Каторжанин Дарак - однорукий здоровяк с изможденным лицом и одеждой на три размера больше – попался вообще как идиот. Он сбежал из родного королевства, после чего двинулся на восток, ведомый слухами о ничейных землях, потерял в дороге руку по локоть, каким-то чудом выжил и оказался в вольных княжествах. Лишь для того, чтобы, потратив последние деньги на ночлег в теплой кровати, утром проснуться в подвале. Крестьяне продали чужака охотникам за живым товаром.
История Нисы и Гобана - брата и сестры, чем-то напоминавших Илэра с Морвин - оказалась куда проще и банальней. Соседка просто выманила детей из деревни и сбагрила их в караван. По идее, они могли бы вернуться домой, как-никак – местные, но с их слов выходило, что, будучи девятым и десятым ребенком в семье, они не то что бы жаждали ехать обратно к полуголодному беспросветному существованию в деревне из жопы мира.
И так – каждый. Буквально.
Слушать, как эти простые необразованные люди изливали души, было тяжело, и я старался не перебивать их и находить какие-нибудь слова утешения.
Странно другое. Злая и циничная Сюин, в буквальном смысле пожиравшая человечину еще несколько дней назад, едва не плакала, слушая маленькие трагедии маленьких людей. Детей она вообще не отпускала ни на шаг, напоминая заботливую маму-крокодилицу.
Кроме наших ночных посиделок, в общем-то, ничего интересного в пути не встречалось.
Ну, разве что, в один из вечеров мы с Илэром всерьёз занялись трофейным оружием и по винтику разобрали ружьё боли. В принципе, ничего сложного в нём я не обнаружил. Внешне и внутренне оружие сильно напоминало знаменитый американский карабин М1, из которого мне в своё время удалось знатно поиграться благодаря отцу. Лишь вместо старых-добрых пуль стреляло чем-то, отдалённо напоминавшим лазерные лучи. Из-за этого стрельба из него выглядела несколько… фэнтезийно, что ли? Но на конструкцию сие не влияло ни коим образом.
Стрелять эта приблуда могла как в полуавтоматическом, так и в полностью автоматическом режиме, впрочем, одиночные тоже никто не отменял.
Хорошая игрушка: ёмкий магазин, небольшой вес, дальность прицельной стрельбы до пары сотен метров. Единственный минус – хреновая пробивная мощь. Опытным путём мы установили, что на расстоянии в два десятка метров мой револьвер куда как мощнее. Про «мосинки» или автоматы гейских паладинов молчу. Тут даже сравнивать нечего.
Мы еще постреляли, привыкая к особенностям нового ствола, и я отметил, как же хорошо у Иэлра получается работать с новым оружием. Паренёк обещал стать настоящим снайпером, осталось лишь добыть где-нибудь боеприпасы для тренировок.
Так мы и ехали, борясь со скукой и точно попав во вневременье. И чтобы совсем не рехнуться, я непрерывно тренировал изученные уже заклинания, стараясь довести их до совершенства.
Лишь одно бросалось в глаза – все истончающиеся с каждым днем леса. Если там, где я бродил последние месяцы, от зелени было не протолкнуться, стволы буквально наползали друг на друга, вырвавшись из плотных объятий асфальта и отбив свои владения у павшего человечества, то тут, наоборот, они, казалось, старались убраться подальше на запад.
Деревьев с каждым днем становилось все меньше, и выглядели они все хуже и хуже. Мелкие, чахлые, с желтыми больными листьями, покрытые то ли мхом, то ли плесенью, то ли еще какой дрянью…
Руины пары небольших городов и проглядывающие кое-где клочки асфальта лишь дополняли картину упадка и разложения.
Все говорило об одном: о тяжелой, возможно, смертельной болезни, поселившейся на восточных рубежах континента. И если учесть, что гор, о которых рассказывала Сюин, не было видно даже в бинокль, приходилось делать неутешительные выводы: площадь, непригодная к жизни, велика.
- Мерзковато у вас тут, - поежился я, поравнявшись с китаянкой, державшейся в седле так уверенно, что ее можно было бы принять за деву степей из улуса Джучи, а не за ханьку, метившую в поп-айдолы.
- Дальше еще хуже будет, - ответила она, опустив шарф и сплюнув на землю.
Годы, проведенные вдали от дома, определенно, плохо сказались на манерах девушки, которая ну вот вообще никак не походила на кроткую и покорную азиатку.
Или это не у китайцев такой идеал, а у японцев? Или у корейцев?
Я отогнал постороннюю мысль и уточнил:
- Эхо войны?
- Оно самое. Уж не знаю почему, но восточной части континента досталось особенно сильно. Тут лупили всем, что только можно.
- Надеюсь, местность хотя бы не фонит какой-нибудь колдовской радиацией?
- Нет, тут можно жить, вода не ядовита, а фрукты с овощами – съедобны. Главное – смотри по сторонам, а то сожрёт кто-нибудь вроде них.
Он ткнула куда-то влево и мне пришлось напрячь зрение, чтобы различить небольшие черные точки в добрых пяти-шести километрах от нас.
- Это что?
- Питомцы одного нашего знакомого, - она бросила едва заметный взгляд на Айш-нора, примостившегося на моем плече. – Звери Судий. Стадо голов этак в пятьдесят. И я скажу, что по местным меркам оно весьма и весьма небольшое. Тут подобной нечисти – хоть жопой ешь.
- Прелестно. Что еще интересного?
- Скоро узнаешь, - загадочно ухмыльнулась собеседница.
Она не соврала. Буквально через час, когда солнце стояло в зените, мы добрались до гряды высоких холмов и, поднявшись на один из них, я увидел…
Челюсть отвалилась, наверное, до груди.
- Это… что?
- Главная достопримечательность этих мест, - с некой затаенной гордостью произнесла Ананда. – Ночная земля. Знакомое название?
Я напряг память и – да – выудил оттуда разговор в книжном магазине, слова бармена о хабаре, который местные сталкеры притащили, отправившись на восток, и обозначения на карте… Что ж, пожалуй, название очень даже подходило этому месту.
Невдалеке, буквально в паре километров, жухлая трава обрывалась, точно отсеченная гигантским ножом, а по другую сторону незримой нити простиралась голая выжженая равнина, посреди которой прямо вперед устремлялось широкое шоссе с торчащими вдоль обочины остовами фонарей. Ближе к горизонту поднимался контур двухярусной развязки, а за ним – чернели остовы многоэтажек. И все это – под ночными небесами. Прищурившись, я сумел даже различить звезды.
Дорога была забита машинами, в которых, кажется, даже остались стекла и шины, один или два фонаря – о диво! – светились.
Я оглянулся. Все тот же чахлый лесок и направление, заменившее дорогу. По сторонам – цепь здоровенных холмов, поросших убогоньким кустиками, и полное отсутствие дорог. Везде светило яркое солнце.. Впереди – древняя трасса и не менее древний мертвый город. И ночь.
- Это как? – наконец прошептал я.
- Ночная земля, - повторила Ананда, точно эти слова должны были все объяснить. – Говорят, значит, время тут остановилось, ну или течет очень медленно. Не знаю, чем во время войны по ней ударили, угу, нас такому в магической школе не учили, но под замершим ночным небом действительно можно блуждать неделями и месяцами, а выйти – спустя пару минут. А можно и наоборот, угу.
- И велика эта Ночная земля?
- Отсюда на восток тянется почти до мертвых земель, на север – половина дневного перехода, на юг – четыре дневных перехода, почти до реки. Ну, или как-то так.
- Древние были могучи, - восторженно прошептала Морвин, во все глаза смотревшая на открывшееся нам чудо.
- И безумны, как по мне, - добавила Ананда.
Женщина-алхимик спешилась и выглядела сосредоточенной.
- Что случилось? – поинтересовалась Сюин, на что ее подруга продемонстрировала пробирку, жидкость в которой светилась бордовым.
- Нужно скорее уходить на север, ага. Они где-то рядом.
- Они? – уточнил я.
- Слуги хозяина Ночной земли. Людей эти твари не любят и, в отличие от своего господина, выбираются наружу, а значит, если не поторопимся, можем стать обедом.
В тоне ее не было привычной веселости, а потому никто не стал задавать вопросов, и мы, внимательно смотря по сторонам, двинулись на север, не останавливаясь даже на минуту.
