Ознакомительная версия.
Когда на улице рассвело, включил телевизор. Сел напротив и принялся смотреть. Делать что угодно, лишь бы отвлечься от гнетущих мыслей. Ему начало казаться, что если еще раз подумает о смерти, то сразу сойдет с ума.
Хотя, сходят ли с ума спящие он не знал. Такого в институте не рассказывали, а проверять не очень-то и хотелось.
Руслан попросту «отключил» всякую мыслительную деятельность и принялся наблюдать, как по одному из центральных каналов телеведущие приветствуют страну с добрым утром. Жизнерадостные лица. Полные энергии и планов. Они даже не представляют, что скрывается от камер. Какая мерзость твориться у них под носом. Как их завтра может резать какой-нибудь студент, а они будут лежать и думать: «Ошибка».
Программа закончилась. Начались новости. Руслан продолжал смотреть вполглаза. Где-то революция, где-то снег впервые в истории выпал, где-то грузовик упал с моста, а где-то открылась новая выставка. После блока новостей очередная реклама с неизменной проблемой кариеса, перхоти и критических дней.
«У меня сейчас пара начнется» — подумал Руслан. Попытался вспомнить какая, но не смог сориентироваться в днях.
На экране вспыхнули два лица.
Руслан широко раскрытыми глазами уставился в изображение. Сознание вновь активизировалось, но теперь буквально вопило: «Ошибка». С телеэкрана хриплый мужской голос сказал несколько фраз. Потом повторил.
Когда сообщение закончилось, а на экране продолжилась реклама, Руслан хохотнул. Затем еще хохотнул, а после смех начал разрывать его. Схватившись за живот, скатился с дивана. На полу продолжал истерически смеяться, пока судороги не свели почти все мышцы.
«А ведь и судорог у спящих быть не может» — пронеслась мысль.
* * *
— И долго мы будем смотреть эту муру? — Марат Хабибуллин, лейтенант ФСПКС, закинул ноги на стол, где громоздился ворох бумаг да старенький компьютер.
— Это интересно, — ответил Кирилл. — К тому же мы в этой отрасли работаем. Нам надо знать, что твориться в стране и как люди реагируют.
— Да плевать, как они реагируют! Нам деньги платят и достаточно!
Кирилл промолчал.
Марат с напарником сидели в кабинете, где помимо двух столов, четырех стульев, офисной техники да гор бумаг, стоял телевизор. Смена выдалась на удивление спокойная — ни вызовов, никакой писанины. Сиди да расслабляй мозги. Такие дни в работе случались редко.
— Запретить их надо! — кричал политик на утреннем ток-шоу. — Весь мир сразу после смерти сжигает трупы, только мы ищем, почему они оживают?! Безумие! Невероятная человеческая глупость…
— Глупость?! — встрял нейрохирург. — Да поймите, что перед нами невероятные возможности…
— О каких возможностях вы говорите? — перебил известный поп-музыкант. — Вы хоть раз представляли себе, что чувствует человек, который очнулся в доме мертвых? А ведь завтра и вы там можете оказаться!
— Кирилл! — взмолился Марат. — Да выключи ты эту лабуду! Сил больше смотреть нет! Что не передача, то мусолят, как относиться к спящим. Надоели!
Кирилл вяло посмотрел на напарника. Широко зевнул.
— Давайте спросим у наших зрителей, — предложил ведущий.
Микрофон передали какой-то даме лет сорока.
— Здравствуйте. Меня зовут Елена Тимофеевна, я из Москвы, — представилась она. — Меня данная тема затронула год назад, когда сын из армии пришел… Через месяц его убили. А потом я даже не смогла его похоронить, — женщина говорила настолько спокойно, будто параграф из учебника истории пересказывала. — Я до сих пор пытаюсь найти останки своего сына. Поймите, я верующая и не могу не придать тело земле. Однако отовсюду получаю отказ. Пыталась попасть на прием к мэру…
— Кирилл, — вновь начал Марат. — Да она же брешет как сивый мерен! На морде написано! У меня кореш пять лет назад пытался в Москву переехать. Хорошую работу не нашел, хотя я не уверен, что искал, и одно время перебивался случайными заработками. Ходил на такие телешоу.
— Да угомонись ты! — не вытерпел напарник. — Все равно по другим каналам смотреть нечего. Здесь хотя бы передача идет, на других одна реклама.
— Лучше рекламу смотреть, — под нос пробормотал Марат.
— Знаете, — продолжал тем временем нейрохирург. — Я попытаюсь вам помочь. После эфира оставьте мне свои координаты.
Женщина кивнула.
— Я буду добиваться запрета домов мертвых, — пообещал депутат. — А также обязательной кремации. Бесчеловечно заставлять людей после смерти страдать.
— Откуда вы знаете, чем может окончиться исследование данного явления? — спросил нейрохирург. — Перед нами необъяснимая загадка природы! Разгадаем, и нам откроются невероятные возможности…
— Фантастики начитался, — фыркнул слуга народа.
— Интересно, — сказал Марат. — Почему направо и налево рассусоливается тема спецхранилищ как таковых, а вопрос, почему тела не гниют, поднимается настолько редко, что шанс встретить «Летучий голландец» выше во много раз? Ведь лет пять уже известно, что всему виною химия в продуктах, но мы по-прежнему продолжаем их есть. И все про это молчат…
Дверь резко открылась. Кирилл лишь повернул голову на скрип. Задумавшийся Марат чудом не грохнулся со стула. Ноги на всякий случай поспешно убрал со стола.
— Подъем! — с порога заявил Максимыч. — Вызов. Быстро за мной!
— Слушай, Максимыч, — Марат уселся поудобнее, вновь закинул ноги на стол. — Чего тебе неймется? Мы здесь сидим… Отдыхаем… Ты вламываешься, заставляешь нас идти на улицу, кого-то ловить…
— Ты у меня еще поогрызайся, — погрозил пальцем майор.
* * *
— Привет.
Виктория подняла голову. Рядом стояла начальница в ярко-красной весенней куртке и с сумочкой в руках.
— А тебе советую не «улетать в мир грез» и закрывать двери. Конечно, влюбиться это потрясающе, но реальный мир суров и жесток. Помнишь первый рабочий день?
Вика почувствовала себя одиннадцатилетней девочкой на глазах у всего класса потерявшей девственность.
— Нет, не помню, — ответила она.
— Не помнишь девушку без глаза, которая пыталась вырваться?! — подняла бровь Евгения Порфирьевна. — Советую тебе помнить тот инцидент.
Начальница указала рукой на монитор. Вика посмотрела в указанном направлении и с такой силой отпрянула от пульта управления, что чуть не упала со стула. С монитора глядело лицо. Вначале показалось, что оно вырвалось из фильмов ужасов — стеклянные глаза, заостренные скулы, искривленный ненавистью рот, глубокие складки на лбу, растрепанные и засаленные волосы. Приглядевшись, сотрудница спецхрана успокоилась. Лицо принадлежало женщине лет сорока пяти. Вряд ли та вела пристойный образ жизни, а смерть и вовсе редко награждает красотой. Спящая забралась на верхние нары и зачем-то пыталась выломать камеру. Сигнализация разрывалась, но Вика, даже не помнила, когда отключила противный визг и оставила лишь мерцание.
— Вызывай наряд, — распорядилась начальница. — И заодно техников. Пока приедут эта… — чувствовалась, что Евгения Порфирьевна хочет сказать крепкое словцо в адрес спящей. — …охламонка если не вырвет камеру, то повредит.
— Вы сегодня так рано…
— Дела есть, — оборвала начальница. — Я у себя. Будут вопросы, заходи, — бодрым шагом выспавшегося человека Евгения Порфирьевна направилась в кабинет.
Вика за ночь не сомкнула глаз. Сотни тысяч мыслей не давали покоя. Миллиарды вопросов и не одного ответа. Она пыталась разобраться, что делать дальше. В одно из мгновений даже пожалела, что выпустила Руслана. Следом отогнала эту мысль. Именно в эту ночь поняла, насколько любит этого человека. Много раз представляла день, когда станет Викторией Семисчастливцевой. От этих воспоминаний становилось еще грустнее. А тут Евгения Порфирьевна со своим «мир суров и жесток»…
Вика глянула на спящую, которая со злостью на лице пыталась оторвать камеру от стены, словно та и есть виновница всех бед.
— Чего ты копошишься, дура? — сотрудница спецхрана со всей силы треснула по тревожной кнопке. — Неужели камеру выломать тяжело?
* * *
Спецбригада «Артисты» приехала спустя десять минут. К тому времени видеокамера в палате со спящей перестала работать.
— Привет, — улыбнулся двойник актера.
— Хэллоу, — Виталик выглянул из-за спины напарника. Прыщей на его лице вроде поубавилось.
— Как дела? — Андрей сиял, словно майское солнце. — На тебе сегодня что-то лица нет.
Вика махнула рукой, мол, не приставай.
Виталик катил стол-каталку у которого поскрипывало одно из колес. Звук, умноженный эхом помещения, получался жуткий. Словно заунывный ветер на кладбище.
— А все-таки, — продолжал допытываться Андрей в лифте, — Из тебя и так улыбку клещами не вытащишь, а сегодня и в глазах засела тревога.
Ознакомительная версия.
