— Нам всем нужно попасть домой, но что-то я не вижу у вас на пальце кольца, — заметил начальник станции. — Как и у нее. Но ваша личная жизнь меня пока слабо интересует. Ваша одежда в каплях и брызгах крови. При этом весьма явных. И летели они только с одной стороны — сбоку. Так что я спрошу еще раз — где вы запачкались?
— Послушайте, мы ничего такого не делали, — залепетал мужчина. — Честное слово! Послушно ждали и спали у тепловой пушки, как и все. Если хотите, я помогу с разбором завалов. Но мы и в самом деле ничего противозаконного не делали.
— Еще раз, где вы запачкались? — с напором спросил Михаил.
— Не знаю! — почти в истерике выкрикнул мужчина, горбясь все сильнее.
— Постойте, может, они и в самом деле не в курсе? — спросил я, подходя ближе. Михаил вновь гневно на меня зыркнул, но я лишь шагнул ближе. — Чем без толку спрашивать об одном и том же, не лучше ли осмотреть станцию? Мест, где можно спрятать тело не так много. Если этот некто стащил Бориса — вряд ли он ушел далеко.
— Ладно. Тут ты прав, — нехотя кивнул Михаил. — Леха, иди с нашим героем, осмотрите станцию. Но только парой.
— Понял, сделаю, — сказал сухой длинный полицейский. — Сейчас — только фонарик возьму.
— Да, это хорошая идея, — согласился я, ловя себя на том, что пальцы раз за разом сами тянутся к карману. Призывы сожрать добычу становились все сильнее. Но весь опыт подсказывал, что есть невареное мясо — плохой выбор. Хорошо, если заработаю просто несварение, а если в нем содержатся токсины или паразиты? Терять единственную жизнь из-за гастрономической глупости — худшее, что можно придумать.
— Готово, идем, — порывшись в вещах, сказал Леха. Длинный и нескладный, словно подросток, он говорил глухим басом. А единственное, что я смог разобрать между шапкой и маской, — серые глаза и выбивающиеся черные волосы. — Предлагаю начать с ближайшего туннеля. Если следы крови есть — мы их легко найдем.
— Логично, — кивнул я, сжимая в руках ребристую рукоять «хулигана». Лом все больше становился неотъемлемой частью моего гардероба. А тяжесть? Тяжесть — это хорошо, это надежно. Вот только по остальным я видел, что люди быстро слабеют.
Полтора приема пищи за сутки не могли не дать о себе знать. Большинство выживших пассажиров предпочитало ютиться у печек. И круг все больше сужался. Организм, отчаянно борющийся за жизнь, экономил каждую калорию, снижая температуру тела. Но меня это как будто не касалось.
Мало того что я пережил два смертельных исхода. Так еще и раны на мне продолжали затягиваться, как на волке. Не говоря уже о том, что чувство голода сильно притупилось. Я старался списать это на прокачанный метаболизм и тренированное тело, в котором больше мышц и жил, чем жира. Вот только желания, то и дело выныривающие откуда-то из глубин души, подсказывали, что все далеко не так просто.
— Вроде следов нет, — сказал я, чтобы отвлечься от собственных невеселых размышлений. А то ладонь опять добралась до кармана.
— Сейчас посветим, и все станет понятно, — пробасил Леха, достав ультрафиолетовую лампу. — Хорошо хоть, с электричеством проблем нет.
— Что? — переспросил я, услышав явно окончание его внутреннего монолога.
— Нет, ничего, — буркнул себе под нос Леха, водя лампой у самых рельс. В ее свете появлялись отдельные отражающие точки, но не больше. — Нет тут ничего. Там столько кровищи было, что, волоки он тело, остался бы четкий след.
— А если нести на плече? — спросил я, вглядываясь в темноту туннеля.
— Можно. Но тогда вся одежда стала бы одним пятном, и во время досмотра мы бы его точно определили, — ответил полицейский.
— Но никто не знает, сколько именно было пассажиров. Может, именно этот с самого начала ушел в сторону и ждал? — высказал я предположение, в очередной раз отдергивая пальцы от кармана. Так, надо с этим что-то делать. Иначе я обнаружу себя, жующим кровавую лапшу прямо на виду у полицейского. История будет не лучшая.
— Хочешь сказать, что нам попался маньяк? — на мгновение застыл Леха, внимательно посмотрев на меня. — Может быть. Я о разных уродах читал. Если это и в самом деле не спонтанный убийца, а настоящий маньяк… черт. Даже не знаю, что тогда будет. Умный может таскать с собой мусорные пакеты. Тела в них прятать. Может найти и вскрыть технические туннели между станциями. Но тогда тело мы точно не найдем. Это надо поисковую операцию проводить, с кинологами.
— Хреново, — пробормотал я, представляя себе перспективу оказаться в замкнутом пространстве с преступником, сделавшим убийство своим ремеслом. — Но тогда нам и смысла туннели осматривать нет, разве не так?
— Ну, это в самом худшем случае. Маньяков не так много, — подбодрил меня Леха. — Самые известные нападали на тех, кто слабее. Ищут безнаказанности. Они же и в самом деле не идиоты, хоть и психи. И опять же, их очень мало. За последние сто лет не больше пары тысяч. А упоротых, с кучей жертв — десяток. Один шанс на миллиард.
— Что-то не очень успокаивает. Пока нам на всякую жесть везет, — заметил я, сильнее вдавливая ребристую рукоять в ладонь. Мы прошли около ста метров по туннелю и уперлись в завал, полностью перегораживающий проход. Секция потолка обвалилась, разойдясь в стороны, и земля вместе с булыжниками и кусками асфальта просела.
— Так. По крайней мере, теперь понятно, что здесь преступник скрываться не может. Вычеркиваем, — не слишком довольно пробасил Леха. — Надо осмотреть другие туннели.
— Похоже, землетрясение было слишком сильным. Удивительно, что в целом станция сохранилась, — заметил я. — Ты про это говорил, когда упоминал электричество.
— И это тоже, — ответил полицейский. — Ладно, идем назад. Нужно только проверить технические ответвления.
С последним у нас не возникло никаких проблем. Судя по виду Лехи, это была рутинная работа, которую он выполнял много раз. Подходя к очередной крошечной двери, он привычным движением выискивал замок, задерживался на нем взглядом и почти сразу шел дальше. Уже через пять минут мы вновь выбрались на станцию. И я понял, что чувствую странное облегчение. Будто домой вернулся.
Перемахнув через перрон, мы спустились с противоположной стороны, и операция повторилась в точности. Опять лампа, мелкие следы и никакой конкретики. Завал тоже нашелся, чуть дальше, чем в прошлый раз, но буквально на пять-десять метров. К тому же с этой стороны он уходил прямо наверх, где виднелась щель. Ураганный ветер свистел в проломе, но выбраться через него не получилось бы при всем желании. Слишком узкая. Но через щель поступал свежий воздух, и опять потянуло влагой, солью и водорослями.
— Хреново, — заметил я, натягивая шапку на уши. — Человеку здесь не выбраться, а вот какая-нибудь шавка вполне может заползти.
— Пес Борю не утащил бы при всем желании. Да и следы от укусов останутся, — задумчиво пробасил Леха. — Нет. Это не животные.
— Люди не лучше, — заметил я, отступая от пролома. — Что? Идем обратно?
— Да, еще два туннеля.
— Один. Во втором застряли вагоны метро, — напомнил я. — Так что там далеко не пройти.
— Зато можно в них спрятаться. Черт, почему я сразу об этом не подумал. Идем, — решительно развернувшись, пробасил Леха. Быстрыми широкими шагами, почти перейдя на бег, он ринулся назад. Я не заметил, как сам бросился следом. Мне передалось его волнение, хотя я и не понимал причины.
— В чем дело? Что-то нашли? — окликнул нас Михаил, заметив спешку.
— Может быть. Надо вагоны проверить! — на ходу ответил Леха. — Там можно спрятаться и достаточно удобно. Да и скамейки есть.
— Это мысль, — согласился начальник станции. — Я с вами.
— Следы! Тут явно была кровь! — сказал я, показывая на довольно крупную подсохшую лужицу. Теперь нам даже не пришлось включать лампу. Михаил и последние двое полицейских присоединились к облаве. Василий со своими качками тоже не отставал. В сумме набралось человек пятнадцать добровольцев. Правда, я не был уверен, не хотят ли они ударить нам в спину. По крайней мере, некоторые.
