— А у вас ничего нет? Может какой укол от столбняка?
— Не, нету, — ответил другой солдат, — у нас все под отчет.
— Ну так, тогда главный вопрос. Что произошло?
— Да нам особо никто ничего не говорил.
— То есть, вы тут стоите, никого не пропускаете и не знаете почему? Я похожа на идиотку?
— Мы приказ выполняем. Лишние вопросы не задаем.
— Что случилось в Москве?
— Послушайте, гражданочка…
— Что произошло? — максимально спокойно продолжила я. — Это простой вопрос, на который я хочу получить простой ответ. Я не прошу ничего больше. Не хотите оказывать медицинскую помощь? Хорошо, не беда. Не хотите пускать? Да, я могу это понять, приказ и все такое. Но неужто так сложно объяснить девушке, которая чуть не сдохла под завалами после взрыва, что, мать вашу, произошло? Я выезжала из Москвы и все было в порядке. На следующий день решила вернуться, а тут толпы людей, пропускные пункты, взрывы и полная неразбериха. А еще две недели между жизнью и смертью под присмотром восьмидесятилетнего старика. И что, я не имею права знать, что же произошло?
— Послушайте, Александра, — один из солдат подошел ко мне совсем близко и положил руку на плечо, — нас привезли хрен знает откуда и мы сами знаем ситуацию только по слухам. Там, в Москве, больше никого нет. Упала бомба, возможно не совсем простая. Отсюда до безопасного расстояния семь или восемь постов. Даже если мы тебя пропустим, то тебя поймают на следующем или через один. У всех один единственный приказ — ни под каким предлогом не пускать гражданских. Вплоть до… — он кивнул в сторону автомата, висящего за спиной.
— То есть как бомба? Какая еще не простая бомба? Откуда?
— Вот этого мы точно не знаем. Честное слово. Тебе лучше вернутся в свое Морозово или как там его и отсидеться там. Уверен, очень скоро во всем разберутся.
— Там вся моя семья.
— Их скорее всего вывезли в безопасное место. За пределы Московской области. Поэтому еще раз советую вернутся домой. Я бы мог предложить отправится на другой пропускной пункт, но ты пешком точно не дойдешь, это в сорока километрах отсюда. Наверняка видела, что на дорогах творится. Так что дай властям и нам, военным, немного времени. Все образумится и ты встретишься со своей семьей.
— Но там нет ни света, ни еды, ничего. Только я и старый дед.
— Там есть крыша над головой. Собери побольше теплых вещей, запасись водой. Сделай все, что надо сделать в экстренных ситуациях. У тебя в школе ОБЖ было?
— Школа была сто лет назад.
— Ну так вот слушай. Теплые вещи, вода и какая — нибудь еда, которая не портится. Походи по соседям, наверняка у кого — нибудь консервы есть.
— Вы предлагаете заняться грабежом?
— Нет, ни в коем случае! — солдат даже вскинул руки от возмущения. — Запасись продуктами на недельку, уверен, скоро все разрешится.
И почему — то я тогда ему поверила. Ну и правда же, вечно это продолжаться не будет.
Неплохой вышел рассказ на первое сентября с темой «Как я провела это лето». Уже темнеет и завтра много дел.
3 сентября
Потом напишу, что было сегодня. Надо, наконец, закончить историю.
После разговора с солдатами я направилась обратно к деду. На шоссе, ведущее к даче, добралась почти в темноте. Вы вообще представляете, что такое настоящая темнота? Ни лампочек, ни фар, ни фонарика. Я думала по дороге домой хоть машину свою отыщу. Куда там! В итоге заночевала в первой же открытой машине. Замерзла, как собака.
Кстати, о собаках. Когда люди повально спасались, то многие бросали животных на произвол судьбы. Теперь когда — то любимые кошечки и собачки гуляют на воле. Иногда они порядочные, иногда не очень. Я собак никогда особо не боялась. А теперь боюсь. Не знаю, чем все эти животные питаются, но очень бы не хотелось пополнить их рацион своей задницей.
Опять отвлеклась. Это я к тому, что в ту ночь мимо машины пробегало много собак. Я замерзла, поэтому никак не могла уснуть, да и рука болела. И вообще, спать на заднем сидении чужой машины не очень комфортно. Сначала думала, что пробегают люди. Испугалась почти до икоты. Но потом поняла, что собаки.
Как только стало светать, побрела дальше. И снова никого не встретила. Может люди и были, может даже следили за мной, но на глаза не показывались.
Вернувшись, рассказала историю деду Леше. Тот долго расхаживал по дому из угла в угол, погрузившись в глубокие раздумья. А потом неожиданно выпалил:
— Никто нас спасать не будет.
— Это еще почему?
— Ну вот потому.
— Говори, деда Леша, по хорошему прошу.
И дед раскололся. Оказывается, после взрыва у пропускного пункта, военные всех разогнали, сказали что сами найдут всех пострадавших и окажут необходимую помощь. Дед поверил и побрел домой, искать свою семью. Тогда в городе было еще много народу, кто бежал, кто дома отсиживался, а кто — то и мародерствовать потихоньку начинал. От людей дед и узнал, что в Москве взорвалась бомба и не одна, а несколько.
Молодая женщина, которую дед остановил недалеко от дома поведала, что своими глазами видела как минимум два гриба, возвышающиеся над городом и трясло так, словно землетрясение произошло. Но наверняка, по ее словам, взрывов было больше. Когда это произошло они с мужем были недалеко от Москвы, кое как успели запрыгнуть в машину и помчаться прочь. Женщина очень переживала, что могла подвергнуться опасному облучению и все время повторяла, что военные и полиция не хотят ее обследовать.
— Теперь понятно зачем посты. — заключила я. — И приказ не пускать в сторону города гражданских. Но как такое вообще могло случиться? Кто на такое способен?
Эти вопросы я задаю до сих пор.
***
— Я так и знал! — воскликнул Алексей и голос его эхом взмыл над крышей сарая.
— Да тише ты, дурак. Мало ли чего ты знал.
Сергей сидел на копне сена в углу сарая, краем глаза поглядывая на любопытную курицу, которая пыталась подойти поближе, но от каждого движения отпрыгивала в сторону, махая бесполезными крыльями. Алексей ходил вокруг, то погружаясь в свои мысли, то, остановившись, взмахивая руками.
— Много кто об этом знает?
— Думаю, не больше тысячи на всем белом свете.
— Много.
— Половина из них — это ребята, как я. Мы знаем, что обречены и вероятнее всего останемся в Кольце. Вторая половина — люди высокого полета, начиная от… — он многозначительно посмотрел на потолок, — и заканчивая нашим руководством.
— На кой ты-то согласился? Тебе заняться больше нечем?
— А кто я есть-то, Лех? Солдат, вояка. Мне на гражданке через месяц тошно становится.
— Жена, детишки, жить как все не пробовал?
— Жену и детишек надо содержать. И выслушивать вечное нытье про опасную работу. А я привык быть все время на острие. Без этого чувства хоть волком вой.
Алексей остановился и внимательно посмотрел на старого школьного друга:
— Одно дело где-то на краю света мочить террористов и совсем другое уничтожать простых людей, которые просто не успели выбраться.
— Это тебе отсюда так видно. А там, за Кольцом, все выглядит немного иначе. До конца мая еще планировали секретные операции по вызволению оставшихся здесь жителей. Но потом начались странные случаи лучевой болезни у людей, которые даже в Кольце не были. Почему? Потому что особо смекалистые стали пробираться сюда и тащить на волю все, что можно за дорого продать. Украшения, дорогую одежду, даже машины на заказ умудрялись вывезти. Тогда границу особо никто не защищал. Пропускные пункты вроде закрыли, автоматы у ворот поставили, а про километры хлюпкого забора просто забыли. Знаешь, какая у него протяженность? Больше трехсот километров и всего пятьдесят пропускных пунктов. А что между пунктами? Да ни черта, пару солдатиков на десять километров. Так вот, заболел один, трое, сотня. Начались вопросы, люди стали нервничать. И вот чтобы успокоить народ, который и так охреневал от всего происходящего, сначала согнали тысячи работяг, которые построили второй контур забора, а потом толпы вояк, которые натыкали АЗУ. Они открывают огонь по всему живому, по всему, что движется. А Кольцо закрыли лет так на сто.
