Песок - Хауи Хью

Добравшись до следующего закопанного баллона, Вик снова сделала глубокий вдох, глотнув в процессе немного песка. Самая важная часть глубокого дайвинга, естественно, заключалась в том, чтобы убедить всех остальных, что это невозможно. Другие дайверы видели, как она погружалась на триста метров на одном вдохе. Но, когда она начала заранее оставлять баллоны, чтобы уходить на бóльшую глубину, она никому об этом не сказала.

Секретность имела немалое значение, поскольку, если бы кто-то узнал, что такое возможно, он бы приложил все усилия, чтобы совершить что-то подобное. Так было всегда. Именно редкие души, полные надежды, показывали миру, чего можно добиться, а потом являлись стада тех самых сомневающихся и отрицателей, которые когда-то возводили преграды, а теперь расталкивали всех на своем пути.

Вик поняла эту истину, когда вырвалась на поверхность, ощутив прикосновение восходящего солнца к лицу и ветра к коже. Человек, достигший глубины в шестьсот метров, никак не мог сохранить свой подвиг в тайне. А потом туда отправятся все, чтобы украсть то, что принадлежало ей, и только ей.

Подняв маску, она глубоко вздохнула, лежа на теплом песке. Потом еще раз. Включив на полную мощность костюм, она избавилась от рыхлого песка в снаряжении и волосах, который окутал ее, словно утренний туман. Сунув руку в песок, который обтек ее почти как вода, она вытащила закопанный рюкзак. Песок вокруг был чист — никакого брошенного мусора и отбросов, отмечавших популярные дайверские места. То была лучшая часть глубокого дайвинга — избегать толп, не беспокоясь, что какой-нибудь мародер позарится на одну из ее находок, и не имея дел с маньяками и пиратами, шумно рывшимися в грудах брошенного барахла.

Вытащив рюкзак из песка, Вик отключила гудящий костюм, вновь почувствовав зубы во рту. Издали доносился шум Лоу-Пэба: рокот генераторов, стук молотков, редкие выстрелы. Звуки жизни.

По дюнам пронесся порыв ветра, срывая их верхушки и унося песок дальше на запад. Достав из рюкзака фляжку, Вик сделала большой глоток и утерла подбородок. Теперь предстояло получить плату за сделанную работу. Она надеялась, что ей хватит, чтобы оплатить жилье и вернуть долг Егери за баллоны и воздух. На этой неделе она предпочла бы обойтись без еще одного глубокого нырка, разве что не останется другого выхода. Ребра ее болели от столь долгого пребывания на глубине, и, похоже, она повредила левое колено. Достаточно было на долю секунды потерять контроль за обтекающим ногу песком, чтобы ту вывернуло. Она видела дайверов, которые поднимались наверх с вывихнутыми руками и ногами, крича и плюясь песком, или тех, кто забывал о необходимости отражать воздействие окружавшего их веса и всплывал с похожими на волдыри воздушными пузырями под кожей. И это еще если им повезло — куда чаще случалось, что не слишком внимательные дайверы вообще не возвращались.

Вернув крышку фляжки на место, она потянулась к металлическим чемоданам. Один был серебристым, другой черным. С последнего за время путешествия сквозь песок слезла почти вся краска. Сами чемоданы стоили по тридцать монет каждый. Если замки работали, ее друг Джей-Мак мог выточить несколько ключей. Это обошлось бы в пять монет за каждый, но цена чемодана увеличивалась на пятнадцать, и Вик знала нескольких лавочников, нуждавшихся в приличных сейфах. Так или иначе, оба эти чемодана уже были проданы. Перед ней были деньги, временно воплощенные в ином образе.

Она начала с черного, ударив ладонью по защелкам и выбивая из механизма застрявший песок. Защелки заело. На этот случай у нее имелся тупой металлический прут; вытащив его из ботинка, она приставила его конец к чемодану и резко ударила по защелкам. Обе с хрустом открылись. Вернув прут в ботинок, она положила чемодан плашмя, ожидая, что из него вывалится типичная мешанина одежды, когда вокруг нее раздался рокочущий звук…

Прежде чем Вик успела включить костюм, она вместе с двумя чемоданами провалилась под поверхность пустыни. Песок вокруг нее затвердел, оставив свободными лишь голову и шею.

Ее охватила паника, в рот попал песок, смешиваясь с адреналиновым привкусом металла. Она машинально наполнила легкие, расширив грудь, так что у нее осталась возможность дышать. Рука ее потянулась к выключателю питания костюма, преодолевая сопротивление плотного песка. Она напрягла плечо. Еще дюйм…

Рядом с ней, подняв фонтан песка, возник Марко. С торжествующим видом поднявшись на ноги, он вытряхнул песок из заплетенных в дреды волос. Вик отвернула голову как можно дальше, жмурясь от летящего песка.

— Я тебя убью, траханый урод, — сказала она.

Открыв глаза, она обнаружила, что Марко опустился рядом с ней, будто собравшись делать отжимания, так что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее собственного.

— Неужели хочешь меня оттрахать? — Он насмешливо поднял густые брови.

— Я сказала: я тебя убью. — Вик сплюнула песок. — Считаю до трех, Марко. Раз…

Марко опустился еще ниже, прижавшись губами к ее губам. Вик укусила его за язык, и Марко, смеясь, отстранился.

— Два, ублюдок.

Марко ткнул в нее пальцем:

— Ну, это уже совсем нечестно. Я вполне законный сын своих родителей.

— Три, сволочь.

Вик дотянулась пальцем до выключателя, и ее костюм заработал на полную мощь. Ее охватила ярость — та же, которую она часто испытывала, когда Марко оказывался слишком груб в постели, смеясь и держа ее за запястья, когда она чувствовала себя полностью беспомощной, не зная, когда игра сменяется насилием, кусая губы и пытаясь не расплакаться перед ним, вспоминая, когда ее в последний раз силком удерживали мужчины.

Когда гудел ее костюм и в зубах отдавалась дрожь, никто не мог ее остановить.

Из-под Марко вылетел таран из погребенного под землей песка, ударив его в грудь и швырнув вместе с двумя чемоданами в воздух. Вик услышала, как из его легких вырвался судорожный вздох. Она всплыла на поверхность песка, глядя, как Марко с воплем взмывает в небо, беспомощно размахивая руками, а вокруг него, будто стая испуганных птиц, разлетается облако одежды. Черт побери, она рассчитывала подбросить его на три фута, но Марко взлетел на тридцать. Придурок вполне мог сломать себе шею.

Присев, Вик опустила одну руку в песок, а другой поправила оголовье на лбу. Она увидела, как Марко с вороньим карканьем падает вниз, окруженный половиной содержимого одежной лавки. Он с плеском ударился о текучий песок, и Вик пришлось отвернуться, чтобы защитить глаза. Она подняла его на поверхность, но он лежал лицом вниз. Вик перевернула его с помощью песка, беспокоясь, не потерял ли он сознание, но Марко отплевывался и кашлял, обратившись лицом к солнцу. Она оставила его так, наполовину погруженным плечами в твердый песок, и, подобравшись ближе, склонилась над ним.

— Чтоб меня трахнули… — проскулил Марко.

— Ого, — проговорила Вик. — Все еще в настроении? — Она провела рукой по песку, пока та не оказалась над его промежностью. — Может, несколько песчаных уколов снимут напряжение?

— Пожалуйста… — простонал Марко. — Мои ребра…

Вик приставила палец к губам своего любимого:

— Что я хочу сейчас услышать, черт побери, так это самые убедительные извинения из всех, что когда-либо произносил твой симпатичный ротик. Хочу тебе поверить, мать твою. Хочу увидеть слезы в твоих больших карих глазах. Хочу, чтобы ты разрыдался передо мной. Скажи что-нибудь такое, от чего затрепещет мое сердце. Ну, давай.

Возле лица Марко упали женские трусы, швырнув еще песка ему в рот. Он фыркнул, сплюнул и закрыл один глаз.

— Не слишком убедительно, — сказала Вик.

— Мне чертовски жаль, что так вышло, — ответил Марко. — Я поступил, как гребаный дурак. Хотел застать тебя врасплох, просто прижать и крепко расцеловать, потому что я тебя люблю. Ты для меня единственная. Клянусь всем святым, никогда больше так не сделаю и оторву яйца любому, кто попытается…

Подхваченные ветром розовые трусики, вспорхнув будто яркая птица, упали Марко на лицо. Приглушенно вскрикнув, Марко затряс головой, пытаясь от них избавиться. Он отплевывался и отдувался, трусы трепетали, но оставались на месте. Прикрыв рот и взвыв от хохота, Вик ударила по песку ладонью и повалилась на бок, сгибаясь пополам от смеха.