И когда в ночной полутьме он сквозь сон услышал чье-то аппетитное чавканье, то словно сомнамбула произнёс:
— Эй, мужики, чё жрёте? Мне оставьте пожевать.
И боевые товарищи, словно только что его заметив, тут же обступили Корнева…
И уж конечно они оставили ему «пожевать».
* * *
Наблюдая за этим безжалостным истреблением со стороны, казалось, что кто-то обладающий невероятной гипнотической силой подавлял мозговую активность спящих, не давая людям проснуться от тех страшных звуков разрываемой плоти и предсмертных хрипов, исторгаемых их товарищами.
Не это ли позволило с такой лёгкостью беспрепятственно уничтожать абсолютное большинство молодых ребят расположившихся в казарме?
* * *
Меж тем рассеянная цепочка из людей в военной форме, но чаще всего в черных трусах и грязных нередко изодранных майках, покинув гарнизон, устремилась к военному городку, но на дороге ведущей в основной город разделилась примерно на две равные части: одна продолжила своё движение в военный городок, другая направилась в город.
* * *
Патрульная машина стояла на обочине, примерно в середине поворота огибающего небольшую гору. Это место было расположено таким образом, что машину стоящую здесь не было видно ни с одной, ни с другой стороны проезжей части. Более удачного места для засады невозможно было и придумать. К тому же это была единственная дорога для всех тех, кто пытался покинуть город по старой трассе ведущей к областному центру. Это было любимое место лейтенанта Полетаева и его напарника старшего сержанта Левашова.
Было ещё чертовки рано, и только слух о возможной проверке заставил их быть сейчас на этом месте.
Хорошо ещё, что дождь к утру кончился, и ясное чистое небо обещало ясный погожий день.
Сейчас машин было ещё слишком мало и те немногие, которым довелось оказаться здесь в столь ранний час, ощутили на себе всю полноту «праведного гнева» за, столь «немилосердную» по отношению к этим двоим «несчастным», судьбу.
— Ты только посмотри на это? — кивнул Левашов.
Полетаев поднял взгляд от планшета, на котором старательно выводил отчёт о проделанной работе.
По середине дороге шёл молодой парень. Проезжающая мимо него машина шарахнулась в сторону.
Двое сидящие в патрульной машине переглянулись и довольно осклабились. Не говоря ни слова, старший сержант Левашов покинул машину и направился в сторону пешехода — экстримала. Взмахнув полосатым жезлом и едва сдерживая улыбку, постовой обратился к прохожему:
— С добрым утром, гражданин. Старший сержант Левашов. Вы знаете, что нарушили правила дорожного движения.
В ответ парень промычал что-то бессвязное.
— Будьте добры, пройдите в автомобиль для составления протокола.
Парень не стал перечить и послушно устремился к патрульной машине.
Левашов, не дожидаясь нарушителя, вернулся в машину, так как на улице было ещё ощутимо прохладно.
Парень долгое время не мог справиться с ручкой, и рассеянно царапал грязными пальцами по стеклу.
— Ну, что он там копается? — раздражённо бросил Полетаев, — Левашов, открой.
Как только дверь в салон растворилась, нарушитель с невнятным воплем рванулся во чрево автомобиля.
* * *
Немного погодя из-за поворота неспешно появилось несколько человек, которые своей манерой передвижения поразительно странно напоминали парня появившегося здесь несколько минут назад. Они прошли мимо патрульной машины, боковые стёкла которой были обильно орошены свежей кровью, скрывающей от постороннего взгляда то, что творилось сейчас в салоне автомобиля, и продолжили своё шествие вниз по дороге к городу.
Далее странная процессия прошествовала по мосту, переброшенному через мелкую речушку, текущую где-то далеко внизу.
Этот мост условно делил пригород и начало города.
Сам город, как и тысячи других, традиционно начинался с частных построек.
Преодолев по мосту шестьдесят метров, разделявших два берега, небольшая толпа перебралась на другую сторону и вышла на мокрые пустынные улицы города.
В этой разношерстной толпе были и люди в военной форме и в гражданской одежде. Но было в них ещё кое-что, что не увидишь, глядя на праздно бредущий народ.
Пожалуй, главной отличительной чертой выделяющей этих людей из обыкновенной человеческой массы было то, что они, казалось, шли, не имея перед собой никакой конкретной цели. Выражение их лиц было весьма странным, потерянным, далёким, выбивавшимся из стереотипа укоренившегося в общественном сознании. На картинке засевшей в мозгу у каждого, сразу же возникает людской поток, в котором при более тщательном рассмотрении ты видишь и самих людей. Они целеустремленны, спешат куда-то, на лицах их озабоченность, усталость, раздражение, даже праздность, любую эмоцию которую ты только можно себе представить. Но только не остекленевшее спокойствие, безразличие, и не только к окружавшему их, но и к самим себе.
Кроме того, все эти люди имели настораживающее неопрятный вид. Многие из них были окровавлены и даже искалечены. Но, пожалуй, самое жуткое противоестественное открытие заключалось в том, что все они были мертвы…
Ранее утро
В это утро Андрей проснулся без звонка будильник, хотя, мог бы со спокойной душой поспать ещё часок — ведь на работу сегодня нужно было придти к девяти, и тем не мене, он не мог заставить себя это сделать.
За окном было необычайно тихо. Не было слышно ни звука проезжающих под окнами автомобилей, ни цоканья женских каблучков по асфальту, ни шарканья метлы дворника. Тишина стояла такая, словно за окном был выходной день, но Андрей точно знал, что это затишье обманчиво — снаружи было раннее утро пятницы, и впереди его ожидали трудовые будни. По крайней мере, его немного успокаивала мысль о том, что рабочая неделя была на излете, и он ещё мог найти в себе остатки моральных сил для того, чтобы, наконец, её завершить.
Ночной дождь уже закончился, но оставил после себя влажную прохладу. Не смотря на то, что был самый конец августа, тем не менее, погода все ещё оставалась по-летнему жаркой, что для Сибири было не вполне привычным явлением. Если следовать графику, сложившемуся из года в год, сейчас в свои права уже должна была вступать осень, признаки которой по какой-то необъяснимой прихоти природы до сих пор ещё не были заметны.
Какое-то время Андрей просто неподвижно лежал на кровати, боясь нарушить это шаткое равновесие тишины и покоя.
Затем нехотя встал и отправился в ванную, попутно поставив кипятиться воду в электрическом автоматическом чайнике.
К тому времени как, освежившись, Андрей вышел из ванной комнаты, вода уже давно вскипела и он, в считанные секунды, приготовив себе крепкого кофе, не испытывая особого энтузиазма, принялся его поглощать.
Впереди его ждал долгий рабочий день, только вот каким будет этот самый день, (и не только для него, но многих тысяч горожан) он ещё даже и представить себе не мог.
Пятница наступала.
* * *
Это утро для Надежды Филоненко, работающей диспетчером в службе скорой помощи начиналось как полнейшее безумие. Такого на её веку ещё никогда не было. Телефон буквально захлёбывался от небывалого количества вызовов. Но если бы ей сказали о том, что ещё через несколько минут их службу будет не просто лихорадить — она будет агонизировать, а через четверть часа её и вовсе не будет существовать, то, наверняка, она ни за что не поверила бы.
И совершенно напрасно.
* * *
Ранним утром машина скорой помощи, выехала с заправки, именуемой в народе Кабулом, на главную дорогу и проследовала вдоль дырявой, перекошенной ограды окаймляющей дикорастущее лесонасаждение, имеющее ретро название в духе соцреализма «Парк имени Кирова».
В этот миг непринуждённый разговор водителя и молодого доктора оборвал вызов диспетчера.
— Двадцать третья, вы меня слышите?
— Да Наденька, — отозвался Пётр, водитель с тридцатилетним стажем работы, простой, весёлый и располагающий к себе окружающих человек, за этот долгий срок, познакомившийся практически со всем персоналом городской больницы.
— Ничего не могу понять. Куда все пропали? Три машины отправила в Военный городок, а они там как в воду канули. Хорошо хоть с вами связь есть. Петя, вам, кстати, никто не встречался?
— Нет, Надюша.
— Очень жаль, — посетовала она и тут же приступила к делу, — Примите вызов. Звонок поступил из Киргородка. Внутри квартала жилого дома, на Кирпичной 2, на улице лежит мужчина в бессознательном состоянии. Позвонил случайный прохожий, симптомы вразумительно описать не сумел.
— Мы почти рядом. Сейчас находимся возле Кировского парка.
Молодой доктор уже старательно записывал адрес в регистрационную книгу. В отличие от своего убеленного сединами напарника, Павел, как ему самому думалось, ещё не имел морального права так непринужденно общаться с диспетчером, и потому тон его был на много суше и деловитее. Это казалось единственно верной манерой поведения для такого молодого интеллигентного человека, как он, ещё совсем недавно окончившего медицинский институт.
