— Что? Каких людей? — он снял очки, протёр о рукав. — Думаю, здесь только те, у кого были форсайты. Остальные погибли сразу...
Он нацепил очки и посмотрел на меня.
— Отвлекаете, да?
Я кивнул.
— Точно, я дурак, — признал он. — Слишком верил, что со мной ничего не случится.
Михаил просто на глазах впадал в какую-то апатию, опустил подбородок, уставился на пол. Зря я его напугал, всё-таки в теле парня из этого безумного будущего — разум подростка из обычной мирной Москвы.
— Да перестань, — я даже шагнул к нему и легонько потряс за плечо. — По сравнению со всем, что тут происходит...
Он поднял на меня взгляд.
Ой!
Это был уже совсем другой Михаил.
Форсайт кончился!
Лицо осталось пухлым и молодым, а вот взгляд стал жёстким, мрачным, как у человека, много чего испытавшего. Плечо под моими пальцами напряглось, и я понял, что мускулатуры у него куда больше, чем жира.
— Привет, я друг, — быстро сказал я.
Михаил быстро зыркнул глазами по сторонам. Уставился на пулемёт, который лежал на прилавке за моей спиной. Потом спросил (у него даже голос огрубел, стал хрипловатым):
— Ты кто?
— Никита. Ты меня спас, — не покривил я душой. — Мы тут поели немного... я сейчас пойду.
Он опять уставился на свой драгоценный «хвлар». Ну да, я бы тоже на его месте нервничал.
— Думал, что ты помер. Ты вроде отрубился на время, — добавил я наудачу. — Наверное, форсайт был.
— Чего? — Миша одновременно и успокоился, и удивился. — У меня случается, да. После контузии, наверное... Форсайт?
— Да. Ну знаешь, форсайты... вроде как сны такие... несколько лет назад все про них говорили...
Я подхватил рюкзак и осторожно отступил, остановился возле пулемёта.
— Никогда не слышал, — сказал Миша, недоверчиво глядя на меня.
— Медицинский термин, — я махнул рукой. — Не бери в голову!
Что-то мне всё меньше и меньше это нравилось.
Я никогда не встречал в Мире После человека, находящегося в форсайте вместе со мной. В общем-то ничего удивительного, форсайт случается раз-другой в месяц и длится несколько часов. Учитывая, что людей тут немного и они не особо склонны общаться, шансы наткнуться на такого же, как я, в чьём разуме гость из прошлого, невелики.
Но я был уверен, что все (кроме, может быть, маленьких детей) помнят, что когда-то испытывали форсайты и уже попадали в этот мир.
Судя по Мише — нет.
Пока он был в форсайте, я говорил с тем самым нахальным, но дружелюбным подростком, нашедшим меня в Москве.
А когда форсайт кончился, это словно бы стал другой Михаил. Никогда сюда не попадавший и даже не знающий слова «форсайт».
И, конечно, не подозревающий, кто я такой, как он меня спас от варга...
Как для него всё это выглядит? Он спокойно сидел в своём укрытии... а потом рядом оказался мрачный незнакомый дядька лет на десять старше. И пулемёт далеко. И чего от меня ждать — непонятно.
Может быть, он даже понимает, что умирал и ожил в промежутке?
Между прочим, он только с виду неуклюжий и толстый. Он в этом мире непрерывно выживает. Достал где-то крутую пушку и с лёгкостью с ней управляется. Он тут хозяин, а я гость.
Незваный.
— Я пойду, — сказал я. — Спасибо ещё раз, что спас.
— От чего спас? — спросил он подозрительно.
— От кого. От варга. За мной гнался.
Миша поднял руку, осмотрел её. Оттянул подол футболки, рваной и окровавленной. Потрогал шею. Нахмурился.
— Ты что, в отражения смотрел, дебила кусок? — выкрикнул Миша.
— Так вышло! — пятясь к двери, сказал я. — Спасибо, провожать не надо, от всей души признателен...
Миша рывком преодолел пару метров до прилавка, схватил свой «хвлар» и спустил с предохранителя. Несколько секунд я был почти уверен, что сейчас из меня сделают решето.
— Вали отсюда, дебил!
Я решил, что повышение от куска до цельного дебила — хороший знак. И свалил.
Дверь была не заперта и выходила прямо на улицу. Я выскочил в ночь — мрачную ночь Мира После, когда облака не гаснут до конца, но светятся слабо-слабо, тревожным багровым мерцанием.
На тротуаре валялась туша варга. Кое-где она выглядела потрёпанной, не то поеденная кем-то, не то с вырезанными кусочками. Не удивлюсь, если среди жителей этой Москвы найдутся любители пожарить себе на ужин свежей волчатины.
А ещё я заметил скрюченную кисть руки, вцепившуюся в шерсть варга. Похоже, когда неубиваемый юноша Михаил регенерировал, оторванная рука осталась тут как ненужная запчасть.
Куда идти?
В метро?
Я там бывал в самом первом форсайте. Ничего опасного и ничего интересного: тёмные туннели, подёрнутые ржавчиной рельсы, вода (некоторые туннели наверняка затоплены полностью), редкие лампочки... да, как и везде, иногда попадаются светящиеся. Я там даже крыс не видел.
Хотя это как раз странно.
Может быть, спуститься на станцию? Или пройтись по домам, в большинстве подъезды открыты. Выберу пустую квартиру, там и пережду ночь.
Я решил, что это оптимально. И быстро зашагал назад, к ближайшему дому. Холодно, чёрт, в помещении как-то получше было. Почему тут небо всегда затянуто облаками? Даже если бы случилась ядерная война, облака не висели бы вечно. И почему они светятся красным, даже ночью? Радиация такой силы всех бы тут давно убила.
Подъезд, у которого днём сидела девочка со свечой, казался пустым, но я дошёл до следующего. Интересно, кто она такая? Местная сумасшедшая? Малолетняя проститутка? Какая-нибудь религиозная фанатичка?
Ничего я про этот мир не знаю. И никто не знает, информации слишком мало, форсайты случайны и часто противоречат друг другу.
Я зашёл в подъезд, достал из внешнего кармана рюкзака фонарик, подсветил. На первом этаже все двери были выбиты, причём грубо и давно.
Меня, как ни странно, это вполне устраивало.
Кто станет проверять уже разграбленную квартиру?
Квартира попалась малогабаритная, но трёхкомнатная. Я прошёл в самую дальнюю и крохотную комнатку, это оказалась детская. На стенах плакаты — судя по полуголым красоткам и воинственным супергероям, тут жил подросток на самой грани детства и юности, когда ещё смотришь про Человека-паука, но заглядываешься больше на его подругу. На окне снаружи, что для первого этажа неудивительно, имелась решётка. Но какая-то хитрая, правильная: внутрь квартиры выходило нечто вроде засова, позволяющего одним рывком её сбросить. Сделано это явно было с целью пожарной безопасности, но мне давало запасной выход.
Вместо стёкол оконная рама была затянута плотной плёнкой, в нескольких местах прорвавшейся. Письменный стол занесло лёгким снежком, на улице он днём тает, но в квартирах попадается. Я постоял, поводил пальцем, рисуя рожицы. Наткнулся на заиндевелую ручку, на цветной ластик в виде ананаса. Взял, поднёс к лицу, понюхал.
Уловил слабый-слабый запах, так и не выветрившийся до конца.
Мне вдруг стало безумно грустно.
Я представил людей, которые тут жили. Мама-папа-сын. Обычная семья, окраина Москвы, непрестижный первый этаж. Но квартира уютная, наверное, у них всё было хорошо.
А потом что-то случилось.
Может быть, они не погибли? Уехали в какой-нибудь маленький город или село? Я знал, что во всех форсайтах, во всех уголках света мир изменился. Но, наверное, выжить в селе проще, чем в мёртвом мегаполисе. Тут, конечно, дофига магазинов и складов, а жителей осталось мало, но что-то не видно толп мародёров из окрестных селений.
Я решил верить в то, что обитатели квартиры уехали.
Дверь детской я подпёр тяжёлым комодом, на пол набросал постельное бельё и одежду из шкафов, соорудив пусть холодное, но мягкое гнездо. Лёг, переключил фонарик на рассеянный режим: маленькую светодиодную панель. Снял берцы и потёр левую щиколотку. Для разнообразия она не болела.
Уже после этого открыл рюкзак.
Ну да, в укрытии Михаила я времени зря не терял. Тушёнка, свечи, спички... плотно сжатые рулоны туалетной бумаги.
