— Умница, — улыбнулся я.
— Как с детьми? — спросила она.
— Ты проверяла, как они?
— Вчера вечером, перед сном. Завтрак пока не приносила.
— Отлично. Значит, покормить и сидеть дальше тихо. Ещё не всё закончено, — ответил я.
Теперь надо бегом до гаражей… эх, лыжи бы не помешали, чтобы напрямую, а не по дороге! Но лыжи спрятаны ещё дальше, чем гаражи…
— Кофе будешь? — спросила Ольга.
— А есть?
— Сейчас принесу.
Вскоре она вернулась с дымящейся кружкой.
— Как раз себе сделала. Растворимый, правда, но кофеин есть!
— Супер, то, что надо!
— Я к детям, — сказала она.
В ответ я лишь кивнул. Неплохо бы Ваню повидать — но это уже потом, когда всё закончится…
Спустя несколько секунд до меня донёсся Ольгин крик.
Быстро поставив кружку прямо на пол, я рвану вглубь коридора. Одним прыжком преодолел подвальную лестницу.
Ольга стояла возле сдвижной двери, которая в закрытом состоянии, видимо, сливалась со стеной. В её расширенных глазах застыл ужас.
— Дим… их нет! — выдохнула она.
От продолжительного стресса и недосыпа у меня включился особый, «боевой» режим. Это когда голова остаётся относительно ясной, но почти перестаёшь ощущать эмоции.
Благодаря этому я работал быстро и чётко: изучил помещение, обнаружил, что тёплые вещи исчезли. Значит, как минимум у детей было время одеться. И, если не было шума — едва ли они это сделали не добровольно.
Обследовав здание снаружи, я обнаружил две цепочки детских следов, уходящих в сторону окраины посёлка — туда, где были гаражи.
— Дим… ты найдёшь их? — Ольга изо всех сил старалась держать себя в руках, но их её глаз сплошным потоком лились слёзы.
— Найду, — твёрдо ответил я. — Оль, они ушли сами. Никто их не похищал. Куда они могли рвануть, есть соображения?
Ольга растерянно развела руками.
А я собрался было рвануть бегом в сторону гаражей, но тут моё внимание привлекли громкие звуки выстрелов, доносящиеся со стороны подъездной дороги.
Я обернулся. К посёлку подъезжала та самая БМП. За ней следовал грузовик. Судя по звукам, пушка боевой машины, к большому сожалению, была исправна.
Посмотрев на здание столовой, где стояли дружинники, я прикинул расстояние.
Нет, не успеваю. Никак. Догадаются мужики, что делать? Может, хотя бы Леонид сообразит?..
Но я понимал, что нет. Не сообразят. И скоро прямо на моих глазах разыграется настоящая трагедия.
И всё равно я рванул вперёд. Изо всех сил, до треска в сухожилиях. Хоть на подступах бы успеть…
Я успел пробежать метров двести, как вдруг послышался новый, неожиданный звук.
Гул самолётных турбин.
Задрав голову, я наблюдал, как из-за ближайшего холма в небо вплывают целых три Ил-76. Они шли довольно низко — может, на тысяче, может, на полутора тысячах метров. Не успел я удивиться самому факту их появления, как заметил, что они высаживают десант.
В воздухе один за другим расцветали белые цветы парашютов.
БМП остановилась на въезде в посёлок. Из пушки больше никто не палил. А через несколько секунд со стороны механика-водителя распахнулся люк и оттуда показалась белая майка, которой тот отчаянно размахивал.
Мы сидели в кабинете директора. Я, Женька — лётчик, мой коллега, начальник контрразведки тридцать девятой отдельной воздушно-десантной дивизии, и два пацана: Ваня и Никита.
Разговор вышел долгим и обстоятельным.
—…я слышал, как они говорили, что его убьют, — говорил Ваня. — Повесят. Уже завтра. Для него отдельный суд организуют, потому что он был особенно опасен для США. Так говорили.
— И, значит, вы решили, что сможете его спасти? — поинтересовался особист мягким голосом.
— Да! Мы знали, где его держат! — продолжал сын. — Ребята в школе много рассказывали про эти гаражи, их там на снегоходах катали… там реально под землю залезть, но только не взрослому.
— Этот план тебе в голову пришёл?
— Нет, — Ваня покачал головой, — Никита предложил. Сказал, что мы не должны так просто сидеть. Сказал, что лётчик тоже чей-то папа.
— Почему с мамой даже не пробовали обсудить?
— Она бы не разрешила! — ответил Никита, выпятив нижнюю губу. — И это не девчоночье дело!
— Что ж… в целом ситуация понятна. Достойная смена растёт, да? — особист подмигнул мне, после чего посмотрел на Женьку: — Ну а у вас какое оправдание будет?
— Риска для детей реального не было, — ответил тот. — Да и до моих вещей добраться только они могли.
— Скажите, почему вы не активировали аварийный маяк раньше? Согласно показаниям Дмитрия, вы могли погибнуть.
— Так приказ же о полном радиомолчании никто не отменял, — Женька пожал плечами. — В эфир выходить только в случае подтверждённого обнаружения контейнеров с оборудованием. А маяк — это тоже радио.
— Собственно, а как вы это подтверждение получили?
— От Семёна, фельдшера. Он мне пересказал последние новости, аккурат за полчаса до захвата. Я просто не успел до маяка добраться. А потом его, вместе с моими вещами, переместили в гаражи.
В этот момент в дверь постучали.
— Войдите! — крикнул особист.
В помещение вошла Алиса. На подносе — четыре чашки кофе. Она добровольно вызвалась немного поработать секретарём и угостить нас. Кофе, надо сказать, был куда лучше того растворимого, в лазарете. А спать хотелось так, что мир вокруг казался хрустальным.
Но, несмотря на своё состояние, я успел заметить, как Ольга улыбнулась Женьке. И тот одними глазами улыбнулся в ответ, благодарно кивнув.
— Ладно, по этому эпизоду в целом всё ясно. Евгений, мальчики — вы можете идти. А с вами, Дмитрий, будет отдельный разговор.
Когда все вышли, особист посмотрел на меня, потом улыбнулся и протянул руку.
Я сначала с удивлением посмотрел на ладонь, потом всё же ответил на крепкое рукопожатие.
— Алексей Григорьевич, — наконец, представился особист. — Мы получили часть вашего досье. Жаль, что по дороге сюда вы не успели ответить на вызов — однако же, должен сказать, что работы для таких, как мы за это время меньше не стало.
Он широко улыбнулся и добавил:
— Я бы даже сказал, её стало гораздо больше. Вы ведь готовы вернуться на службу, не так ли?
