Последовало долгое напряженное молчание. Леклерк рассеянно разбирал свое примитивное радио и закрывал его чехлом. Потом он задумчиво проговорил:
— Мне кажется, это наилучший выход. Наше собственное решение, к которому мы придем, исходя из личных причин. Когда мы вернемся, я буду говорить первым, если никто не возражает. Никто не возражал. Снова воцарилась тишина. Обратная дорога показалась долгой и тяжелой.
У огня их встретил жизнерадостный Гэн.
— Как раз вовремя. Мы скоро начнем готовить. — Вглядевшись в их лица, он осекся. Радость померкла. — Что-то случилось? Почему вы так серьезны?
Они спешились, как будто стыдясь взглянуть в глаза. Тейт сразу же пошла к Налатану, а Конвей быстрыми шагами направился к Ланте. Та встревоженно посмотрела на него, но Конвей лишь покачал головой.
Леклерк сказал:
— Мы пришли к тебе как странники, Мурдат. — Обращение заставило Гэна насторожиться. Леклерк поспешно продолжил: — Ты знаешь, что мы не такие, как все. Ты знаешь, что мы доверяем тебе, как ты доверяешь нам. Сейчас я прошу тебя принять одну тайну. Мы — все люди нашего племени — получили сообщение, посланное способом, известным только нам. Если об этом секрете станет известно за пределами этого собрания, то мы все умрем как колдуны. Но мы не колдуны. Просто мы не такие, как все. Мы просим тебя понять это. Сообщение требует, чтобы мы приняли решение, что делать дальше. Мы расскажем вам все, потому что вы так дороги нам.
Осенив себя Тройным Знаком, Гэн осторожно произнес:
— Кто будет говорить первым? — Нила медленно отошла от него. Также осенив себя Тройным Знаком, она стала в стороне, оставаясь все же поблизости, готовая прийти на помощь.
Клас на Бейл выступил вперед, заслонив плечом Сайлу. По его скулам заходили желваки, когда она отказалась от такого покровительства, с неменьшим упорством шагнув вперед.
Разговор о тайнах и колдунах не ладился.
— Первым буду говорить я, — твердо произнес Леклерк. — Я помог Трем Территориям и вам. И я завидовал вам. Я сказал себе, что хочу править. — Лицо Гэна потемнело. Леклерк не обратил на это внимания. — Я ошибался. Вождя из меня не получится. Но я могу помочь вам. Я могу сделать Три Территории сильнее. Клянусь вам в своей верности. Я остаюсь с вами.
Торжественно кивнув, Гэн взглянул на Бернхард.
— А ты, Кейт Бернхард?
Застигнутая врасплох, Кейт смешалась, руки ее подергивались, а рот растерянно открывался. К лицу прилила краска.
— Дети, Избранные. И… и все остальное. Я хочу сказать, что остаюсь здесь.
Леклерк подошел к ней. Мрачная решимость подчеркивала его неловкость. Но когда он взял ее руку в свою, движения его были нежны и уверенны. Кейт удивленно взглянула на него. Леклерк произнес:
— Если она согласится, я попрошу ее выйти за меня замуж.
Кейт остолбенела. Потом взорвалась:
— Как такой умный человек может вести себя так глупо? Ты кого спрашиваешь, его или меня? Конечно, я выйду за тебя замуж. Я люблю тебя, дурачок. — И она поцеловала его.
Вздох одобрения прокатился по толпе, а когда все стихло, Конвей сказал Гэну:
— Я остаюсь. Здесь можно построить целый мир. Торговля, оборона, а возможно, и завоевания. Это вызов, который я принимаю. — Он отсалютовал, и Гэн улыбнулся, отвечая на приветствие. Когда Конвей повернулся к Ланте, она заключила его в объятия.
— Я бы пошла с тобой. Как замечательно, что мы остаемся.
В словах, произнесенных прямо у его груди, Конвей услышал что-то необычное.
— Почему? Что ты говоришь? Я что, нарушил какой-нибудь из законов Церкви или еще что-нибудь?
Все так же прижимаясь к нему, Ланта покачала головой.
— Уже нет.
Сбитый с толку, он взглянул поверх ее головы на остальных. Губы Сайлы изогнулись в сочувственной усмешке. Гэн насмешливо фыркнул. Взгляд Тейт заставил его почувствовать себя так, как будто он только переступил порог лагеря для новобранцев. Конвей пригнул голову, как приготовившийся к обороне бык.
— Что такое?
Ланта топнула ногой.
— Мне не хотелось говорить тебе это так. Но, похоже, все остальные догадались. Я беременна.
Конвей подхватил Ланту на руки, и они засмеялись, как дети. Он гикнул, потом завыл по-волчьи. Ланта сначала зажала руками уши, а потом прикрыла ему рот. Пристыженный, Конвей опустил ее на землю, неловко извинившись:
— Что я делаю? С тобой все в порядке? Я не сделал тебе больно?
Нила сухо сказала:
— Несколько дней назад она выдержала битву, Мэтт Конвей. Я думаю, от таких упражнений с ней ничего не случится. — Поздравляю, Ланта, такая хорошая новость. — Снова раздались крики одобрения. Ланту обступили женщины, обнимая и поздравляя.
Когда суматоха поутихла, Конвей подвел Ланту к огню, напротив Тейт. Когда они сели, он прошептал:
— Я люблю тебя. Никогда еще не был так счастлив. — Ланта улыбнулась, взглянув с благодарностью и пониманием, и еще крепче прижалась к нему.
Подойдя к Гэну, Картер пожала плечами.
— Избранные — мы нужны им. Я хочу сказать, я нужна. Я остаюсь.
Анспач сказала:
— Я тоже. Эти дети теперь для меня как родные. Я не могу уйти. Ни за что.
Отойдя от Класа, Сайла, громко смеясь, бросилась обнимать обеих женщин.
— Я чуть не умерла, затаив дыхание. Вы не представляете, как я рада. Я ухожу с Класом на восток. Хочу основать там монастырь. Я собиралась попросить вас стать в нем настоятельницей Ирисов и настоятельницей Фиалок.
Гэн прервал их изъявление чувств:
— Быть последней не похоже на тебя, Тейт. Мне кажется, я знаю причину.
Тейт сидела у огня, держа «вайп» на коленях. Заговорив, она погладила его, как будто лаская любимое животное. Намеренно не замечая сидящего рядом, плечо к плечу, Налатана, она устремила колкий взгляд прямо на Гэна.
— Ты прав. Я ухожу. Хочу узнать, что там такое. — Внезапно самообладание изменило ей. На какую-то долю секунды взгляд ее задержался на друзьях, как будто выдавая что-то сокровенное. — Твоя судьба, Гэн Мондэрк, — это слава твоего племени, и долгое время твоя судьба была нашей. Мы росли в лучах твоей славы. Но даже у тех, кто остается здесь, есть свои цели. Моя далеко отсюда. Я не знаю где. Я буду искать ее. За стенами.
Налатан обнял ее за плечи. Вздрогнув, Тейт вздохнула. Как будто отпуская что-то дорогое, но выросшее и больше ей не принадлежащее, она с облегчением уступила его силе.
Остальные оставили их одних, подчиняясь невысказанному, но принятому всеми соглашению. Налатан сказал:
— Мы с тобой разные. И мы не такие, как все. Удивительно, как я нашел тебя. Спасибо за то, что ты сказала, что мы должны идти. Ты уверена, что сделала это для себя? Не потому, что мне противны стены?
— Я сделала это потому, что я этого хочу. — Тейт сжала его руку. — Теперь у меня есть все, чего я хотела. Кроме еды. Мы будем есть или нет? — Они весело засмеялись, присоединяясь к остальным.
Остаток вечера прошел без особых событий, хотя и несколько странно. На всем лежала печать какого-то уныния, но в то же время чувствовалось, что принято решение, так долго откладываемое и наконец найденное. И если смех иногда был неестественным, то теплота никогда не покидала его. Они сидели вокруг костра, прогоревшего так, что неяркое свечение почти утонуло в свете мириад звезд. Очарованные этим великолепием, друзья не спешили расходиться.
Наконец, поднявшись, Гэн сказал:
— Вряд ли мы когда-нибудь еще увидим такую ночь все вместе. Какое это было время! Завтра будет новый день. Многое предстоит сделать. Мы построим новый мир и откроем еще множество новых миров. Мы посеем мечты и пожнем радость! А потом снова посеем мечты. И так без конца.
Мурдат — прозвище, данное Гэну Мондэрку воинами.
