В районе магазинчика «Снегири» водитель, даже не погасив скорости, налетел на «лежачего постового».
Тайота, высекая снопы искр, зацепилась низким днищем об это асфальтовое извращение, а затем взмыла в воздух и, пролетев метров пятнадцать, на глазах, у изумлённых людей, ожидающих прибытие автобуса на остановке спавших случайными свидетелями этого трюка, рухнула на асфальт прямо перед ними.
Это только в фильмах машины каскадёров продолжают мчаться на предельных скоростях после головокружительного полёта, а в реальной жизни сделав такой трюк можно смело ставить свой автомобиль на капитальный ремонт.
При ударе о землю все четыре амортизатора автомобиля были выбиты, лобовое стекло сыпануло брызгами тысяч осколков, кузов деформировался от страшного удара первым пришедшегося на переднюю подвеску. А затем, уже разбитый автомобиль, скрежещущий по асфальту кузовом, по инерции протащило ещё на несколько метров вперёд.
Автомобиль замер также как и испуганные люди стоявшие на остановке.
Пара человек, один из которых был излишне сострадательным, другой излишне любопытным, приблизилось к окончательно заглохшей машине, стоящей в метрах пяти от остановки.
Через разбитое лобовое стекло можно было увидеть водителя лежащего лицом вниз на смятой от страшного удара рулевой колонке.
— Эй, мужик, ты как? — немного дрожащим от нервного возбуждения голосом, поинтересовался любопытный.
— Вам нужна помощь? — с тревогой спросил другой.
В этот момент водитель поднял иссечённое осколками стекла лицо.
Приблизившиеся было к машине люди, в ужасе отпрянули.
Водитель, утробно прорычав, и, словно не подозревая о существовании двери, стал проворно выбираться через разбитое стекло на капот, а оттуда сделав по кошачьи лёгкий и длинный прыжок погрёб под своим телом сочувствующего. Его лицо с глубоко засевшими в нём осколками стекла, словно пасть животного, ощерилось в зверином оскале, а в следующий миг он впился своими зубами в ключицу ошеломлённого мужчины…
* * *
Он опять опаздывал.
Нет, не просто опаздывал.
Он опаздывал катастрофически!
Ох, не стоило ему так надолго забираться в Интернет по выделенной скоростной линии, но, попав в сеть, он с головой вяз в ней как в губительной трясине не имея ни малейшей возможности оттуда выбраться.
И теперь Иннокентий, в Интернет миру известный как Инок, стремительно бежал до ближайшей остановки, надеясь на то, что там, без фатальных проволочек тут же втиснется в проворную маршрутку, и она как пуля домчит его до дверей проходной за оставшиеся семь с половиной минут.
Конечно речи о том, чтобы умыться, почистить зубы, а уж тем более побриться него не было. Он и оделся то кое-как.
С приходом к руководству предприятия нового исполнительного директора и без того уже суровая дисциплина усилилась многократно, и ещё одно очередное его опоздание грозило ему очень серьёзными проблемами.
И речь здесь уже шла не о лишении премии. После того как служба безопасности взяла его с поличным на рабочем месте в тот момент, когда беззаботно рыскал по Интернету и дело удалось замять лишь чудом, положение его было весьма шатким.
Оставалось надеяться на то, что в его отчаянном положении всё сработает как часы. Но его жизненная практика убедительно доказывала, что без проблем никогда не бывает.
Внезапно он вспомнил о двух вещах, без которых его отчаянная вылазка, вне всякого сомнения, завершилась бы полным провалом. Во-первых, это деньги — если он не взял кошелёк, то бесплатно везти его никто не будет. Во-вторых, если он не забыл кошелёк с парой десятков рублей и благополучно обрался до завода, то, проходя через проходную, он обязан воспользоваться пропуском, открывающим турникет. Если его не окажется, то попасть на территорию завода будет настолько нереально, что задача проехать на маршрутке зайцем в сравнении с ней представляется детской забавой. В маршрутке он хотя бы был в праве рассчитывать на то, что ему попадётся знакомый, который сможет его выручить. Здесь же ни о каком понимании и участии речи быть не могло.
Заранее испытывая нехорошее предчувствие, он захлопал себя по карманам. В одном из карманов вчерашней рубахи он нащупал жёсткий корпус личного пропуска и продолжил поиск кошелька.
Обследование содержимого карманов затянулось, но поиск не давал положительных результатов.
Похоже, что денег у него не было.
И в этот момент в одном из задних карманов он нащупал монету.
То, что это была не мелкая мотета, он понял сразу, но была ли она той, которой можно было оплатить проезд, пока было неизвестно.
Моля бога о том, чтобы это был пятак, он извлёк монету наружу и раскрыл влажную ладонь.
На его счастье там красовалась монета достоинством в пять рублей. Этого как раз должно было хватить на проезд в автобусе, правда не в любом — сейчас стоимость проезда в большинстве маршруток была ровна уже шести рублям. Всё, что ему оставалось, так это вновь рассчитывать на его и без того расщедрившуюся удачу.
В общем, сейчас у него не было времени даже на раздумья. Всё, что от него в данный момент требовалось — это бежать на максимуме своих не слишком впечатляющих возможностей. И он бежал, подчиняя все свои усилия одной единственной цели — как можно быстрее достичь остановки.
Испытывая болезненное жжение в лёгких, Иннокентий подбежал к остановке расположенной около торгового дома «Гранд» и оперевшись о металлическую трубу, поддерживающую свод навеса, стал переводить тяжёлое дыхание в ожидании попутного автобуса.
Его и тут поджидал очередной подарок судьбы.
На остановке чуть поодаль от него стоял его давний знакомый Фёдор. Так что теперь если, подвернётся маршрутное такси со стоимостью проезда в шесть рублей, он легко мог занять недостающий рубль.
Иннокентий знал его ещё по учёбе в институте. Это был ещё тот увалень, до масштабов которого Иннокентию было дотянуться не так то просто.
Обратив внимание на подоспевшего на всех парах Иннокентия, рыжеволосый, веснушчатый Фёдор поздоровался с приятелем:
— Привет, Инок.
В ответ запыхавшийся Иннокентий только и мог махнуть рукой в знак приветствия.
— Что, тяжко? — сочувственно поинтересовался Фёдор.
Иннокентий утвердительно мотнул головой, но при этом его едва не стошнило.
— Ну, ничего, пока будем ехать, понемногу отойдёшь, — заверил его Фёдор.
В этот момент из-за поворота показался ПАЗик. Это был Машзаводской служебный автобус. Иннокентий сразу распознал его по квадратной картонной табличке с большими красными буквами «ЮМЗ».
Иннокентий и Фёдор, не говоря ни слова, подошли к самой кромке дороги, готовясь атаковать двери автотранспорта.
Как только маленький автобус стал подъезжать к автобусной остановке, двое приятелей стараясь сыграть на опережении и как можно точнее предугадать место остановки автотранспорта, стали оттеснять от дверей толпу.
Их нехитрый расчёт оказался верным и, как только машина остановилась, их на гребне людской волны тут же забросило в растворившиеся двери.
Проскочив в середину салона, Фёдор первым занял единственное пустующее место и показал кривозубую улыбку своему приятелю. Иннокентию оставалось лишь обречённо вздохнуть и безвольно повиснуть на перекладине. Но в целом, если не считать этого досадного эпизода со свободным местом, то сегодня фортуна была к нему более чем благосклонна, а потому существенного повода, для того чтобы огорчаться, пока не имелось.
По крайней мере, он считал так до того как основная пассажирская масса, плотно не сдавила его со всех сторон.
Теперь поводов позавидовать пронырливому Фёдору было более чем достаточно.
Наконец автобус, потеряв несколько драгоценных секунд, медленно тронулся от остановки.
Наблюдая в окно за проносящимся мимо утренним пейзажем, Иннокентий проводил слезящимся взглядом центральную городскую площадь, на которой когда-то наспех был отстроен фонтан, и теперь не проходило недели, чтобы от него на многие сотни метров не тянулся полноводный ручей из вечно засоряющей канализации.
Вот и сейчас потоки воды, лениво стекали по красной декоративной плитке, которой была вымощена площадь, а дальше по небольшой лестнице ведущей к пешеходному переходу и вниз вдоль дороги, постепенно спускающейся к Мемориалу. Там же ручей уходил под землю сквозь отверстия, ведущие в ливнёвую канализацию, либо искал для себя другой путь по одной из канав пробитых летом — дождевой, а весной — талой водой, но неизменно все эти стоки впадали в многострадальную Томь.
Средства массовой информации стабильно обвиняли в данном безобразии нечистоплотных горожан, но лично для Иннокентия причина крылась не только в этом — на лицо был ряд инженерных ошибок вызванных, как желанием высшего руководства прикарманить сэкономленные деньги (что в итоге, как всем известно, приводит к ещё большим затратам на переделку не кондиции), так и обычному нашему разгильдяйству и неоправданной спешке при строительстве.
