Это сделало их легкой добычей для банд, ополченцев или тех, у кого имелось больше оружия.
— Для чего он использует свою армию? Какова его цель?
Макферсон пожал плечами.
— Не знаю. Но слышал, что он превратил лагерь в базу для торговли людьми, продавая женщин и мужчин в качестве рабов. Он торгует едой, боеприпасами, оружием, топливом.
Лиам сжал челюсти. Это его не удивило. Такие люди, как этот Александр По, жаждали власти и контроля и готовы подчинить себе любого, чтобы их получить.
Такие люди существовали и до коллапса, но теперь мало что останавливало этих демонов-социопатов от уничтожения всего, к чему они прикасались.
— Теперь все просто… исчезли, — сказал старик. — Синдикат не знает, что я здесь. Я слежу за тем, чтобы снаружи дом выглядел таким же запущенным и заброшенным, как и все остальные. В первую неделю они посылали патрули, чтобы забрать всех, кто скрывается. Теперь они не приходят. Может быть, им уже все равно. Что я могу с ними сделать? Ничего.
Он покачал головой.
— Никогда не видел здесь ничего подобного. И никогда не думал, что увижу. Я люблю свою страну, мистер Коулман. Я воевал во Вьетнаме. Неужели теперь везде так?
— Нет, — отозвался Лиам. — Не везде. Все не очень хорошо. Много зла процветает, но не так. Национальная гвардия никогда бы этого не допустила.
— Не осталось сторожевых псов. Некому защитить стадо.
— Еще есть немного, — хрипло возразил Лиам.
Макферсон выпил последний глоток виски, опрокинув бутылку назад, чтобы убедиться, что ему досталась каждая капля. Он облизал свои тонкие сухие губы и вздохнул.
— Если твои люди еще живы, они в том лагере. Будешь их оттуда вытаскивать?
— Да.
Взгляд старика стал отрешенным, словно он наблюдал за сценой, разыгрывающейся далеко от этой темной пустой кухни.
— Они убили моих сыновей. Убили моих соседей, моих друзей. Любой ущерб, который тебе придется нанести, чтобы выполнить работу, не чувствуй себя виноватым.
— Я приму это во внимание.
— И будь осторожен. Они из тех, кто сначала стреляет, а потом задает вопросы.
— Я справлюсь.
— Я в этом не сомневаюсь.
Лиам снял с пояса пистолет «Зиг Зауэр» и положил его на стойку. Он положил складной нож рядом с ним и двинулся к задней двери, сканируя задний двор через окно в двери, прежде чем снова повернуться к Макферсону.
Что-то кольнуло его. Чувство, которое Лиам не думал, что сможет почувствовать снова — сострадание.
Он пожалел старика, распознав боль и одиночество в этих мутных, но умных глазах. Он знал, что одиночество живет глубоко в его душе.
Лиам прочистил горло.
— После этого я могу вернуться сюда. Я знаю одно место в Мичигане, где все идет хорошо, несмотря ни на что. У меня есть свободное место в грузовике.
Макферсон тоскливо уставился на свою пустую бутылку из-под виски.
— Нет. Это мой дом. Я считаю, что кто-то должен остаться, чтобы присматривать за всем. Не дать этим отморозкам окончательно победить, понимаешь? Это могу быть и я.
Лиам не мог не уважать старика и его доблестную борьбу с охватившим все вокруг злом. В таком маленьком, незначительном поступке было что-то достойное восхищения.
Когда простое выживание становится актом храбрости.
— Вам что-нибудь нужно?
Макферсон поджал губы.
— У тебя случайно нет сухпайка? Никогда не думал, что скажу это через миллион лет, но я бы не отказался от одного. С любым вкусом.
Лиам криво улыбнулся.
— Есть.
Глава 4
Саттер
День восемьдесят шестой
Маттиас Саттер навел прицел и снял АК-47 с предохранителя, переключив рычаг переключения огня на полуавтоматический режим. Он потянулся к спусковому крючку, предвкушая выстрел.
Мужчина и женщина лет пятидесяти стояли на широких каменных ступенях в двадцати футах перед ним. Предположительно муж и жена, оба с оружием: седовласая, одетая в жемчуг жена — с жалкой «пукалкой», муж — с дробовиком, нацеленным в грудь Саттера.
Саттер не беспокоился о нем. У него все равно не будет случая нажать на курок.
— Это моя собственность! — сказал мужчина дрожащим голосом.
— Больше нет, — возразил Саттер. — Уходи сейчас — оставь свои вещи, свой дом, все — и убирайся.
Они уставились на него, ничего не понимая. Худые и немытые, в болтающейся на них дизайнерской одежде они все равно выглядели удивительно ухоженными через три месяца после апокалипсиса.
Их дом представлял собой многомиллионный дворец площадью двенадцать тысяч квадратных футов с видом на реку Сент-Джо. Саттер пускал слюни при виде огромного замка — трехэтажного дома с изящными линиями и элегантными башенками, построенного из полевого камня, с огромной дубовой дверью и окнами от пола до потолка.
Он мог бы привыкнуть к такому декадансу. Жаль, что сегодня этого не случится — ни для него, ни для них.
— Это наш дом, — заявила женщина с расширенными от страха и ненависти глазами. — Вы не имеете на него права!
Саттер пожал плечами. Именно такой реакции он и ожидал. Он бы предпочел пристрелить их без лишних разговоров, но эти нелепые вопросы и ответы составляли часть шутки Ксандера Торна.
— Не моя проблема, леди.
Такой мир был уродлив, но Саттер признавал его, даже приветствовал.
Для правильного игрока этот мир таил в себе множество возможностей. То, что он упустил одну, не означало, что сотни других не ждут своего часа.
Включая вот эту.
У него не возникало никаких моральных сомнений по поводу устранения двух незнакомцев, на которых ему было наплевать.
Сделать это так же просто, как вынести мусор. Для него, во всяком случае.
Когда он двинулся, все произошло молниеносно, АК-47 в его руках выплевывал патроны быстрее, чем мозги пары успели среагировать.
Они не привыкли стрелять в людей, они колебались. Саттер не колебался. Два выстрела в грудь каждому из них. Они упали, ни разу не нажав на спусковые крючки.
— Стреляй первым, — поучал он их трупы, испытывая ностальгию по тем охочим до оружия мужчинам и женщинам, которых он тренировал в ополчении. Он заботился о них, как о своей собственной семье. — Всегда стреляй первым.
Саттера пронзила боль. Его людей больше нет. Погибли. Убиты.
Его домом был Аллеган, штат Мичиган, пятитысячный город, где он набирал и обучал членов добровольческой бригады ополчения юго-западного Мичигана, которые сейчас все в могиле.
Когда его ополченцев перебили, в Аллегане для него ничего не осталось.
Выбравшись из Фолл-Крика на квадроцикле 1982 года, который он украл у Розамонд, он направился на север по шоссе 131.
У его знакомого имелся тайник за озером Торч на севере Мичигана, примерно в двухстах шестидесяти милях от Фолл-Крика. Хороший домик для отдыха с тремя спальнями на кристально чистом озере, в котором хранились запасы еды и провизии на несколько месяцев.
Маттиас планировал присоединиться к своему приятелю или устранить его, в зависимости от ситуации по прибытии, но планы резко изменились, когда он наткнулся на Ксандера Торна и его банду голодных дьяволят.
Саттер решил все-таки пока не бежать.
Все, что он имел, у него отняли, работа всей его жизни рухнула за одну ночь. Его планы пошли прахом.
Люди, на вербовку которых он потратил годы, мертвы. Община, над защитой которой он так усердно работал, потеряна.
Он потерял все из-за Лиама Коулмана.
План Саттера потерпел фиаско. Он слишком долго ждал, позволив Розамонд Синклер действовать свободно. Ее надуманное желание быть восхваляемой и обожаемой своими подданными погубило их всех.
Саттер видел, что происходит вокруг. Ослепленная гордыней, Розамонд отказалась признать свой роковой недостаток и поплатилась за это.
Его кузина теперь мертва. Убита руками Коулмана, Маттиас не сомневался в этом. Горькая ошибка, которую он больше не совершит.
Хватит ждать. Никаких колебаний. Решать, потом действовать. Оставлять после себя только трупы.
