«Вообще-то не слишком, просто мэтр Кемват сызнова посадил меня на диету. Как старик Щетина. И та часть добычи, которую мы с Элойн до сих пор не одолели — она в основном из категории того, что мне лучше не лопать прям пудами каждый день.
А у рыжули не настолько хороший аппетит».
— По старой памяти, говоришь? Так он ещё и Охотник?
— В том числе, Кульми. В том числе.
— Оу. Я жажду подробностей! Мы жаждем!
— И ты их получишь.
Вскоре подготовка к импровизированному кадарскому фуршету закончилась; подобный вид угощения тем и хорош, что предъявляет самый минимум требований к этикетной стороне вопроса.
И Кульми предсказуемо насела на Мийола. Даже не постеснявшись наглейшим образом нарушать ради этого правила застолья (то есть жевать и говорить одновременно). Впрочем, каким-то образом даже так она выглядела не варварски и грубо, а скорее… забавно и непосредственно. Словно почти взрослая, оставшаяся при этом немножко — или множко — ребёнком.
Призыватель даже не думал запираться. Он честно ответил на все вопросы: откуда родом, кого считает близкими, чем занимался, где был, что видел…
Только вот из рассказа исчезла некоторая часть того, что касалось отношений с гномами. Например, вопрос гражданства в Сорок Пятом Граните. Никакого прямого вранья, разумеется — просто не такая уж большая заплатка умолчания. Поскольку на подробности Мийол не скупился и честно поведал обо всём, что связывало его с Рифовыми Гнёздами, не забыв даже такой знаковый эпизод, как участие в девяносто второй Великой Морской Охоте, фокус с небольшой скрытностью прошёл не замеченным.
— Остальное не так уж интересно. Прилетел в ваш поразительный город, чуть больше месяца назад вступил в Лагорскую Алхимическую, тогда же познакомился с Элойн. Потом готовился к экзаменации, прошёл её, стал базиларом. Официальное оглашение результатов будет завтра, но итог уже ясен, поэтому мы здесь и празднуем. Всё.
— И ничего не всё! — возмутилась Кульми.
— Пока что — всё. Ваш черёд рассказывать о себе. Про рыжулю я более-менее знаю, но вот о вас я ранее знал только, цитирую, «у меня есть и две нормальные подруги, но пригласить их не получилось, потому что они заняты». А про Гальда и того не знал.
— Ну, тогда слушай, уши навострив.
И Кульми принялась вещать и за себя, и за подругу, и за друга.
Знакомство девушек состоялось в библиотеке, перед очередной экзаменацией. Так уж вышло, что всем троим требовался один и тот же четвёртый том «Чародейских катализаторов», что и свело их за одним столом. Час за часом, слово за слово… так и сошлись, не поторопившись позднее рвать знакомство. Напротив: чем дальше, тем крепче становилась их дружба.
Мийол не услышал этого напрямую, но без особого труда вычислил, что Кульми в первую очередь понравилась тихая, вдумчивая душевность Санхан, почти лишённой честолюбия, а также деликатность Элойн. Для обладательницы нестандартной, мягко говоря, фигуры не так-то просто найти тех, кто станет смотреть на неё без жалости или брезгливости. Сыграло свою роль и сходное происхождение: Кульми также выкарабкалась «в люди» из семьи серосписочных разнорабочих, а Санхан, хоть формально родилась в семье синесписочных, у ткачихи и красильщика, всё же не могла похвастать особым достатком. Она тоже знала, каково засыпать под голодное бурчание собственных потрохов, тоже медитировала не столько ради обретения силы, сколько для того, чтобы отвлечься от довольно унылого быта с минимумом доступных развлечений.
К тому же это сейчас, когда Санхан повзрослела и расцвела, на неё стали смотреть, как на всякую красивую девушку — а вот в детстве и отрочестве «тощую приблуду» и «чёрную немочь» травили только так, не меньше, чем «бочку на ножках» Кульми. Делу ничуть не помогало и то, что хотя сама Санхан родилась в Лагоре и от коренной его жительницы, отец-красильщик — тот самый, от кого она унаследовала оттенок кожи — приехал из другого Рубежного Города, откуда-то из верхней дуги, где такие более-чем-просто-смуглые парни и девушки народностей веггра и стум составляли более четверти от общего населения.
Но нет худа без добра: именно потому, что в детстве Кульми и Санхан редко когда могли заняться играми со сверстниками, они преуспели в медитациях, сделавшись магами… и теперь вызывали бессильную зависть неудачников, которые когда-то их шпыняли.
— А что Гальд?
— А он — аун-Хират, — Кульми наклонилась и слегка подтолкнула названного плечом, молчаливо поддерживая. — Не скажу дурного слова про всех лагорцев: мы бываем разные… но среди этих разных иной раз попадаются такие, которым кроме статуса аун-Лагор похвастать особо нечем. Вот они-то частенько отрыгиваются этим статусом на приезжих.
— Хират — это где? У меня с планетографией не блестяще.
— Почти строго на шестнадцатый румб отсюда, токальское пограничье, — привычно выдал Гальд, глядя мимо.
— Ну, не мне, жабодольцу, «отрыгиваться статусом» по такому поводу, — хмыкнул Мийол. — Я взял в ученицы алурину. На этом фоне «не местное» происхождение или там оттенок кожи — да плюнуть и растереть. Меня волнуют сугубо личные качества разумных.
— И правильно, — проворчала Элойн.
— К ней за цвет волос цеплялись, — громким шёпотом пояснила Кульми с ухмылкой.
— Вы обсмеётесь, — криво усмехнулся призыватель, — но мать Шак по сходному поводу, за оттенок меха её дочери, выперли из Ирришааха. Что лишний раз доказывает: ксенофобная тупость свойственна не одним лишь людям — это, увы, общее свойство… крупных групп разумных.
— Хорошо, что не все разумные таковы.
— Именно. Думаю, стоит за это выпить.
— А что тут есть из градусного?
— Ну, вон в том кувшине — лёгкая настойка на семи ягодах и пяти травах, градусов где-то около десяти. Приятный пряный вкус, почти не пьянит, рекомендую.
— А ещё?
— Ещё есть трёхлетнее вино, в той бутылке. Его пока никто не открывал и не пробовал, так что про качество не скажу.
— Качество должно быть приличное. На оплётке стоит знак нашей гильдии.
— Это ещё ни о чём не говорит, — вклинилась Санхан. — На товар нижних категорий сплошь и рядом лепят знак «не по росту». Это ведь даже полноценной подделкой не назвать, когда на вино второй категории ставят удостоверяющий знак третьей категории. Всегда можно отговориться тем, что немножко ошиблись при сортировке с качеством. И штраф заплатить, если поймают.
— Ну, своим-то продавать явные помои не станут, наверно? Я это вино брал в…
— Своим?! — Кульми фыркнула. — Свои в Сарекси — это базилары и выше. И про явные помои никто не говорит. Санхан правильно сказала: небольшая ошибка при сортировке, и вот уже продукт подешевле становится подороже. И карман греет лишний клат.
— А на вкус вторую категорию от третьей или четвёртой отличить… сложно, — добавила Санхан. — Если не сомелье. Это с первой всё ясно. И с пятой тоже: там активная магия растворена, вино пятой категории — уже не столько вино, сколько слабое зелье. Разницу даже простец почует.
— Пробовали такое?
— Смеёшься? Знаешь, сколько такое удовольствие стоит?
— Понятия не имею. Но если по уму подойти — мы же алхимики, что нам стоит сделать слабое зелье на спиртовой основе с приятным вкусом?
— Я пробовал, — слегка оживился Гальд. — Правда, вышло… не очень, — и тут же увял.
— На чём просел? — спросил Мийол.
— На вкусе. Вышел неприятный такой, железистый, забивший букет. Я его даже не допил.
— А как ты его делал? — спросила Элойн.
— Самым ленивым способом. Взял вино второй категории — чтоб не так жалко было, если испорчу — открыл, долил три малых объёмных меры зелья Вералиса, перемешал…
— Ну ты даёшь! — фыркнула рыжая. — Лучше бы уж обычное зелье Силы влил.
— Тоже не пошло бы, — категорично заявила Санхан, — разве что если этот коктейль сразу выпить, минуты не подождав. Комплексоны растворённой праны довольно быстро разлагаются в присутствии этилового спирта — быстрее распад только при добавлении полноценных кислот.
