Сначала, конечно, обещали, что все, кто останется в живых после военных действий, смогут жить в нормальных городах. Но потом я узнал, что всех, кого забрали из близлежащих городов, отправляют в такие места, где шансов уцелеть ни у кого практически не было.
— В принципе ваши власти приняли разумное решение, — сказал Майк. — Все равно большая часть из вас не жильцы, а так хоть послужили бы на благо остальным.
— Да, это было бы правильно, если бы мы были другого вида, или нации, — вздохнул Вик. — А мы такие же, как вы, просто нам не повезло оказаться там, куда упали ракеты. Казарма, в которой мы находились, охранялась, как тюрьма, солдатам был дан приказ в случае, если мы попытаемся её покинуть, стрелять на поражение. Кормили через день, да и еда была ужасной. Когда видишь такую заботу власти, хочется оказаться от неё подальше. Так что можешь считать, что я струсил.
Они шли по длинной когда-то просторной улице, а теперь заваленной обломками разрушенных зданий. Запах тления, смерти здесь тоже чувствовался, но Майк уже привык к нему, наполовину сгнившие тела лежали повсюду.
Это была неприятная реальность сегодняшней жизни, такая же, как и постоянный сумрак. Теперь более-менее светло было только в полдень, и светлое время длилось всего несколько часов, а дальше снова начиналась ночь.
— Ты что-то говорил о какой-то вере, и что она не позволяет тебе убивать…
— Есть у меня вера, — сказал Вик. — Сам её себе придумал.
— Глупо как-то, — фыркнул Майк. — Придумать что-то, а потом в это поверить. Очень сумасшествием отдает.
— Наверно, — согласился Вик. — Христа тоже сумасшедшим считали, только опасным, поэтому и распяли.
— Нашел себя с кем сравнивать, — рассмеялся Майк. — Ты что себя сыном бога считаешь?
— Никем я себя не считаю, — вздохнул Вик. — Я по городам и селам не хожу, не проповедаю, да и проповедать некому, большинство людей уже умерло, а те, кто остались, тем не до религий, у них все мысли об одном, как бы выжить.
— Это точно, — согласился Майк. — А твоя религия не учит тому, как выживать?
— Нет, не учит, — сказал Вик. — Моя религия учит, как жить и как умирать.
— Ну, умирать занятие совсем простое, — сказал Майк. — Достаточно ничего не делать, смерть сама придет, рано или поздно. А вот выжить сегодня, это трудно…
Кстати, как вообще твоя религия относится к выживанию?
— Вполне лояльно, — сказал Вик. — Только она против того, чтобы выживать любыми способами, а то ведь можно выживать и так, что потеряется смысл самой жизни.
— Смысл? — поднял брови Майк. — Так ты считаешь, что смысл все-таки в жизни есть?
— Есть, и всегда был, только понимают его не все. Возможно, что я один и понимаю…
— Так-так, — кивнул Майк. — Выходит, ты у нас один такой, все понимающий?
— Я ни в чем не уверен, — сказал Вик. — Давно с людьми не разговаривал, может быть, в чем-то я и не прав.
— Так оно и есть, можешь в этом не сомневаться, — сказал Майк и насторожился. Он что-то почувствовал, а может быть, и увидел, хоть в таком сумраке это было невозможно.
— Стой! — скомандовал он. — Впереди кто-то есть. Похоже, люди.
— Это территория банды Шрама, — тихо ответил Вик. — В ней в основном одни подростки, безжалостны ко всем, многие из них больны, но каждый хочет умереть не один, а взять кого-то с собой на тот свет. Нужно попробовать их обойти. Здесь есть проход в развалинах, иди за мной.
Вик свернул в сторону развалин огромного дома, завал был высоким, состоящим из битого кирпича, бетонных плит и торчащей ржавой арматуры. Вик поднялся на небольшой холмик, и тут и Майк увидел протоптанную небольшую тропинку среди мусора. Они пошли по ней, и вышли на узкую параллельную улицу.
— Если бы ты рассказал мне, куда мы идем, — сказал Вик, остановившись. — То я бы провел тебя мимо банд.
— Их так много? — спросил Майк.
— Около десятка, — сказал Вик. — Для того, чтобы выжить, люди всегда объединяются, чтобы защитить свою территорию. А иначе здесь нельзя. У каждой банды свои разведанные места с продуктами, все проводят раскопки, ищут подвалы магазинов, где остались запасы еды. Потом наступает момент, когда еды становится мало, тогда начинается война за территорию.
В общем, происходит то же самое, что и в большом мире, только в миниатюре.
— Веди, — ответил шепотом Майк. — Главное для нас выйти из города, направление держи на запад, там должна быть дорога, я собирался идти по ней.
— Ясно, — кивнул Вик. — Тогда придется немного вернуться, путь будет немного длиннее, но безопаснее.
Он зашагал в обратную сторону, Майк недоверчиво покачал головой, но пошел за ним следом. Они прошли через какой-то парк, потом свернули к покосившимся развалинам бетонного моста.
— В этом месте можно уже разговаривать, — сказал Вик. — Это деловая часть города, здесь практически не было магазинов, только кафе и рестораны, но их давно разграбили. Поэтому если здесь мы кого-то и встретим, то только какого-нибудь одиночку, вроде меня…
— Почему вы все не уходите из этого города? — спросил Майк. — В деревнях тоже есть люди, там можно жить и выращивать зерно, картошку, наконец.
— Ты, что, не проходил мимо деревень? — спросил Вик. — Они сейчас тоже на военном положении, все мужики носят оружие, в поле и то работают с ним. Чужих людей к себе не пускают, стреляют на поражение.
Да им и самим еды не хватает, тракторов нет, точнее они есть, но без соляра они всего лишь груда металлолома, а значит, пашут на лошадях, там, где они остались, а где их нет, пашут на себе. И то, что вырастает, большей частью настолько радиоактивно, что есть это нельзя. А что у вас не так?
— Нет, — покачал головой Майк. — У нас и трактора есть, и соляр, да и радиоактивные дожди идут не часто. Ты, что мне не веришь?
— Верю, — пожал плечами Вик. — Только трудно представить, что существует другая жизнь, после того, как видишь это все вокруг.
— Другая жизнь существует, — сказал Майк. — Она тоже не простая, трудная, но у людей есть надежда. Все что-то делают, чтобы возродить то, что было разрушено. Правда, все ещё идет война, а, значит, нужны танки, машины для перевозки солдат, нужно топливо. Да и армию тоже нужно кормить, одевать, иначе и воевать будет невозможно.
— А что война ещё не закончилась? — спросил Вик. — Вроде бы уже все, что было хорошего в этом мире, уничтожили и разрушили. Или ещё не все?
— Большая война закончилась, — ответил Майк. — А малые, они ещё не скоро прекратятся. Как ты сказал, всем нужно что-то есть, поэтому каждый старается что-то отобрать у соседа. Китайцы, они же не зря Сибирь и Дальний восток не бомбили, они жить там собирались, поэтому нам и пришлось с ними воевать.
— А разве мы их не всех уничтожили? — спросил Вик. — Пока радио работало, говорили, что мы запустили в их сторону десятка полтора ракет с ядерным зарядом…
— Китайцев до войны было почти два миллиарда, — грустно усмехнулся Майк. — И они готовились к этой войне. У них свои ракеты были, а также самолеты, и танки. Кроме того, у них была построена неплохая противоракетная оборона, она тоже сыграла свою роль.
— А нам даже не сказали, что воевать придется с китайцами, — вздохнул Вик. — Сказали, что повезут в Казахстан, я думал, что война с казахами.
— Нет, казахи были за нас, — сказал Майк. — Только китайцы их сразу оккупировали после того, как ракеты по нам пустили.
Вик свернул к реке, вода была мутной, вздувшейся от дождей.
— Воду пить нельзя, — предупредил он. — Тот, кто из неё пробовал пить, уже давно на небесах. Эта река проходит через пару радиоактивных городов, плюс ещё дожди, так что лучше не надо.
— А ты откуда про деревни знаешь и мужиков? — спросил Майк. — Ходил к ним?
— Я пытался уйти из города, но далеко не ушел, — ответил Вик. — Вернулся, когда понял, что я везде чужой, и никому не нужен. А мужики в деревнях безжалостны, они любят развешивать на столбах городских, чтобы издалека было видно, что к ним лучше не соваться.
— Плохо работает ваша власть, — сказал Майк. — Они должны были навести здесь порядок.
— Власть далеко, в областном центре, там, куда ты мне предлагал отправиться, — сказал Вик, сворачивая в парк, с вывернутыми из земли с корнями деревьями. — А здесь нет никого, да и не может быть. Эти города и села никому не нужны, здесь слишком большой радиоактивный фон, жить здесь можно будет только лет через триста. Порядок и власть начинаются там, где много людей, а здесь нас наберется около сотни, и мы никому не нужны. Потребовались только однажды и то, как пушечное мясо…
— Все-таки университетское образование тебе мешает, — сказал Майк. — Когда государство попадает в трудное положение, оно в первую очередь бросает в бой тех, кто не очень ему нужен, таков закон войны.
— Вот я об этом и говорю, что разницы никакой нет между государством и бандой, — сказал Вик. — И то и другое защищает само себя, и легко жертвуют людьми ради своего блага.
