Но отказать себе в удовольствии понаглеть не смог.
— Вы все знаете, генерал. Не хочу отнимать ваше время.
А Микки… чертова девчонка показала ему «фак».
Вот тут я точно попрощался с жизнью.
Но… как бы это странно не звучало и выглядело, генерал в ответ улыбнулся. Вполне по человечески.
— Серьезная девка… — он хмыкнул. — Хватит ерепениться Белов. Не злите меня, хуже будет.
Пришлось все подробно рассказать.
— Странно все это, — Севастьянов потер подбородок. — Словно эти солдаты специально нарывались. Жаль, не выжил ни один. Но мы обязательно разберемся. А вы… — он сделал долгую паузу, не отрывая от меня глаз. — У меня есть для вас предложение, отказаться от которого не получится. Собственно, выбора у вас нет. Либо на виселицу, либо…
Он жестом приказал всем выйти, а потом через переговорное устройство попросил секретаршу пригласить полковника Калугу.
Этого человека я не знал, но много слышал о нем. И сразу понял, что возможно лучше сразу согласиться на виселицу…
Глава 4
Глава 4
Ночные заботы
Карл и Юлия
В этот раз бьющей по глазам лампы не было — обычный светильник. Но все равно взглянуть в лицо сидевшему за столом не получалось. Глаза упорно съезжались к носу и фокусировались на кончике ложки, торчащей из стакана. Большого граненого стакана, в классическом железнодорожном подстаканнике. Кроме ложки, из стакана свешивалась нитка с этикеткой какой-то незнакомой мне китайщины.
Пахло, впрочем, вполне доморощенным черным чаем с привкусом помоев. Не рискнул бы пить из этого стакана. Хотя мне никто и не предлагает.
— Говорят, что ты в оружии хорошо разбираешься.
На языке так и вертелось ответить: «говорят, что кур доят», но титаническим усилием воли я сдержался. Когда тебя будят в три часа ночи — это плохо. Но если это сделано по приказу коменданта тюрьмы, то стоит помнить — неурочный подъем, это далеко не самая неприятная вещь, которая может приключиться с человеком в этих не самых гостеприимных стенах. И если у сонного тебя с чувством юмора не очень, то у местных вертухаев его может и вовсе не быть.
А я, вдобавок, в ответе не только за себя, но и за Юльку.
— Все в моем деле изложено, товарищ майор. Оружием я торгую.
— Ну а в ремонт умеешь?
— Смотря какой тяжести. Пулемет из кучи ржавчины не соберу, там волшебник нужен. А я — опять с трудом удержался от киноцитаты «я только учусь» — стараюсь брать, что попроще.
— Тяжести, значит, — майор на пару секунд задумался, затем решительно — насколько позволило пузо — встал из-за стола, подошел к шкафу и долго гремел и лязгал сначала вязанкой ключей, затем какими-то железяками внутри. Наконец концерт для металлолома с оркестром закончился, и на стол передо мной было торжественно возложено нечто длинное, замотанное в рваный брезент и промасленные тряпки.
— Что скажешь?
— Развернуть можно? — на всякий случай уточнил я и, получив одобрительный кивок, начал осторожно распутывать вязанку. Осторожно — чтобы металла пальцами лишний раз не коснуться. На хорошем, глубоком воронении отпечатки пальцев получаются — просто загляденье. Вернее, в обычной ситуации это мерс-с-ские пятна, портящие внешний вид и, соответственно, сбивающие ценник хорошего ствола. А в необычной — мало ли что на этом стволе уже висит? Мы и так влипли по уши, а манера вешать на перспективных покойников еще и посторонних «глухарей» придумана не вчера и не позавчера. Мол, им-то что, дважды не расстреляют, а хорошему человеку облегчение в работе и плюсик в карму.
Впрочем, тут явно был другой случай.
— Знакомый аппарат?
— Конкретно такой — нет, — сняв приклад, я заглянул внутрь, затем перевернул винтовку на другой бок в поисках нужных клейм. — В наших краях штука редкая.
Немецкая G1, точнее, ранняя бельгийская FN Fal бундесовского заказа, да еще с оригинальной хенсольдовской оптикой. Деревянный приклад, деревянная же рукоятка, зато цевье из стали — если не учитывать эту милую особенность, обжечься можно запросто.
— Во-во, ребята так и сказали, когда принесли. Только, блин, не пашет она.
— Так она, вроде и не трактор, — не удержался все же я от иронии. — В чем конкретно проблема?
— Не стреляет она, как надо! — раздосадовано выдохну майор, нависая пузом над винтовкой.
— Совсем-совсем не стреляет?
— Не, ну как… бахает она будь здоров, стекла в округе дрожат. Но вот чтобы пальнуть, пипиську эту нужно каждый раз дернуть.
— Ясно-понятно. — снова повернув «гэху», я глянул на переднюю часть. Ну да, так и есть, регулятор на «семерку» выкручен.
Проблема распространенная и, как следствие, известная. В прежние времена хватило бы пяти минут гугления — по-английски, естественно. Но сейчас… впрочем, кого я обманываю — такие личности, как товарищ майор, этими вашими енторнетами не пользуются. Им проще приказать кого-то привести, хоть и среди ночи, а уж он-то сделает, расстарается.
— Сможешь починить?
— Смогу.
Когда Дьёдонне Сэв на пару с Верьве конструировали свою винтовку, они понимали, что продавать её Бельгия будет, что называется, от Арктики до Антарктики. Были бы деньги у покупателя. Широчайший диапазон климатических и прочих зон, которым даже советских конструкторов не пугали. Обеспечить надежную работу автоматики в самых разных условиях был призван (вместе с другими конструкторскими решениями) газовый регулятор, промаркированный до семерки включительно. Нормальные условия — газ на минимум, приходится стрелять в песочке Сахары или снегах Заполярья — выкручиваем побольше.
Чего при этом бельгийские конструкторы не учли — так это вечной любви вояк круглое носить, а квадратное катать. Есть на винтовке деталька, она крутится — как же не покрутить её шаловливыми ручками. А потом вдруг «ой, чегой-то у меня тут не стреляет!». Представили картину маслом? А теперь представьте эмоции оружейного мастера, у которого в подразделении несколько сотен таких долбодятлов и у всех чесотка лапок в острой форме, переходящей в клиническую.
А что снять консервационную смазку и почистить, судя по виду внутренностей «фалки», даже не пытались, это даже и не сюрприз.
— Нужен бор-снейк под тридцатку, балистол или его аналог, стрелковые наушники, пачка патронов, большая кружка кофе и тир хотя бы на полсотни метров, сертифицированный для длинноствола. Кофе мне, чтобы проснуться окончательно, наушники — чтобы не оглохнуть нафиг, а остальное — для винтовки.
— Вот я только вторую часть понял, — признался майор, — насчет кофе, патронов и тира. Это не проблема, кофе найдем и у нас тут в подвале как раз на пятьдесят метров галерея. Не знаю, чего там у неё с этой самой сертификацией — мы в ней «укороты» пристреливаем и пока, гы-гы, рикошетами еще никого не убило.
— Чистящий шнур для калибра 7,62 и оружейную смазку, — «перевел» я первую часть своей фразы. — В моем рюкзаке было.
— А, это без проблем, — разом повеселел майор, — сейчас все организуем.
«Организация» началась с приноса рюкзака, чем я и воспользовался — выгреб не только масло и набор для чистки, но свежие трусо-носки с футболкой. Переодеваться, правда, пришлось под бдительным взором хмурого прапорщика, но судя по его гримасе, это было не извращенно любопытство, а исполнение служебного долга. Испытывать его терпение дальше и доставать из «бергена» триммер я уже не стал, хотя и хотелось. Как ни старайся, без должного ухода и борода приобретала вид одичавшей мочалки, да и на голове скоро вороны гнездо вить начнут. Понятно, что всем пофигу, но у меня на внешнем виде был немного пунктик. Пока я слежу с собой, со мной все в порядке. Махну рукой — случится какая-то хрень. Может и глупость, но видел не один раз, как оно именно так и происходит.
Как раз к финалу переодевания притащили кофе. Походу, с ним у тюремщиков тоже было все хорошо — «большая кружка» в понимании майора оказалась чашкой больше полулитра и, судя по аромату, кофе при заваривании отнюдь не жалели. Хорошая арабика, не из дешманских сортов. Какого хрена при наличии таких запасов майор свои чайные помои хлебает — решительно непонятно. Хотя, может у них как раз кофе нашлось, а с нормальным чаем напряженка. Или у него конкретно с этой пародией на чай какие-то ностальгические чувства связаны. Всякое бывает.
