— Ну-ка… — нахмурился врач, приподнимаясь с сиденья и разглядывая желчь. — И давно так кашляете?
— Сутки, — тихо ответил я, вытирая желчь о рукав футболки. — Все плохо?
— Потребуется анализ крови, — как-то слишком хладнокровно ответил доктор, отложил перевязочный пакет и быстро прошел к шкафчику.
«Твою же мать,» — пронеслось у меня сознании, когда я увидел, что он достает дозиметр и включив его, обходит с улавливателем меня, и мои вещи. Вот уж чего я точно не ожидал увидеть в кабинете врача, так это набор РХБЗ оборудования.
— Фух, ну хоть не фоните, однако видимо пылюки наглотались, — невесело улыбнулся он. — Придется промывать желудок, проводить ингаляцию с растворами, ну и на всякий случай прокапаю вас противорадиационными растворами. Но предупрежу, не дешевое удовольствие, да и вам теперь, придется у меня наверное с недельку полежать, под капельницей.
— Без разницы. У меня в рюкзаке автомат калашникова, укороченный… кхе, — я вновь кашлянул, на сей раз без желчи. — Он правда мог там же, в пыли побывать, так что помыть надо. к нему пара магазинов есть. Это вам, за помощь…
— Тогда пожалуй сейчас, сразу и приступим, — согласно кивнул старик и выудив пакетик с раствором, принялся шприцом загонять в обычный хлорид натрия какие-то препараты.
Капельницу поставил умело, через иглу-бабочку и с первого раза. Чувствуется опыт. Поди здесь и детям уколы делает, а у них вену нащупать сложнее.
Наконец закончив с постановкой системы, все же наложил повязку на рану, на всякий случай ещё натёр её какой-то мазью.
— Сидите пока, я шорты принесу, не в трусах же вам щеголять, — усмехнулся доктор, вышел из комнаты и оставил меня наедине с мыслями.
Вот я конечно идиот. По невнимательности такую вспышку упустил и наглотался радиоактивной пыли. То-то меня так выворачивало.
Главное никакой рак сейчас от этого не подхватить, а то не хватало еще пережить столько всего, загнуться от рака легких, вызванного острой лучевой болезнью. Совсем уж глупая смерть получится. Хотя и поделом. Поперся хрен пойми куда и хрен пойми зачем.
Вернулся Николай довольно скоро, принес какие-то старые затасканные треники, ушитые до шорт. Помог мне их надеть и довольно хмыкнул.
— Ну вот, осталось костыль поискать еще, вроде у меня оставалась парочка, — задумался врач, но его отвлек стук в дверь.
— Николай Иванович! — раздался хриповатый мужской голос. — Пустите погреться, мы вам к чаю печенье принесли!
Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить. Я узнал этот голос — Вымпел! Именно его я слышал утром, так что не мог спутать ни с кем другим. Да и деменцией вроде не страдаю.
Мысли лихорадочно заскакали с одного направления на другое. При себе у меня только пистолет, все остальное в углу, а в таком состоянии я не доберусь до автомата.
Левая нога онемела под действием препарата, который мне вколол Иваныч. Да и рука правая тоже, словно ватная. Такое ощущение, будто весь организм, выживавший за счет каких-то внутренних резервов, наконец получил подпидку извне и потому потихоньку отключался.
Слабость. Только слабость и онемевшие конечности, больше ничего не чувствую.
Кажется все, добегался. Сейчас мне будут медленно резать глотку. Ну или же не захотят пачкать пол в медкабинете, тогда вытащат на улицу, разденут. Побьют, пытаясь узнать где блоки, а после прирежут как свинью.
Тело закопают в огороде или тем же хрякам скормят, они наверняка у кого-то в поселке да имеются.
За параноидальными мыслями, не заметил как пустил слезу. Все же, несмотря на возраст, не охота умирать. А потому, нервно сглотнув, вытянул пистолет, удерживая его левой рукой.
Патрон в патроннике, попробую хоть этого ублюдка забрать с собой, а если не выйдет, то застрелюсь к чертям собачьим. Плевать, если и уходить, то на своих правилах.
В прихожей заскрипела дверь, затем раздались шаги и шуршание пакетов.
Минимум трое, если не считать доктора, тот в своих мягких домашних тапочках не топает, а вполне тихо шоркает, в отличие от гостей.
— Проходите, — донесся спокойный голос Николая. — Ваш друг пока еще спит. Рана серьезная, перелом ряда костей, к тому же ушиб тканей.
— Доктор, ну что вы с нами как с маленькими? — ответил ему один из бойцов. — Скажите честно, малой выкарабкается?
— Не могу ничего обещать, — тяжело вздохнул хирург. — Сейчас от него самого все зависит. Пулю я извлек, но с такими сопутствующими травмами, он не боец, это я вам точно говорю. Даже поднимать что-то тяжелее пары килограмм, вряд ли сможет… Ладно, прошу, если пришли его навестить, то будьте потише. У меня здесь ещё пациент…
— Мы знаем, — усмехнулся Вымпел, подошёл к двери в медкабинет и вежливо постучался. — Сергей Ефимович, опустите пистолет. Он вам все равно не поможет.
— Нахуй пошёл! — зло прохрипел я, так и подмывало выстрелить, но было немного боязно.
Боялся, что пуля пробьет тонкую деревяху и угодит в доктора, а он тут ни в чем не виноват.
— Что ж… Тогда, Старый, ты не оставляешь мне иного выбора, — печально вздохнул командир разведывательно-диверсионной группы. — А жаль, мы вполне могли бы договориться.
Почувствовав неладное, я начал оборачиваться в сторону окна и в этот момент раздался звон разбитого стекла.
Рефлекторно я бросил туда взгляд, а заодно довёл и руку с пистолетом. Скрипнула дверь.
В голову прилетает что-то, от чего меня дергает в сторону. Боли нет. Сознание в один миг просто потухло и погрузилось в темноту…
Письмо Маши
Дорогой дэдушка Сэрёжа, у мэня всэ хорошо. Бабушка Юля сказала написать тэбэ, чтобы она отправила письмо почтой, а эщё, она сказала, что ты уэхал по очэнь срочным дэлам. Я эй не вэрю! Ты жэ нэ мог нас бросить. Ты хороший, нэт, ты самый-самый хороший дэдушка на свэтэ. А эщё ты крутой. Так что, дэдушка, возвращайся поскорээ. Мы с Викой тэбя ждём. Ты так и нэ познакомился с нэй, она от етого грустит.
Но большэ всэх грустит тэтя Мила и дэдушка Андрэй. Когда тэбя не было ужэ три дня, тётя Мила ходила на вокзал, а вэрнувшись, долго сидэла и молчала. Бабушка Юля сказала, что ето из-за того, что она очэнь с тобой познакомиться хотэла, но не успэла до твоэго отьэзда.
Чэрэз нэдэлю послэ того как ты вдруг уэхал, тётя Мила вмэстэ с Викой и мной, пэрээхали к вам. Как сказала тётя, в городэ появилось много бандитов и нам будэт бэзопаснээ у вас. Бабушка отказалась пэрээзжать. Долго ругалась на тётю Милу, но та хорошо поладила со всэми. Она помогаэт дэдушкэ Жэнэ с уборкой и готовкой. А эщё, она отругала дэдушку Юру. Тот плохо слэдил за Полиной. Я слышала, как она эго ругаэт. Полина чуть нэ заболэла какой-то молочницэй. Я кстати люблю коровок и молоко, но в городэ эго большэ нэ продают, а в дэрэвню нам нэ сьэздить, машин нэт и автобусы нэ ходят. Дэдушка, пожалуйста, как будэшь возвращаться, привэзи мнэ молока.
Возвращайся поскорээ, бэз тэбя очэнь грустно. Дэдушка Андрэй ужэ ходит, но на вопросы о тэбэ молчит. Он очэнь заботливый и играэт с нами, но когда я спрашиваю о тэбэ, он плачэт. Хорошо скрываэт ето, но плачэт. Тётя Мила плачэт так жэ, бэз слёз, но по глазам жэ видно, да и чувствуэтся всё. Взрослыэ глупыэ, они думают, что я ничэго нэ вижу.
Кстати, приходил участковый. Дядя Артур. Он интэрэсовался, сколько оружия в подвалэ и сможэм ли мы в случаэ чэго отбиться от бандитов. Дядя Юра чуть нэ побил эго. Я потом спрашивала, у них какиэ-то старыэ взаимныэ обиды. Эщё приходили воэнные. Дядя Сапог, хихихи. Он принэс нам с Викой много конфэт, а эщё зачэм-то твою фотографию в рамочкэ. Дэдушка Жэня поставил эё на стол, а пэрэд нэй свэчку. Потом дэдушка Юра на нэго ругался, говорил, что ты эщё можэшь вэрнуться. Дядя Сапог, хи. Вот, я слышала, как он говорил, что вся твоя группа пропала. Странно, дэдушка, бабушка жэ знаэт гдэ ты. Зачэм ты от всэх прячэшься? Они будут ругаться когда ты приэдэшь. Пожалуйста, пришли письмо в отвэт, эсли сможэшь. Вот тэбэ конфэтка. Моя любимая, с малинкой. Возвращайся поскорээ, дэдушка.
Твоя внучка, Маша.
