Да, лес был красив… И Валерий говорил ей абсолютную правду. Сюда действительно стоило стремиться, просто посмотреть. Ведь в бункере растения жили только в горшках, слабые и бледные. Но вот такого пробирающего сквозь все слои одежды холода Оксана не ожидала, хоть Лерик и предупреждал ее. Прогулка оказалась в любом случае удачной идеей — начало положено, теперь нужно только перестать морщиться при виде ОЗК. И пусть он берет ее с собой почаще. Валерий что‑то говорил, потом взял Оксану за руку и потащил в сторону. Она недавно ходила по этой дороге, ко второму бункеру, там Алексей… При одном воспоминании стало теплее! А сталкер повел ее дальше, чтобы показать какой‑то плющ. Да, белая спираль вокруг сосны была красива, но не вызывала сильного восторга.
— Валера, а что ты еще хотел мне показать? Здесь холодно. Валера!
Он зачем‑то разглядывал чистый снег под ногами. Оксана подошла поближе и увидела отпечатки ботинок, не похожие на те, что оставлял Лерик, с другим рисунком. Ему пришла в голову та же мысль.
— Это не местный… Ксюш, я обязательно должен проверить! Здесь уже наша территория, на нее заходить запрещено. И пусть этот нарушитель границ мне объяснит, какого черта он тут забыл!
Можно было бы махнуть рукой и никуда по следам не ходить. Ну, бродил тут кто‑то, снег топтал, подумаешь, большое дело. Но для Оксаны хотелось выглядеть настоящим мужчиной, защитником бункера. И ее защитником тоже.
— Валер, не ходи, это опасно!
— Да ладно, у нас же перемирие. Ну, врежу ему пару раз, чтоб неповадно…
Или он врежет. Но этого Валерий не боялся, правда, покрасоваться перед Оксаной тогда уже не получится. И пошел по следам, которые пока вели к реке. Кажется, он был прав в своих подозрениях.
— Валерий! Если ты уйдешь, мы с тобой поссоримся! Я с тобой не пойду. Останусь здесь и меня кто‑нибудь съест!
— Ксюша… Ну, я же так не могу. Я должен. Давай, я тебя домой отведу.
— Нет, я с тобой!
И Оксана побежала за ним, проваливаясь в глубокий снег. Она уже не чувствовала холода, только страх: что будет, если он найдет… Сталкер вооружен, и когда поймет, что обнаружил вовсе не заплутавшего соседа, убьет того, кто уже и так полгода числится мертвым! Она не переживет смерти Алексея во второй раз. Нет, только не это!
Как же тут можно ходить, когда сугробы по пояс? Но Лерик быстро шел по четкому следу, оставив Оксану далеко позади, она звала — он оглядывался и продолжал путь, она падала, но никто не помогал подняться на ноги. И только страх за Алексея придавал сил. Вокруг расстилалась белая равнина аэродрома, кое–где на ней виднелись холмики. До самого горизонта, до реки не было ни единого пятнышка.
— Валера! Стой! Ты собираешься идти за ним до самого поселения?! Это тебе так нужно?
Сталкер остановился в нерешительности, но тут же заметил впереди светло–серый движущийся силуэт на белом фоне, совсем недалеко, просто до сих пор его не было видно за небольшой возвышенностью.
— Смотри, Ксюш, вот же он…
— Лерик, не ходи! Не надо!
Оксана плакала от беспомощности, что не может догнать и остановить Валерия, попробовала бежать и опять свалилась в сугроб. Подняв голову, она увидела, как два человека подошли ближе друг к другу, их разделял десяток метров. Один из них поднял руку. Она не услышала выстрела. Но Валерий почему‑то упал и не поднялся больше. Оксана выбралась из снега, бежала так быстро, как только могла.
— Валер…
Теперь стало видно, что пистолет в руках второго был снабжен глушителем, он перевел ствол на бегущую к нему девушку, но Оксана сорвала с лица противогаз, и его рука опустилась.
— Лёша, это же я…
Кто, кроме него? Сосед не выстрелил бы, ведь перемирие! Валера лежал на снегу неподвижно, она остановилась, не в силах подойти ближе и проверить, что с ним. Алексей сбросил капюшон своей куртки, на нем даже респиратора не было почему‑то, Оксана отстраненно думала лишь об этом. Мысли текли вяло. Она не знала, что сейчас нужно сделать, что сказать и что думать. Ей и не приходило в голову, что погибнуть может Лерик. Вот так мгновенно и внезапно.
Снежинки на меху капюшона, снежинки в его светлых волосах, капельками растаявшие на лице, — она ясно видела сейчас Алексея. Он убрал пистолет, наклонился к неподвижному телу и снял с него противогаз.
— Черт! Пацан, Валерка… Зачем ты привела его?
— Лёша! Я не виновата! Это он привел меня… Он думал, что ты — нарушитель границ из капониров. Не знал, что ты — это ты!
— Дурак он. И ты…
— Лёша… Лёша!
Алексей смотрел в застывшее, удивленное лицо Валерика Лапина. Конечно, мальчишка ведь не мог даже помыслить умереть от руки человека так близко от дома. Он не застал войны, не помнил ее, для него врагами были только мутанты. И вдруг — выстрел без предупреждения. Растерянность так и осталась в его глазах… Сталкер постарше не удивлялся бы, а стрелял первым. Мог и успеть.
— Лёша…
Девушка сделала шаг вперед. Еще одна повергнута в изумление! Да, человек человеку волк, а молодежь‑то и не знает! Если бы Оксана не сдернула противогаз… И с ней нужно разобраться, только не так быстро.
— Зачем ты пришла?
— Лёш, я так скучала по тебе!
Дура! Просто дура! Похоже, молодые люди забрели сюда действительно случайно, по следам. Значит, нужно было самому об этом подумать, а не полагаться на Грицких, который обещал ему полную свободу наверху в течение недели. Главный не до конца контролировал ситуацию. Но и Алексея это не оправдывает, мог бы догадаться замести отпечатки ботинок хоть около бункера! Теперь придется убирать и Ксюшку. Не так мучительно, как было с Еленой, но неприятно, очень неприятно…
— Да, ты выбрала время скучать… Кто выпустил вас наружу?
— Привратник. Его отец. Лёш, как же теперь?! Что сказать его отцу?
А вот ей уже ничего не придется говорить. Никому.
— Лёша, нужно его спрятать! Закопать в снегу. Я ничего не скажу о тебе, я и раньше молчала, Лёш! Никогда я не расскажу про тебя!
Оксана подбежала к нему, обняла, прижавшись разгоряченным лицом к его холодной щеке. Алексей едва ответил на ее ласку, не произнес ни слова. Она продолжала шептать:
— Я люблю тебя! Сделаю, что ты захочешь. Главное — ты жив! Ты, а не он… Я помогу тебе его спрятать.
— Это не поможет, Ксюш… Не поможет.
— Что же тогда делать, Лёш?!
Оксана плакала на его плече от злости на собственное бессилие помочь ему. Ничего нельзя сделать, а виновата только она. Не остановила Лерика, зачем‑то вытащила из бункера сюда, на смерть. И теперь Алексей в опасности, и что будет дальше, она не знает. Но Лёша должен что‑то придумать, он же всегда умел решать проблемы!
— Ксюша… Ведь никто не должен был видеть меня здесь. Никто. Понимаешь?
— Да! — она так виновата перед ним, так виновата! Он никогда не простит ее…
— Похоже, что не совсем.
Оксана и не успела понять, почему он резко отстранил ее от себя. И почему стало вдруг так холодно где‑то в середине груди… Нечем дышать, и больно! Лицо Алексея перед глазами, бледное, красивое, он смотрит на нее, будто тоже чувствует боль, как и она сама.
Алексей осторожно опустил на снег тело Оксаны, придерживая рукоятку ножа. При точном ударе в сердце крови не должно быть много, но лучше подождать. Пусть кровь замерзнет, тогда их обоих можно будет перенести в другое место и спрятать. Об этом он и без подсказок мог подумать! Или перенести их сейчас, пока еще мягкие, ведь перетаскивать окаменевшие неподъемные предметы трудновато… Может и не справиться. Нужно доложить Главному. Общий прокол, ошибка, неприятность.
Алексей сел на снег. Оксана выдала бы его сразу. Не словом — взглядом, поведением, своей растерянностью и путаными невнятными объяснениями. И никакая любовь тут не поможет, он сам едва не сломался на таком допросе. Привратник Лапин, отец, потерявший сына, вытряс бы из нее всё, что только знала. Лицо Ксюши почти сравнялось по цвету со снегом, черные густые волосы волной лежали у его ног. Жаль! И Лерика… Погиб только из‑за того, что оказался не в том месте не в то время. Только из‑за того, что тут один полутруп никак не упокоится в могиле, а все живет и действует, сам ожидая с нетерпением, когда же, наконец, остановится внутри эта заведенная до упора пружина! Алексей и не заметил, задумавшись, что из кармана куртки давно уже доносится писк рации.
— Я слушаю.
— Алексей, возникли осложнения, снаружи находятся два человека, поэтому вам придется…
Не в силах дослушать до конца запоздалое предупреждение, он переключил прием на вызов и выждал несколько секунд:
— Юрий Борисович, я уже в курсе. Осложнения сейчас лежат передо мной и остывают. Ваши инструкции выполнены.
Рация долго принимала только помехи.
— Алексей, вы меня слышите? Я подумаю и попробую принять меры. Что у вас произошло?
— Огнестрельное ранение только одно. Кстати, мои соболезнования Лапину… Оксана убита ударом ножа. Простите, не подумал.
