«Снежок» весил не меньше крупной собаки, также не отличался грацией прыжка, инерция и его заставила кувыркнуться в сугроб, перекатившись на другой бок, он продолжал вгрызаться в сопротивлявшуюся, неподатливую конечность. Алексею не хватало сил сбросить его, боль в сдавленных костях, которые, казалось, гнутся под напором зубов и вот–вот сломаются, заставила забыть обо всем! Нож оказался в левой руке будто сам собой, до горла твари не дотянуться, первый взмах лезвием обрубил ухо, «снежок» лишь рыкнул громче и злее. Клыки мутанта не зацепили человеческую плоть, увязнув в толстом рукаве куртки, но пилообразные зубы продолжали сжимать локоть, тварь с остервенением жевала его, пытаясь перемолоть то, что оказалось в пасти, ослабить противника, лишить способности сопротивляться. Но, судя по раздававшимся в ответ невнятным, но угрожающим звукам, дичь еще не сдавалась. И она тоже могла причинять боль.
Нарастающая ярость сокрушила все барьеры, позабывший о защите Алексей оставил сознательные попытки извлечь руку из этого капкана: он не разожмется, пока не опрокинешь тварь или подтянешь поближе, чтобы больше не резать ее без толку по кускам! А сильные беспорядочные изматывающие рывки в разные стороны пока не давали возможности нащупать опору и нанести удар. Человеческое сознание отключилось, инстинкт хищника требовал крови в ответ на собственную боль. Мутант получил чувствительный пинок и, отшатнувшись, снова дернул добычу в сторону, но теперь Алексей смог перевернуться и достать ножом белый бок, кисть полностью погрузилась в густой мех, а лезвие с ощутимым скрежетом проехалось по ребру. Двумя руками он сломал бы эти кости, но силы одной не хватало, оставалось только ударить еще раз, чуть повернув нож. На этот раз оружие не встретило сопротивления, вонзившись во что‑то мягкое, горячая кровь на морозе ощущалась даже сквозь перчатку, визг твари лишь воодушевил. Острый нож легко пошел вдоль ребра, разрезая шкуру и туловище чуть ли не пополам, пока этот меховой ком не отпрянул, разжав, наконец, свои челюсти.
Боль накатила новой волной, полураздавленная рука оказалась в бою бесполезна, но теперь можно нападать самому! Одно желание владело всем разумом: убить. У твари, в отличие от человека, с конечностями было все в порядке, она попыталась уйти, хоть вытекающая кровь и, как казалось в темноте, вылезшие наружу внутренности мешали поспешному бегству. Алексей поднялся на ноги, придерживая безвольно повисшую руку, пульсирующую болью, сделал несколько шагов. «Снежок» больше не был белым, темные брызги и потеки на его шкуре склеили мех, он попятился, нетвердо ступая и шатаясь от слабости. Нельзя дать ему уйти, это еще не всё… Лезвие воткнулось в другой бок и провернулось внутри, вой разнесся по окрестностям, нож, полоснувший по горлу, быстро прервал его. «Тише, а то услышат остальные, опоздавшие к ужину…» Алексей огляделся в поисках пистолета, рукоятка «ТТ» виднелась неподалеку, тяжелый глушитель утонул в снегу. Очистив лезвие в сугробе, он вытер его о шкуру мутанта и убрал. Правая рука едва сгибалась в локте, но крови на рукаве не было, и пальцы еще могли держать прибор ночного видения. Похоже, кости целы, остальные повреждения можно осмотреть уже в бункере. А пистолет и в левой руке послужит ничуть не хуже.
Трудно было снять ОЗК, не говоря уж об очистке, Алексей бросил его в шлюзе. Уже внутри попытался снять и куртку, но не мог стянуть с распухшей руки. Как он добрался до бункера, сам не понимал, теперь в тепле боль стала еще сильнее. Похоже на ушиб, нужно приложить холод, но из холодных предметов здесь только мокрые тряпки. Ледник для хранения был обесточен, в этом бункере держали запасы консервов, которым не требовались особые условия. И без того отопление теперь поддерживается весьма условно. Рукав куртки, прокушенный в нескольких местах, натянулся так, что смотреть страшно, от приступа паники удерживало лишь то, что пальцы шевелились без особых усилий, а любое движение давалось с такой болью, что хотелось лечь и умереть. Вместо этого Алексей снова взялся за рукав с твердым намерением осмотреть поврежденную конечность, принять меры и не мучиться больше неизвестностью! Одно ясно: перелома нет. Боковые же–валки твари только протерли кожаную куртку, попади его локоть «снежку» под клыки и окажись меховая подкладка немного тоньше — рассматривать было бы уже нечего. Да и некому.
Рычание, разнесшееся по бункеру, лишь немного уступало голосу мутанта — от резкого движения боль охватила руку с новой силой, пульсировала внутри, жгла огнем. Надо снимать немедленно, но нельзя разрезать. Без теплой одежды он окажется запертым здесь на милость Главного Привратника, нужно сохранить за собой право на свободу передвижений. И так придется клеить ОЗК… Если гангрена не начнется, конечно. Эта мысль придала сил, и он все же стащил этот проклятый рукав, который давил на раненый локоть. Постепенно боль чуть утихла. Снять свитер было уже проще, когда Алексей немного отдышался. Сразу над запястьем начинались черные полосы синяков, кожа вокруг них натянулась, приобретя какой‑то красный нездоровый цвет. Нужен холод, это успокоит боль.
Тут Алексей не ошибся, от тонкой струйки ледяной воды стало легче, но ведь не будешь же сидеть около поддона бесконечно. Ему предстоит нелегкий день, и видно, не один. Содранная кожа от воды побелела, кроме небольших царапин других ран не нашлось, заражение крови пока не угрожает. Легко отделался… Алексей не припомнил случая, когда сталкеру в одиночку удавалось уйти от четырех «снежков» сразу, но гордость за себя анестезии не заменила. Это только начало. Придется испытать на себе тактику и стратегию охоты всего местного голодного по зимнему времени бестиария, если выполнение задания Главного сильно затянется.
Пустой верхний уровень встретил запахом пыли, приточная вентиляция после визита проверяющих снова была перекрыта, но духоты в огромных пустых помещениях не чувствовалось, ведь некому потреблять кислород. Алексей сидел у стены, опираясь на нее спиной, и слушал тишину в телефонной трубке. Через несколько секунд пришлось положить ее на аппарат и выжидать снова. Главный мог отсутствовать в кабинете и не слышать тихий звук звонков.
К ноющей боли он уже притерпелся, а после столь насыщенной событиями прогулки на свежем воздухе снова проснулся аппетит. Стоило сначала поесть, но забыл, конечно… Теперь Алексей уже не хотел отходить от телефона, вдруг все же звяканье было услышано, а Грицких просто занят или находился в кабинете не один? И перезвонит сам с минуты на минуту. Хоть одно дело надо довести до конца. Он разглядывал покрытый пылью старомодный письменный стол, коими были одинаково укомплектованы все убежища, чтоб никому обидно не было. И с недоумением пытался вспомнить, какая фантазия вдруг ударила в голову, что ему захотелось это место занять?! Сидит вот теперь… Прикрыв глаза, он представил себе плотное расписание Нестерова и Грицких, не оставляющее ни одной свободной минуты, вечный поток посетителей и нескончаемое море повседневных вопросов. Алексей знал, что справился бы и с этим. Как он всегда успевал заниматься всем, что хоть немного вызывало интерес. Был ли счастлив Борис Владленович? Нет.
Нестеров… Одинокий человек, оставшийся наедине с огромной властью и любивший ее сильно и беззаветно, потому что больше любить некого. Алексею казалось, будто Борис Владленович никогда и не был молод. А ему самому теперь старость не угрожает. Горько усмехнувшись, он осознал, что после всех взлетов и падений снова вернулся на свое законное место. Чуть позади кресла президиума, где и сидел сейчас, потому что стоять не было сил, а сходить за стулом — тем более. В тишине послышался звонок, и он поспешно снял трубку.
— Алексей, раньше не мог с вами связаться. Что‑то срочное?
— Срочное… Новые обстоятельства. Сегодня повстречался с белыми меховыми приятелями и сильно повредил правую руку. Так что в ближайшие дни наружу не выйду. Они меня просто доедят до конца, и задача останется невыполненной.
— Вам нужна медицинская помощь? — спросил Главный с беспокойством. Но оказать эту помощь смог бы разве что сам лично.
— Нет, не требуется, справлюсь. Нужны боеприпасы. Все, которые есть. Я знаю, что в бункере два «грача» под парабеллумовский патрон, а не так давно сам имел удовольствие увидеть в арсенале, сколько их осталось. Ведь не успели отстрелять?
— Остались. И немало. Хорошо, вы получите их завтра, я снова пришлю Тарасову.
Такой необходимый еще несколько часов назад визит Ксюши теперь оставил совершенно равнодушным. А вот немалое количество патронов к этому уникуму, давно снятому с производства, обрадовало по–настоящему. Юрий Борисович мог бы выдать и другой пистолет, но глушителя в запасах бункера не имелось, только рабочий инструмент киллера мог стрелять бесшумно.
