Но что дальше? Связаться с семьей не выходит. Можно попробовать пробраться через бурю в подмосковный Зеленоград, где живут родители. Обычно это занимало несколько часов на метро, а потом на электричке. А сейчас мне не просто в противоположный конец Москвы, а еще и по диагонали.
На машине без пробок можно было доехать за полтора часа. И сейчас в городе пробок как раз нет. Вот только пробираться через развалины Москвы придется куда дольше. Когда я спасал Германа, видел расщелины, образовавшиеся в асфальте. Жаль, дальше пары метров ничего толком не рассмотришь. Если поперек дороги появится метровый разлом, проехать можно будет только на танке. И все равно, главный мой шанс — воспользоваться авто.
С друзьями и родными любое горе легче перенести, чем с чужими людьми. Они поддержат, в них я уверен. А здесь…
— Зачем вы этот мусор мне притащили? — недовольно спросила Лиза, когда мы положили на пол мешки с псами. — У меня тут что, ветеринария?
— Сергей, перед тем как отключиться, просил их препарировать. Чтобы понять, какая между ними и обычными псами разница, — сухо сказал я, глядя на отвращение в глазах доктора. — И чего еще можно ждать от изменившейся природы.
— Я вам что, профессор-эскулап? У меня медпункт! Я людей тут лечу, а не над животными издеваюсь, — ответила с явным неудовольствием врач.
— Лиза! — окрикнул ее начальник станции, и доктор поморщилась. — Если есть шанс, что это поможет понять, что происходит с Борей и Сергеем, ты должна это сделать.
— Да как это поможет? Тут никакой связи нет, — фыркнула женщина, но отвертеться от прямого приказа не могла. — Хорошо, разделаю.
— Я, пожалуй, тут побуду. Понаблюдаю. Вдруг у них, кроме панциря, и органы изменились? — сказала воодушевленно Кристина. — Я в меде учусь.
— Зря время тратишь, — отмахнулась Лиза. — Но раз учишься, сама вскрывать и будешь. А я скажу, куда и как резать.
— Но я еще ни разу… — попыталась возразить девушка.
— Вот как раз и попробуешь, будет шанс передумать. Это грязная и неблагодарная работа. Нет чтобы пойти в стоматологи. Вот где деньги, — сказала, меняя тему, доктор. Я оставил женщин разделывать собак, а сам подошел к начальнику станции.
— У меня появилась идея, как можно разобрать завал.
— Сразу к делу? Молодец, я такое в людях ценю, — кивнул Михаил, показав на скамейку рядом. — Но вначале расскажи, что стало с Сергеем?
— Понятия не имею. Я же шел вместе с вашими. Они, как и я, слышали звуки выстрелов, а когда поднялись наверх — он уже валялся в отключке.
— Хлопки могли идти и от входных дверей. Парни до конца не уверены, — покачал головой старлей. — Герман говорит, что, когда вы спускались, Сергей был в порядке. Но ты его спас, к тому же смог вернуться.
— Да вы совсем охренели, что ли? — не выдержал я допроса. — Ну хорошо, допустим, я даже вернулся. Как и что я с ним мог сделать, а? Тогда и случившееся с Борисом — моя вина? Хотите обвинить хоть кого-то, чтобы снять с себя ответственность?
— Нет, — отрезал Михаил. — Пытаюсь понять, что происходит. Меньше суток назад ты выглядел как надувная кукла, а сейчас в полном порядке. Пошел наверх и притащил за собой гребаных мутантов.
— Может, потому что я и Герман — единственные, кто выбирался наружу, с тех пор как буря усилилась? Может, и в возникновении бури меня обвините?
— Не мешай мух с котлетами, — недовольно нахмурился Михаил. — Пистолет Сергея где? Ты же с тела подобрал? И зачем он тебе?
— Я пришел рассказать, как завал разобрать, а вместо этого получаю серию обвинений. Одно хлеще другого. — Я попробовал встать, но тяжелая рука тут же легла на мое плечо. — Ебитесь с завалом сами. А я со стороны посмотрю, как вас толпа разорвет. Оружия у вас сколько? По пистолету и двенадцать патронов на четверых?
— Так. Я не понял, ты мне сейчас угрожаешь? — спросил прямо Михаил. — Мы в режиме ЧС, а я старший офицер, который пытается все это дерьмо разгрести. Как может. А ты — вор, забравший табельное оружие у госслужащего. За это полагается срок! От трех до семи лет строгого режима.
— Идите нахер. Я ваши задницы уже устал спасать.
— Наши задницы? Парень, я тебя сейчас пытаюсь спасти. Ты не понимаешь, что ли? Буря кончится, и я вынужден буду подать рапорт, в котором укажу твое имя. И только от тебя зависит, последует за этим расследование и тюремный срок или благодарность, — давя сказал начальник станции. — Если мои обвинения ложны — просто дай себя обыскать. И дело с концом. Верно?
— Да пожалуйста! Что вы только пытаетесь найти, я не понимаю, — куда громче сказал я, поднимаясь и вскидывая руки.
— Эй! Вы что удумали? — тут же раздались голоса студентов.
— А ну отпустите парня! — вышел из-за колонны Василий. С-сука, он ведь там долго стоял, явно ждал подходящего момента. А я выходит сыграл ему на руку. — Я все слышал. Он верно говорит. Лезть наружу он был не обязан. Как и с теми тварями сражаться. А сейчас и вовсе предлагает спасение для нас всех. Мужики, не дадим героя в обиду.
— Назад! — гаркнул Михаил, пробежав глазами по толпе. — Мы выполняем свои прямые обязанности и отвечаем за охрану порядка и соблюдение уголовного кодекса. Обратно в беззаконие хотите? Чтобы все жили по праву сильного как в девяностые?
— Большинство законов, принятых нашим правительством, защищают только их самих. От нас и от справедливости! — горячо выкрикнул какой-то парень. Толпа наседала, и полицейским стало совсем не до меня. Ведь сейчас даже те люди, которые собирались присоединиться к правоохранителям, выступили за мое освобождение. Я легко выскользнул из ослабевшей хватки, но протест на этом не закончился.
— Закон о запрете мирных собраний, противоречащий конституции, правильный? Или, может, уголовные статьи за репосты? Или запрет на разглашение доходов коррупционеров? Это вы защищаете? — обступили со всех сторон полицейских мужчины и подростки. — За тем шли на службу? Олигархов покрывать? Хватит! Хватит это терпеть!
— Спокойно! Вы где во мне олигарха увидели? Зарплату мою знаете? Кто по вашему воров, убийц и насильников ловит? Какие-то супермены в трусах? Это мы же. Те же люди что стоят в оцеплениях. — взревел Михаил, встав на скамью. Он вновь продемонстрировал пистолет в кобуре, но на сей раз это зрелище не возымело должного эффекта. — Мы вас, придурков, защищаем! В том числе и от вас самих!
— Довольно! Мы вас больше не боимся! — сказал, выходя вперед, Василий. И я понял что он специально подогревает почти успокоившийся народ. — Вы верно заметили, вы приносили клятву государству и его гражданам, а не чиновникам. Закончится буря, и выйдут из укрытий тысячи людей, которые перестанут бояться! И власть смениться!
— Вот когда сменится — тогда и поговорим. А пока мы на службе и выполняем приказы, — ответил Михаил. — И приказы эти — защищать вас с оружием в руках. Если понадобится — до последнего вздоха. Хотите парня — забирайте. Но знайте, что он вор…
— Он герой! — тут же выкрикнула Кристи, заставив меня найти ее в толпе. И тут только я понял, что на самом деле никакой толпы нет. Да, полицейских осталось всего четверо, а мужиков и студентов около двадцати. Но основная масса народа сидела вокруг тепловых пушек и даже не думала бунтовать. И что-то мне подсказывало, что в других местах оппозиционеров могло и вовсе не оказаться.
— Может, и герой, но вороватый, — усмехнулся начальник станции. — У нас не бандитское государство, чтобы брать все, что плохо лежит. Хотите продукты — вон они, под завалами. Но знайте, это прямое нарушение закона. Вы очень об этом пожалеете, и если буря закончится, и если она не прекратится, и нам придется здесь долго выживать.
— Это если останется, кому об этом докладывать, — сказал вполголоса стоящий рядом парень с наколкой на руке. Одного взгляда на него хватило, чтобы определить криминальное прошлое. Твою мать, только победы воров и убийц мне не хватало. Хотя, с другой стороны, а сам-то я кто? Рыцарь благородного образа? Пистолет я и в самом деле взял. И не выступи на стороне протестующих, ничего не произошло бы.
