— Ничего-ничего, от меня не убежит, — хохотнул я, наблюдая за тем, как двое пиратов небрежно усаживают подопытного на большой железный стул, к которому приковывают его руки и ноги.
Раб поднял на меня единственный уцелевший глаз, оказавшийся насыщенного зеленого цвета и криво ухмыляясь, спросил:
— Пытать будешь?
— Обязательно, — кивнул я, — Тебе вроде не привыкать?
Раб поднял голову и хрипло залаял. Другого слова подобрать не могу. Через пару секунд до меня дошло — это он так смеялся! Пираты от неожиданности шарахнулись от мужика, потом один с ругательствами врезал весельчаку кулаком в челюсть и продолжил его приковывать к креслу.
Подопытный только хекнул и сплюнул кровь на пол, после чего весело заметил:
— Ничего личного, парни, но подход у вас дилетантский! Цепи, зуботычины — ну что за детский сад? Вот у барыг все было по-взрослому, те знают толк в пытках!
— А ты весельчак, как я посмотрю, — усмехнулся я, доставая из портсигара сигариллу, — Хорошо держишься, уважаю. Последнее желание будет?
— Закурить дай!
Я прикурил сигариллу и сунул в зубы рабу. Тот, закрыв глаза, с наслаждением затянулся и закашлялся.
— Черт, давно не курил! Хороший у тебя табачок!
В гараж вошла хмурая Алексис в своей зеленой медицинской робе. Вслед за кошкодевочкой тяжело топал Эрик, несущий на вытянутых руках стол с медицинским оборудованием. Ушастая включила свой ноутбук, подключенный к попискивающему и мигающему зелеными лампочками прибору непонятного назначения и принялась набирать в несколько шприцев какие-то жидкости.
— Я пойду, не могу на такое смотреть, — сказал, поспешно выходя из гаража Антонио.
— Это что? — спросил я у кошкодевочки, указывая на шприцы.
— Это антишоковое, седитативное и адреналин, — спокойно ответила ушастая, — Пытки, Эндрю, могут ввести человека в шоковое состояние или вовсе вызвать сердечный приступ. Ты же не хочешь, чтоб твой раб откинул копыта раньше, чем тебе нужно?
— Ух, какая сладкая киса! А чего без ошейника гуляешь? — ухмыляясь одной стороной рта, осведомился у кошкодевочки раб.
Алексис, не обращая никакого внимания на его слова, сноровисто обвешала одноглазого датчиками, с помощью фонарика заглянула в глаз и ровным тоном прокомментировала:
— Серьезное физическое и нервное истощение, множество не залеченных травм, сердечная аритмия, пониженное давление. Долгих пыток он не выдержит, Эндрю, организм сильно ослаблен. Можно его подкормить и подлечить неделю, тогда продержится гораздо дольше!
— Не надо, я не планирую это затягивать, — сухо ответил я кошкодевочке.
— Ну, ты докурил? Начнем? — спросил я раба.
— Да! Давай начнем, еб твою мать! — брызгая слюной, заорал мужик.
Я уважительно хмыкнул, взял в руки коммуникатор, который оставил мне Антонио и открыл в нем приложение под забавным названием «Моя собственность». В главном меню я увидел список из одного-единственного пункта, который назывался «Пёс». Забавно, кличка ему подходит. Тапнув по кличке раба, я обнаружил большое меню, в котором указывалось его текущее местоположение, частота сердцебиения и множество других физиологических параметров. Я открыл пункт меню, которое называлось «Наказание» и увидел шкалу воздействия с ползунком. Все просто — нижнее положение это минимальные болевые ощущения, верхнее — максимальное. Верхняя часть шкалы была окрашена в красный цвет, рядом короткая подпись гласила: «Может привести к необратимому повреждению имущества».
Я вытянул ползунок воздействия на треть шкалы и нажал на кнопку подтверждения. Раб в кресле затрясся и застучал зубами, единственный глаз полез из орбиты, но, ни звука, ни писка мужик не издавал. Кремень, просто кремень. Я переключился в режим сканера и воочию увидел работу рабского импланта — тот раздражал слабыми электрическими импульсами определенные нервные окончания в позвоночном столбе. Я увеличил силу воздействия — импульсы стали сильнее. Все просто и понятно, можно переходить к основному блюду сегодняшнего меню. Я выключил болевое воздействие.
— Че-то как-то слабовато, — осклабился своей кривой ухмылкой раб, ритмично делая глубокие вдохи, — Даже половину шкалы не испробовал. Ссышь что-ли?!
— Не переживай, мы только начали, — ответил я ему.
— Так, все вышли отсюда! Все вон, я сказал! Алексис тебя это тоже касается — подожди за дверями, я тебя позову, когда понадобишься!
Когда народ покинул помещение, я размял пальцы, подошел к прикованному рабу вплотную, склонился над ним и спросил:
— То была разминка, а вот сейчас все будет по-настоящему! Ты готов?!
— Да, сука, всегда готов! — заорал он, дико вращая единственным уцелевшим глазом, — Удиви меня уже, сколько можно впустую болтать языком?!
Я, коротко кивнув, обошел вокруг него, примеряясь, потом ударил направленным электромагнитным импульсом, целясь в имплант и стараясь не задеть оборудование Алексис.
Раб ахнул, его глаз закатился, он вздрогнул всем телом и обмяк на своем стуле. Драные штаны намокли, в воздухе запахло мочой. Прибор на столе недовольно запищал и замигал красными лампочками. Я глянул на имплант — тот был мертв, никакой активности не наблюдалось. Получилось! Осталось понять, что случилось с подопытным.
— Алексис, быстро сюда! — крикнул я.
Кошкодевочка ворвалась в гараж, ни слова не говоря, подбежала к лежащему в кресле рабу и первым делом всадила тому в грудь один из шприцев. Мужик хрипло ахнул, выходя из обморочного состояния, его глаз открылся.
Ушастая глянула в ноутбук и недовольно скривилась:
— Половина датчиков вышла из строя! Эндрю, что ты с ним сделал?!
— Это не твое дело, — грубо ответил я, — В каком он состоянии сможешь без приборов сказать?
Кошкодевочка молча приложила пальцы к шее пытуемого, посчитала пульс, заглянула в покрасневший глаз и прокомментировала:
— Пульс высокий, но это из-за адреналина, в общем и целом норма, если конечно можно назвать нормой его состояние. Можешь продолжать, только я свои приборы уберу, пока ты их не сжег окончательно.
— Ну, пиздец, это было что-то новенькое! — пожаловался раб, — У меня как будто граната под черепом взорвалась! Слушайте, а можно, прежде чем вы продолжите, мне новые штаны принесут? Сидеть в обоссаных… очень унизительно.
— Когнитивные способности тоже не пострадали, — прокомментировала его слова Алексис, сворачивая свои датчики.
— Не будем мы продолжать, — пожал плечами я, — Ты свободен. Сейчас цепи снимут, и вали на все четыре стороны.
Одноглазый от моих слов дернулся сильнее, чем от электромагнитного импульса, потом его зеленый глаз налился такой яростью, что моя рука сама потянулась за пистолетом:
— А вот это уже более изощренные пытки! Зря сказал, что вы дилетанты!
— Никаких больше пыток, — весело сказал я, — Видишь ли, твой рабский имплант оказался бракованным и сломался. Зачем мне раб без импланта?
— Ты гонишь! Пиздишь! Ты меня не проведешь! — в единственном глазу раба пылала такая безумная ярость, что Шорох отозвался одобрительным бормотанием. Ему, этот псих с несгибаемым стержнем внутри явно понравился. Мне, впрочем, тоже.
— Не веришь — сам смотри! — сказал я и показал ему экран коммуникатора, на котором его статус значился как «Вне зоны доступа», — Сломался твой имплант, окончательно и бесповоротно. Видишь, нет никакой телеметрии, да и вообще связи нет. Убедился? Надеюсь, кидаться на кого не будешь? Ну и ладушки.
Я кликнул Эрика, который как всегда околачивался рядом с объектом своих воздыханий и распорядился снять с бывшего теперь раба цепи, после чего выставить за ворота базы.
— А это тебе на новые штаны, — сказал я одноглазому, кидая ему на колени серебряный реал, — Рад был познакомиться, но у меня дела, так что прощай, не поминай лихом и все такое.
Когда я уже взялся за ручку двери гаража, меня догнал вопрос одноглазого:
— Ты уничтожил рабский имплант, не прикоснувшись ко мне даже пальцем. Как думаешь, сколько дадут за такую информацию работорговцы?
