— Вот в чём твоя сила, Дон: в контроле других. Впервые такое встречаю. Ты не разочаровал меня.
Он улыбался и, не смотря на то, что я покрошил его людей, не испытывал ко мне злости.
— Мы ещё увидимся, Дон, прощай.
— Ты меня бросаешь? — не скрывая сарказма, проговорил я.
— Алиса убежала, скоро здесь появится Мёрзлый, поэтому приходится уходить одному. Но ты помни, Дон, я всегда рядом. Со временем ты будешь становиться сильнее, мне будет труднее справиться с тобой, но всё же я попытаюсь. Мне нужен твой дар. Очень нужен.
Я уже не мог сидеть, и лёг на пол, уставившись в потолок. Говорить тоже не мог, но всё же прошептал:
— Сдохни…
— Когда-нибудь, Дон, когда-нибудь.
Он ушёл, а я так и остался лежать, не в силах пошевелиться. Мне была нужна вода, много воды и хотя бы один карат в вену. Всё вместе спасёт меня, а пока я чувствовал, как тихонько умираю. Рядом кто-то кричал, стонали раненные. Потом громыхнуло, как будто поезд с разбегу врезался в бетонный блок. Я на минуту оглох, ослеп, а когда пришёл в себя, увидел Алису. Девчонка водила платком по моему лицу, и ничего приятнее этих прикосновений я в жизни не чувствовал.
— Жив? — долетел издалека голос Мёрзлого.
Алиса помогла мне приподняться и поднесла к губам ингалятор. Надавила впрыск, я вдохнул, она надавила ещё. Мёрзлый подал флажку с водой. Я впился в горлышко, даже прикусил его зубами, чтобы ненароком не отняли, и пил, пил, а потом отвалился и задышал.
Меня взяли под мышки, оттащил к столу и усадил на скамью. Пол был залит кровью, кто-то из штурмовиков поскользнулся и едва не упал. Тела Вагула, Хомяка и трёх миссионеров оттащили к стене и побросали друг на друга. Барменша, уже не такая скучная, выставила на стойку бутылку самогона, Шмель трясущейся рукой наливал себе в стакан.
На периферии зрения снова возник Мёрзлый.
— Вот и проявился твой дар.
Он сказал это без какого-либо энтузиазма, словно и не был рад, что я наконец-то стал полноправным проводником, помощником и союзником в его нелёгком деле борьбы со злым гением, вознамерившимся захватить матушку Землю и превратить её в один огромный Загон.
— В курсе, ты чуть не убил себя?
Я промолчал.
— За три минуты ты сжёг все наногранды. Четверть дозы! Дон, ты чем думал?
— Думать некогда было, — огрызнулся я.
По правде говоря, я и не думал думать. Не до того было. Когда к твоим яйцам подносят нож, мыслительный процесс становится неактуальным, и на первый план выходит банальное действие. Вот я и действовал. А то, что подобные действия выжигают наногранды в крови, я знать не знал, а добрые союзники предупредить не соизволили, так что могут идти со своими придирками туда, куда я примаса периодически посылаю.
Алиса свела брови и печальным голосом пропела:
— Пап, ладно тебе, видишь, он и без того не в себе. Отойдёт, поправится, ты ему всыплешь, как любишь делать, а пока не трогай.
Это была откровенная манипуляция отцовскими чувствами. Точно так же Кира манипулирует мной, используя весь диапазон давления от грустного голоска до слезоточивых глазок, когда у неё возникает необходимость добиться чего-то своего. Как, оказывается, смешно смотреть на это со стороны.
В кабак вошла женщина. Года давно преодолели шестьдесят, слегка полновата, одета в строгое платье, на голове чёрный платок. Некоторое время она стояла на пороге, оглядывая зал, лужи крови на полу, трупы, разгромленный бар, потом прошла к нашему столу и, не спрашивая разрешения, села. Столь твёрдая уверенность подсказала, что эта женщина и есть та самая Василиса, чьим именем названа дача и которая решает все вопросы.
— Не говори «горе» пока не пустишь загонщика в дом, — проговорила она.
— Ты бы лучше людоедов не пускала, — в тон ей ответил Мёрзлый. — Ну-ка расскажи мне, как Олово здесь очутился? Похоже, это не твой дом, а его.
— Я его не пускала, Мёрзлый, и ты знаешь, что не вру. Всё ещё чувствуешь правду?
— Увы, а иначе давно разогнал ваша шарашку. Злишь ты меня, Василиса, очень злишь. Следи за своими. В прошлый раз у тебя рейдеры перевалочную базу устроили, теперь Олово. Терпение моё испытывать вздумала?
— Это свободное поселение. Люди приходят, люди уходят. Здесь никому не отказывают в приюте и никого не держат силой. И никому не позволяют правила диктовать. Кто за этот бардак ответит? Бог с этими миссионерами, но там у стены двое моих валяются, и это не абы кто, они за порядком приглядывали.
— Их Олово замочил, — с трудом выговорил я, не уточная нюансов. — А за Вагула ты спасибо сказать должна. Маньяк ещё тот. У вас ребёнок недавно пропал? Его рук дело. И, походу, не он один такой пропавший.
— Ты о чём, шлак? — нахмурилась Василиса. — Ты кто вообще, чтобы на моих людей наговаривать?
Но, кажется, я угадал, народ в посёлке пропадал. Возможно, пропажи списывали на миграцию, всякое в жизни бывает, сорвались, уехали, но ребёнка на это не спишешь.
— Не хочешь верить, не верь, мне плевать, — я повернулся к Мёрзлому, — а только мальчика он изнасиловал и убил. Косточки можно на краю поля у оврага поискать, если пёсотвари не растащили.
Мёрзлый кивнул, подтверждая. Василиса напряглась, новость её не обрадовала.
— Хорошо, по Вагулу вопрос снимаю, — согласилась она и ткнула в меня пальцем. — Только ты, зашлакованный, языком зря не трепли. Для родителей это горе, я сама с ними переговорю. А за разбой, — Василиса обвела взглядом зал, — кто-то должен ответить. Здесь не Петлюровка, у нас из культурных мест только театр да кабак. Где теперь люди стресс снимать будут? Кругом кровища одна.
С культурным местом она, конечно, переборщила, да и с разрухой тоже. Тут делов — тряпкой по полу пройтись, полку поменять, брагу под самогон поставить и можно дальше стресс снимать. Но Мёрзлый спорить не стал.
— Будет тебе ответчик. Твист! Тащи сюда этого говнюка.
Твист выскочил из кабака и через минуту вернулся, толкая перед собой Штыка. Рожа у штурмовика была разбита в мясо, шёл он приседая, то ли почки отбили, то ли яйца. Алиса смотрела на него обозлённой коброй, наверняка, она и отбивала.
— Получай, — махнул Мёрзлый. — Чего хочешь из него делай. Хошь режь, хошь суп вари. А лучше брось на краю поля, пусть его язычники заживо обгложут.
Штык вздрогнул.
— В тварь его обращу, — немного подумав, сказала Василиса. — Посажу на цепь возле администрации, будет прохожих пугать. А надоест, высушу и османам продам, они из него чучело сделают.
— Тоже вариант.
В Загон возвращались на броневике. Я сидел зажатый между Алисой и Твистом. Слабость так и не прошла, тяжело даются уроки владения даром проводника, нельзя пользоваться им бесконечно. Каждое движение выкачивает из крови наногранды. Сколько я находился вне себя? Две минуты? И четверть дозы улетело, словно и не было. Полная доза обеспечит восемь минут контроля, только боюсь после такого я уже не встану. Дар высосет все силы. Потребуется постоянная подзарядка. Но, допустим, Мёрзлый обеспечит меня, как союзника и партнёра, нанограндами. Возникает другой вопрос: как вновь заставить дар работать? Сегодня это произошло благодаря страху, а чего Загон потребует от меня завтра?
