала уже сама, путешествовала по миру. Отец был здоров, пока его не убил инсульт. Поэтому если ты считаешь, что я заслуживаю больше, подумай хорошенько. Джесси, отец поступил по справедливости.
— Я удивлена, что он мог подумать, будто я вернусь сюда. — Джесси задавалась вопросом, скучали ли по ней вообще, но глубоко в душе знала ответ, поэтому не стала озвучивать и сам вопрос.
— Мы обе знаем, что он не был сентиментальным. В завещании есть пункт: если ты или твои законные наследники не заявят права на наследство в течение двадцати пяти лет, твоя доля будет разделена между мной и Виктором или нашими наследниками.
— Уверена, ты не хочешь, чтобы Виктор получил хоть что-то. — Джесси услышала приглушенный гнев в своем голосе, но контролировать это не могла.
Спустя мгновение Эмма заговорила спокойным тоном:
— Ты злилась на него, когда уехала из Бэрон-Холлоу. Даже за несколько месяцев до отъезда. Я помню. — «И мне всегда была интересна причина».
Джесси помедлила, а затем проговорила:
— Он запал на меня. Сказал, что я… раскрасила его лето. Мне было семнадцать. А ему двадцать пять. И он был моим кузеном. Это грязно.
— Джесси, он не…
— Он любил веселиться с друзьями. Пусть я злилась, но еще была польщена интересом, вниманием. Помнишь, даже тогда он считался хорошим уловом, а мои друзья в то время следили за подобной ерундой. — Джесси пожала плечами. — Мы были идиотами, но для подростков это нормально. Только так я могу объяснить… Я сглупила, когда поддалась на уговоры и пришла на одну из их вечеринок. И там было много алкоголя.
— Джесси… — Теперь уже хмурилась Эмма.
— Я прокралась домой поздно, поэтому вы с отцом так ничего и не узнали. Да и в любом случае, это не то, что я хотела бы помнить. И говорить тоже об этом не горю желанием. Да и многое еще смутно. Я бы сказала, большая часть, если говорить откровенно. — Она посмотрела на сестру, которая была незнакомкой для нее, и снова спросила себя, нужно ли Эмме знать все это. Здесь была ее жизнь, и какое Джесси имела право все это разрушить?
— Ты говоришь… что-то произошло между тобой и Виктором?
— Нет. — Джесси покачала головой, избегая смотреть в глаза сестре. — Я выпила слишком много и плохо помню, но на тех вечеринках бывало много народу. Не только Виктор. Обычно он посещал их, но… Я не хочу это обсуждать, Эмма. Прости, что вообще подняла эту тему.
— Почему ты сразу мне не рассказала?
— Потому что тебе было всего пятнадцать и… мы не особо-то доверяли друг другу. Мы не были близки, и ты знаешь это. Сестры не обязаны быть лучшими подругами, нет такого непреложного закона.
— Неважно, какими мы были в детстве, — нахмурилась Эмма. — Надеюсь, мы сможем хотя бы поговорить. Джесси, кто-то причинил тебе боль на вечеринке? Злоупотребил твоей доверчивостью?
