Третьего зараженного Храп проглотил целиком, не в силах разжевать вонючую тушку, после этого он затих на полчаса, и только тихое урчание, раздающееся со всех сторон, нарушало тишину.
Зоя достала пару банок тушенки из рюкзака Деда и с ложки покормила Кваза и дочь. Таня, придя в себя, не понимала, что произошло, но не приставала с вопросами к матери, прижимавшей ее так сильно, что уже ломило плечи и спину. Еще одна банка с мясом была разделена между Баксом и Чуней в равных пропорциях от чего лев сморщил нос показывая свое недовольство. Чуня слопала свою порцию и сразу повеселев завиляла пушистым хвостиком. Кваз окончательно пришел в себя и плотнее прижавшись к горячему брюху Храпа задремал.
Уже к вечеру Храп задышал ровно и тихо поуркивая попытался сесть.
- Эй, здоровяк, - завопила Зоя. - Ты нас передавишь как мух.
- Ну какие же вы мухи, вы мои цыплятки, - заржал Храп, с грацией балерины перенося огромную бронированную тушу в вертикальное положение.
- Точно как в инкубаторе, с тобой, Храп, и грелки не надо, - отозвался разбуженный Кваз.
- Все живы? - Храп разглядывал разношерстную команду.
- Баксик ранен, - тихо пролепетала Таня.
- Иди сюда, блохастик, ветеринар сегодня принимает бесплатно, - Храп подхватил лежавшего на земле Бакса и накрыл второй лапой.
Кошак не успел запротестовать, как приятное тепло потекло, растекаясь по его изодранному телу, и он довольно заурчал, совсем как котенок.
Наскоро поужинав оставшимися припасами Деда иммунные сопровождаемые Храпом направились в сторону кластера где останавливались ранее.
Глава 34
Тем временем на ферме муров.
Светило показалось над горизонтом, а зараженные уже рыскали, громко урча, в поисках жратвы. Свежий запах крови манил их и заставлял бесноваться, самые шустрые прыгали на стену, цепляясь когтями, и, утробно урча, сползали вниз, оставляя глубокие борозды в бетоне. Высокая бетонная стена была единственной непреодолимой преградой к вкусно пахнущей еде.
- Может, забьем пару десятков урчалок? - щербатый парень пихнул локтем здоровяка, прильнувшего к снайперке.
- Зачем? - не отрывая глаз от оптики, ответил напарник.
- Не ради забавы, а ради хабара, конечно!
- Зачем тебе столько хабара?
- Душный ты, Шайба, - щербатый опустился на бетонный выступ в стене.
- Чего? - здоровяк оторвался от оптики и уставился на парня.
- Эй, деревня, душный типа скучный,занудный, - Щерба отмахнулся от напарника.
- Сам ты... Я при необходимости могу и развлечься, но не на посту, конечно.
- Вот я и говорю, душный ты...
- Заскучал, так не морочь мне голову. После караула зайди в женский отсек, девок потискай.
- Это другое, а мне азарта, адреналина хочется. Охота она же не ради забавы и трофеев, это же спорт.
- Ты бы лучше за периметром смотрел, спортсмен хренов.
- А что за ним смотреть, поле оно что утром, что вечером одинаковое.
- Ну не скажи, вот три дня назад зараженных было около пятидесяти, а сегодня уже за три сотни перевалило. Откуда и зачем они к стене пришли?
- Нашел тоже развлечение, урчалок считать, а то и так не понятно... Запах скотобойни их привлекает, или может у них миграция какая.
- Скажешь тоже, миграция, я про орду знаю, не так это происходит.
- А я вот мало знаю, зато крепко сплю, - Щерба заржал. Поохотиться бы вот норм было, а то закисли уже на этой стене.
- Ты же знаешь, что за стену без брони не высунешься. Навалятся и порвут, как Тузик грелку, охотник хренов. Кто там внизу на кого еще охотиться будет, это еще тот вопрос, - Шайба повесил снайперку на плечо и пошел вдоль стены.
В камере на грязных матрасах лежали заключенные, прикованные короткими цепями к своим кроватям. У пяти стояли капельницы, по которым в вену медленно стекал слабый раствор живца.
В камеру, клацнув замком, вошел мужчина в халате, сплошь покрытом бурыми пятнами от запекшейся крови. Небрежно сменил капельницу у рыжеволосого парня и, не обратив внимания на остальных, вышел.
- Надо же, горошком парня подкармливают, - раздался слабый голос с соседней кровати.
- Ничего хорошего в этом нет, на долгую парня взяли, - ответил седоволосый, приподнявшись на локте.
- А тебе, Хмырь, только глоток живца сегодня дали, не к добру это, - худой мужчина приподнял лысую голову и посмотрел на мужика, корчившегося от боли.
- Ясен хрен, на полный разбор завтра заберут, вот и не тратят живец на него.
- Да скорей бы уже, третий месяц загибаюсь здесь, сил больше нет, - ответил Хмырь и, уткнувшись лицом в подушку, заплакал.
- Бедолага, здесь любой сломается. Хмырь еще пару недель назад бодряком был, и вот доконали изверги человека, - с дальнего угла раздался хриплый голос.
- Ты давно здесь? - обратился к хрипуну Белый.
- Третья неделя пошла. Я, если что, Доцент, - представился сокамерникам хрипун.
- После резни в разные камеры бросают что ли? Я тебя ни разу еще не видел, - включился в разговор Лысый.
- В разные, им вообще пофиг, куда тушку сгрузить. Кинут на койку мордой вниз и лежи подыхай от боли. Потом вот этот приходит, его Коновалом здесь кличут, зверюга редкостная, - ответил Белый.
Рыжий парень тихо застонал, заметавшись на сером матрасе.
- В себя приходит, полчаса назад трупом лежал, вторую капельницу воткнули, оживет к вечеру.
- Как тут понять, когда ночь, когда день? Даже окна нет, - Доцент приподнялся на локте, разглядывая рыжего парня.
- Да очень просто, с утра кромсать начинают, к вечеру заканчивают. Ночью к девкам идут, ну, к тем, что в соседнем здании. Те, что под разделку, никуда уже не годятся, видать, - Лысый опустил голову на подушку и уставился в серый потолок.
- Тут что, еще и бордель имеется? - удивился Доцент.
- А тебе он зачем? Тебе же причиндалы отхреначили еще утром или уже что-то отросло, - в разговор вмешался здоровенный мужик с черной как смоль бородой.
- Тебе только сейчас смешно, Цыган, или ты всегда на позитиве? - Белый перевел взгляд на бородача.
- Аха... Даже когда режут, я им в рожи плюю и ржу, как конь.
- Точно как конь, - огрызнулся на него Доцент и отвернулся к стенке.
Рыжий снова застонал и открыл глаза: - Где я?
- На скотобойне, - ответил Лысый.
- Не понимаю, мне операцию делали. Я заболел что ли?
- Аха, заболел... - заржал Цыган.
- Ты у муров, операция по изъятию органов, теперь вспомнил? - Белый вытянул шею, чтобы заглянуть парню в лицо.
- Вспомнил, больно так было, что я вырубился, а где остальные?
- Кто именно?
- Все из стаба Черный.
- Не знаем, рассортировали по камерам, а что за стаб такой? Ни разу про него не слышал, - заинтересовался Доцент, повернувшись лицом в проем.
- Маленький стаб в черноте прямо у пекла, я сам-то не так давно в улей провалился, но Бугор там уже около года живет... жил, - парень зажмурил глаза, из которых потекли слезы.
- Что вспомнил? - Белый сочувственно посмотрел на парня.
- Вспомнил, от боли так накрыло, что думал умру. Ан нет, выкарабкался.
- Тебе уже вторую капельницу воткнули, эта вроде с горохом, - Доцент устало опустился на матрас.
- Вот ты и оклемался, тебя на долгую взяли, значит, резать будут часто и много, - оскалился Лысый и отвернулся к стене.
- Это как так долго и часто? - у Рыжего волосы зашевелились на голове. Я первый раз чуть не сдох, больше не вынесу.
- Вынесешь, вон Хмырь уже три месяца терпит, - Цыган перевел взгляд на затихшего мужика.
- Что-то затих Хмырь, гляньте, дышит ли еще? - Доцент озабочено посмотрел на сокамерников.
- Дышит, задремал, видать.
- Не дождетесь, - огрызнулся Хмырь, не поворачиваясь, и снова затих.
- Огрызается, значит, еще покоптит небо улья, - Цыган бесшумно рассмеялся.
- Мужики, да как же так? Мы же люди, а они с нами как со скотом, неужели никто не поднял бунт или не сбежал отсюда? - Рыжий приподнялся на локтях, разглядывая сокамерников.
