Ознакомительная версия.
В мастерских Центра лён, обрабатывая специальными растворами, дезактивировали, потом снова сушили, делали из него пряжу и ткани. Ткань, а то и готовую одежду, продавали. Но на их покупку у производителей льна едва хватало денег. Скрипя зубами от такой несправедливости, восточенцы ничего не могли поделать. Только в Центре находились мастерские по дезактивации льна, только они владели соответствующими технологиями, а значит и полной монополией на производство пряжи и тканей. Центровики категорически отказывались сдавать в аренду дезактивационные мастерские. Делегации восточенцев умоляли заменить цепочку купле-продаж на подряд по дезактивации льна-сырца, но центровики не шли не на какие уступки, захватив полностью весь производственный цикл от момента дезактивации до производства готовой ткани и одежды. Работая в безопасных мастерских, они получали сверхприбыли, в отличии от восточенцев, гробивших своё здоровье и едва сводивших концы с концами. Вопрос ограничения монополии по обработке льна не раз подымался депутатами Восточного сектора на заседаниях Собрания. Но они оказывались в меньшинстве – к голосам депутатов Центра добавлялись голоса парламентариев из других секторов, которые не производили льна: этот спор непосредственно их не касался, а значит они поддерживали влиятельный Центральный сектор.
Вера помнила, что у неё дома было, как минимум, три смены одежды из льна и кожи. Вся одежда была окрашена в разные цвета, и украшена вышивкой и различными нашивками из обрезков кожи, разноцветных тканевых лоскутков. Почти все жители Академии Наук ходили во всём сером изо льна и серо-коричневом из кожи. И лица у них были такими же серыми. Вера внимательно всматривалась и не видела в глазах этих людей даже тени упрямой жизнерадостности мегабанковцев или равновесного покоя диггеров.
Следующие станции – Площадь Якуба Коласа и Площадь Победы – оказались богаче и приветливее на вид. Сказывалась близость к Центру. Жителей здесь было раза в два больше. Одеты они были лучше. Правда, жильцы этих станций были не на много радостней, чем предыдущей.
Люди в тесных проходах станций почтительно расступались перед следователем. А на Веру смотрели как-то странно. Сначала она думала, что они с любопытством рассматривают её одежду и экипировку. Но потом заметила, что глаза многих мужчин застревают на одном месте – на уровне её груди. Причём у некоторых на лице появляется противная слащавая мина. Она даже несколько раз опустила голову, ища несуществующее грязное пятно или насекомое. Но там ничего такого не было: всё чисто, обычная грудь, обычные соски… Грудь! Вера только сейчас обратила внимание на то, что не одна из республиканок не ходила с обнажённой грудью. Порывшись в детских воспоминаниях, она не вспомнила, чтобы так ходила хотя бы одна женщина Мегабанка. Это же относилось и к тем женщинам, которых она встречала в переходах за время своего диггерства. Неужели ходить раздетым – это какое-то табу республиканцев? Вера, подытожив свои мысли, пожала плечами.
Она не замечала, что мужики почти всех возрастов после прохода Веры останавливаются и, не обращая внимания на раздражённые понукивания жён и подруг, пристально смотрят вслед юной амазонке с некрасивым лицом, но таким грациозно-стройным и сильным телом, прикрытым лишь кожаной юбкой, обрезанной чуть ниже ягодиц.
За Площадью Победы метрошные туннели преграждала бетонно-водяная заслонка – неудачное ограждение от нашествия ленточников. Недалеко от тупика груз с велодрезин перегружался на небольшие тележки. Вереницы тележек по внеметрошным переходам, названным Обходным Путём, огибали заслонку и выходили в туннель с другой стороны. Там грузы с тележек перегружали на другие велодрезины, которые шли в Центр. Обеспечением обхода заслонки постоянно занималось пятнадцать человек – грузчики, бурлаки и охранники в одном лице. Место здесь было опасное – дикие диггеры то и дело взламывали решётки между Обходным Путём и другими коммуникациями и нападали на караваны, уязвимые в тесноте и темноте подземных переходов. Даже следователь не стал рисковать и дождался очередного каравана. Они без происшествий обошли заслонку и вскоре оказались на Октябрьской.
Вера увидела почти воплощение своих сказочных представлений о великолепии станций. После убожества Академии Наук и Площади Gобеды, Октябрьская встретила их аккуратным геометрическим построением жилищ; безвкусной, но яркой и броской раскраской высокого сводчатого потолка и стен строений. Удивительные колонны здесь не прятались за рядами жилищ, а как бы нарочно были оставлены на виду. Задрав голову, Вера смотрела на сказочное великолепие их чистого мрамора, заканчивающихся утолщениями давно неработающих светильников.
По одежде местных республиканцев было заметно, что отмена уровней значимости не сделала их равными. Ссутулившись и потупив взгляд, по проходу между квартирами слонялись нищие в обносках. Куда-то спешили рабочие в однотипных комбинезонах. Уверенно отмеряли шаги военные и служащие в униформах. Презрительно-надменно взирали буржуа в великолепных просторных комбинезонах и платьях. Но, завидев следователя, новые муосовцы поспешно меняли мину на своём лице на почтительно-любезную, подобострастно отвешивали микропоклон и отступали в сторону, уступая дорогу служителю Фемиды и его странной спутнице.
Ещё фантастичней выглядела Площадь Независимости. Поражала сама бесколонная постройка станции со вспарушённым сводом недавно побеленного потолка, торцы которого спрятаны за выступающие карнизы. Здесь постройки на платформе и над путями были выстроены идеально ровно, геометрически правильно окрашены в строгие чёрные, белые и красные тона.
Вера не успела осмотреть станцию, свернув за следователем в узкий проход, жерло которого выдолбано прямо в стене станции. Пройдя метров двести по каким-то ходам, разминувшись с тремя дозорами, они оказались в бункере. При входе в торцевое помещение бункера Вера мельком прочитала трафаретную синюю надпись на двери: «Командующий Сил Безопасности Республики генерал Дайнеко Павел Павлович». Следователь знаком указал Вере оставаться в приёмной, обменялся несколькими словами с сидевшим здесь офицер-адъютантом, и вошёл в дверь. Оторвавшись от вороха бумаг на своём столе, офицер-адъютант удивлённо пялился на её грудь.
Дверь открылась, и следователь знаком показал Вере входить. Пока она заходила, Командующий доброжелательно продолжал разговор со следователем, начатый ещё до появления Веры:
– Ну, Анатолий Валентинович, видать сразу пяток змеев в Комсомольском озере сдохло, если тебя устроил какой-то кандидат. С нетерпением хочу посмотреть на этого уникума…
Тут генерал увидел вошедшую Веру и сразу запнулся. С открытым ртом, не дыша, он смотрел на Веру с пол-минуты, а потом выдохнул:
– Это шо?
Он употребил не «кто» и даже не «что», а именно «шо», вложив в это определения максимум презрения. Оправившись от первого шока, Командующий продолжал:
– Анатолий, это ты пошутил так? Скажи, что «пошутил» – тебе даже такие шутки прощаю. Поржём вдвоём вдоволь.
Рот генерала Дайнеко начал было растягиваться в улыбке. Но следователь даже не поменялся в лице и улыбка Командующего скукожилась.
– Ладно, промазал. Согласен, ты скорее мертвым шутить будешь, чем живым. А может у тебя профессиональная деградация!? Перенапрягся, перенервничал. Не удивительно – лет десять без отпуска. Так это ничего – я тебе отпуск дам, отдохни…
– Товарищ генерал, у меня всё в порядке. Отпуск мне не нужен. Я ещё раз докладываю: мною подобран кандидат в спецназ с перспективой выдвижения на должность следователя. Виноват, что не доложил, что кандидат не мужского пола. Просто я полагал, что вы тогда откажетесь меня принять.
– Полагал он! Конечно, отказал бы! Я не верю своим глазам и ушам. Лучший следователь Республики притащил поступать в спецназ голую девку. Да над нами с тобой, дорогой ты мой товарищ, весь Муос ржать будет. Уводи её на хер, гони туда, откуда привёл, и давай забудем эту глупую историю.
Генерал махнул рукой, нервно схватил со стола первую попавшуюся бумажку и уставился в ней, сделав вид, что он читает, показав, что аудиенция закончена. Следователь спокойным официальным тоном продекламировал:
– В соответствии с Положением о Силах Безопасности Республики, в спецназ может поступить любой гражданин Республики, рекомендованный любым действующим или отставным офицером Сил Безопасности, прошедший вступительное испытание. В Положении нет ограничений по полу и возрасту кандидатов. Товарищ генерал, в приёмной я оставлю письменный рапорт о подборе кандидата в Особый Отряд Сил Безопасности. Разрешите идти?
Генерал медленно поднял своё бычье лицо с налитыми кровью глазами:
Ознакомительная версия.
