Не прошло и минуты ожидания, как «пластинка» заиграла.
Сначала я услышал отдаленную невнятную речь. Впервые за все наши наблюдения «пластинка» воспроизводила чью-то речь. Голос был очень искажен и не верилось, что человек может говорить подобным образом. От этого произношения мне стало по-настоящему страшно.
— Г… Где я?.. Странное… странное очень место…
Речь стала настолько ясной, что, закрыв глаза, можно было представить перед собой то, что говорит. Вдруг голос поменялся. Это был… мой голос.
— Удивительное место… Кто здесь?
Снова искаженный.
— В этом месте… Да, кто-то есть. Он разумный. Это человек!
— Кто здесь?.. Нужно увидеть.
После слова «увидеть» в лесу внезапно стало тише. Всё живое умолкло, остался лишь шум ветра. Меня будто окатило ледяной водой. Трясущимися руками я надел очки и повернулся в сторону Форбена. Гиберт зарычал, прижав уши.
— Человек — смерть? Человек не нужен смерти. Спасайся, человек…
— Вот он!
— ГИБЕРТ! ДОМОЙ, БЕГОМ! — закричал я и побежал в сторону ближайшего выхода из леса.
Гиберт сделал два прыжка, после чего сверху хрустнула ветка. Громко взвизгнув, он отпрыгнул назад, чуть не опрокинув меня. Я попытался потянуть пса, но он будто уперся. Наступившая тишина и неподвижность Гиберта давили на меня так, что я был готов сойти с ума.
— ГИБЕРТ! ДОМОЙ! КАКОГО ХРЕНА ПРОИСХОДИТ?! — мне казалось, что этот дикий от страха вопль уже не принадлежал мне. Это был не я. Я был дома, только вставал с кровати и собирался связаться с Веллой на счет важного разговора. Это всё — жуткий, неадекватный, нереалистичный сон, — Что, Лесной? КОСВЕННОЕ УЧАСТИЕ В МОЕЙ ЖИЗНИ ТЕБЯ НЕ УСТРАИВАЕТ, ВЕРНО?!!
Мою голову пронзила сильнейшая боль. Я чувствовал, что ее источник — точка на черепе, была немного вверху и слева. Именно оттуда донесся тот треск. Кроме боли я ощутил еще кое-что. Моё тело перестало повиноваться, мысли начали путаться всё больше, пока среди них вдруг не зациклилась одна: мне нужно посмотреть. Не просто нужно, я обязан. Если я не посмотрю туда, то умру от болевого шока. Там, слева — то, к чему я стремился. Это моя цель. Цель всей моей жизни.
Сначала это была просто навязчивая мысль, но через несколько секунд, когда боль стала еще сильнее, мысль перешла в неконтролируемое действие. Стиснув зубы до скрежета, я пытался сопротивляться непреодолимому желанию снять очки. Всё мое тело сильно дрожало, голова кружилась и болела так, что мне хотелось быстрее потерять сознание или умереть, лишь бы мучения закончились.
Не знаю, сколько времени продлилось бы мое противодействие, но, как только эпицентр боли немного сместился на моей голове, вызвав тем самым пучок новых незабываемых ужасных ощущений, я сорвался…
Издав боевой клич, я резким судорожным движением скинул очки, словно они были раскалены, и быстро повернулся налево. За первые полсекунды боковым зрением я заметил распростертого в странной позе Гиберта. Он был мертв. Что-то мгновенно убило его. Прямо передо мной стоял дом Эб-Гон. Предпоследний, сбоку от которого под кустом была та дыра. Сперва мне показалось, что кроме убитого питомца не вижу больше ничего необычного. За следующие полсекунды я осознал: над этим домом, почти совершенно сливаясь с листвой дерева, нависло нечто. Что-то огромное и неподвижное, от того кажущееся нереальным. Моя последняя секунда подошла к концу.
Боль стала легче, но желание посмотреть усилилось. Я перевел взгляд на крону дерева над крышей дома. Невыносимо яркий свет затмил всё, что я видел, после чего мгновенно погас, погрузив меня во мрак. Единственное, что осталось — маленькая немерцающая звезда впереди. Боли, как и моего тела больше не существовало.
«Нет!»
— Нет? — спросил я сам у себя, удивившись этой внезапной навязанной извне мысли, — Ах да, Марка Лиссебара больше нет. Кто бы ни сказал это, он, безусловно, прав.
Прощай мир.
Глава 2.1
Первое, что я ощутил после того, как звезда постепенно погасла — это толчок в грудь. Необычный толчок. Ко мне прижималось что-то холодное и, кажется, металлическое. Удар током и вновь толчок. Мне пытались завести сердце!
Стоп. Если мое сердце не бьется, почему я очнулся и начинаю чувствовать всё, что происходит вокруг? Я попробовал прислушаться к себе. Тишина. Привычной пульсации действительно не было.
В легкие вкачали воздух. Снова разряд.
— Кровь продолжает идти! Регистрирую электрическую активность！
— Что-то поддерживает его давление. Активность есть, но… ненормальная. Пробуем снова. Разряд! — донеслись до меня, будто сквозь пелену, голоса.
Тот, кто говорил вторым, был знаком мне. Кажется, знаком.
Вытерпев последний удар током, я попытался открыть глаза. Яркий свет вызвал такую боль, что о новых попытках посмотреть можно было и не думать.
— Доктор! Гаспинс!
— Что еще?!
— Он пытался открыть глаза!
— Разряд?
— Нет, погоди… Марк?
Я несколько раз моргнул и, приложив огромное усилие, шевельнул каким-то пальцем на какой-то руке.
— Господи… — выговорил кто-то из присутствующих.
Ясность восприятия почти вернулась ко мне. Теперь, судя по ужасному эхо, я понял, что нахожусь в небольшом помещении, размером со среднюю гостиную с абсолютно голыми стенами. Картину дополнил яркий свет и то, что со мной делали. Это операционная. Голос, показавшийся мне знакомым, принадлежал отцу Веллы — хирургу.
— Марк, если слышишь меня, моргни два раза.
Я моргнул, как просил мистер Гаспинс и сжал правую руку в ослабленный кулак, затем шевельнул левой и правой ногами по очереди. Всё было на месте и работало, как надо. Всё, что можно было проверить в данной обстановке…
— Что будем делать? — уточнил тот, кто упомянул Всевышнего. К моей шее коснулся чей-то палец, — Сердце Марка так и стоит.
С меня осторожно сняли кислородную маску.
— Марк?
— Я… слышу.
— Ничего не онемело? В конечностях не покалывает?
— Нет. Всё… кажется, хорошо. Голова будто скоро лопнет от напряжения. Неприятно, но не более того.
Последовала пауза. Похоже, медики обменивались удивленными взглядами, шурша своими одеяниями.
— По всей видимости, у тебя сотрясение, Марк. Когда пробовал открыть глаза, видел что-нибудь?
Я сделал вдох, чтобы ответить и вздрогнул, осознав, что вдохнул лишь для речи, а не потому, что чувствовал нехватку воздуха.
— Свет. Видел яркий свет. Открывать глаза очень больно. Мистер Гаспинс, это же вы?
— Да! Да, Марк. Правильно, — с волнением сказал доктор.
— Что со мной происходит?! Я жив?.. Жив!
— Вряд ли кто-нибудь ответит на твой вопрос.
— Надеюсь, это надолго.
Тот, кто бил током, и верующий усмехнулись
— Мы можем еще раз попробовать завести твое сердце. Правда, всё что мы пробовали — бесполезно.
— Не надо. Мне больно.
— Кубический корень из двадцати семи, Марк, — спросил незнакомец.
— Хм… Конечно же, три.
На этот раз облегченно рассмеялись все присутствующие.
9:30 (спустя 24 часа после контакта) палата № 2 отделения «Особой терапии»
Больницы г. Форбен
Дверь в палату тихо открылась. Вошедший, судя по звуку, был в туфлях. Аккуратно закрыв дверь, он прошел к стулу рядом с моей постелью, что-то положил на него и спросил шепотом у дежурившего в помещении медика:
— Марк не спит? Как он?
— Безнадежно мертв, но живее, чем от меня ожидается, — ответил я вместо дежурного, — Вы из Службы? Здравствуйте.
— Доброе… — гость опустился на стул, — утро. Да. Я уполномочен расследовать этот случай контакта. Меня зовут Клорриан Биэль.
— Марк Лиссебар, очень приятно.
Я неуклюже отвесил поклон в сторону гостя.
— Взаимно. Судя по хорошему настроению, беспокоиться о Вашем состоянии на данный момент излишне, — поддержал мой настрой сотрудник, — Говорят, юмор — признак здравого ума. Это очень хорошо. У меня к Вам несколько вопросов. Постарайтесь ответить на них как можно исчерпывающе. Если можете.
