Перебрав имеющуюся кладь, Лоцман уложил самое необходимое в свой вещмешок, остальное, в том числе «Фонарь», запихал в рюкзак Зубра. Остались только контейнеры с найденными артефактами и полторашка с водкой. Сталкер как загипнотизированный смотрел на алкоголь. Водка обещала избавление от боли и худых мыслей, обещала покой, обещала… Лоцман поморщился. Вместо бутылки он поставил перед собой боксы с «клубком», «искрой», «дверной ручкой» и открыл их. После «дверную ручку» затолкал в вещмешок, для облегчения веса, а два других артефакта засунул в полости «Сумрака». Лоцман сдвинул защитные прослойки и почувствовал, как артефакты прильнули к коже. Тут же в районе груди появилось мягкое покалывание. Не то чтобы неприятное, но отвлекающее. Сталкер сразу сообразил, что медальон реагирует на близость артефактов. Тот самый эффект, о котором говорил Зубр, напарник… Лоцман потянул за шнурок и поместил оберег поверх белухи. Покалывание пропало. Контейнеры с «игольницей» и «огневиком» сталкер прицепил к специальным карабинам на вещмешке.
Пора выходить на поиски места для тайника.
Налегке, лишь с автоматом, выключив всю электронику и подобрав подходящую ветку, Лоцман всмотрелся в сумрак и клочья тумана, висящие над болотом. Прощупывая почву, изредка бросая зубровы болты, скрипя зубами от боли в боку, он двинулся в направлении пересохшего озера, справедливо рассудив, что чем ближе к базе ученых тайник, тем надежнее. Днем никто не станет бродить на виду у военных, а ночью на нычку даже случайно никто не наткнется. Тайник можно будет найти только по пометке в его КПК, которую он, само собой, не собирался никому показывать.
В итоге Лоцман добрался до самой воды, но ни одно из потенциальных мест ему не понравилось – он не мог отделаться от мысли, что какой-нибудь залетный проходимец тут же обнаружит и ограбит нычку. Причем разумом Лоцман понимал, что шансы подобной «неудачи» стремятся к нулю, что несведущий человек в жизни не догадается о припрятанном в шаге от него добре, но… ничего не мог с собой поделать. После всех передряг, что ему пришлось испытать в этом переходе, после всех разочарований и переживаний нервы порядком расшатались.
Лоцман вгляделся во тьму. За зарослями торчащих из воды камышей виднелась земля. Остров. На обмелевшем Черном озере полно таких. Хлюпая по воде, сталкер перебрался через протоку. Островок был не слишком большим, кое-где рос кустарник, кругом валялись ветки и полусгнивший мусор – тряпки, кости, картон, упаковки, обломки мебели. На дальнем конце острова росли две уродливые пихты. Дальше, уже в воде, тихим гулом выдавали себя гравитационные аномалии. Лоцман подумал, что дальше пробираться уже опасно, да и не нужно. Идти к центру озера, где, по слухам, на дне находился биомогильник, он не собирался.
Сталкер дотронулся до одного дерева и провел пальцами по бороздам на коре. Когда-то на островке обитали мутанты с приличными когтями. На второй пихте Лоцман обнаружил дупло. Проверив его веткой на отсутствие ловушек или аномалий, заглянул внутрь. Ничего. Зона как бы приглашала сделать здесь тайник, но Лоцман точно знал, что на такую уловку не купится. Если он обнаружил деревья и дупло, то любой залетный проходимец тоже первым делом проверит столь заметные ориентиры…
«Хватит загоняться! – оборвал Лоцман мысленное накручивание. – Еще не хватало параноиком стать! Надо быстро все спрятать и двигать к Хищнику, пока не рассвело».
Как ни странно, поиски места для тайника взбодрили его. Не считая тупой боли от раны, Лоцман чувствовал себя вполне сносно. Отдых однозначно пошел на пользу.
Стоило ему отпустить ситуацию, как у очередной кочки нога наступила на что-то металлическое под тонким слоем дерна и мха. Опустившись на колени, сталкер вытащил нож, соскоблил влажную почву и обнаружил дверцу советского холодильника. То ли кто-то специально закопал его в землю, то ли здесь была свалка, либо холодильник засыпало по прихоти Зоны – так или иначе место для тайника было найдено.
«Неужто тайник! Тот самый, из сообщения! – Лоцмана бросило в жар. Руки задрожали, тело покрылось испариной. – Могила, хабар, старое логово прыгунов! Ну конечно! Биомогильник – это и есть могила!»
Онисим принялся лихорадочно сгребать сырую землю с холодильника, высвобождая дверцу. Воображение уже рисовало груду артефактов, скрывающихся внутри пожелтевшего и заржавевшего агрегата. При тусклом свете луны сталкер увидел, что дверца украшена вырезками-картинками из журналов, очевидно, в свое время приклеенными каким-то ребенком. В отличие от самого холодильника картинки Зона сохранила на славу – выглядели они так, словно еще вчера журналы продавались в киосках «Союзпечати». Пейзажи, животные, персонажи детских мультфильмов, а на самой большой картинке, целом журнальном развороте, красовались два космонавта на Луне. Лоцман в ступоре уставился на них и смотрел, смотрел, смотрел. Космонавты стояли на фоне лунного пейзажа, спиной к зрителю, и тоже смотрели – на выходящую из-за горизонта полусферу Земли. Репродукция одной из знаменитых картин Леонова.
Лоцман все смотрел. Видел каждую черточку, несмотря на темень и неровный свет луны. Смотрел до тех пор, пока в глазах не зарябило. Он попробовал проморгаться, но стало еще хуже – изображение поплыло, и космонавты обернулись к нему. Один из них, покрупнее, оказался Зубром. Сквозь открытое забрало шлема он улыбнулся Лоцману и махнул рукой. Лунный пейзаж на заднем фоне превратился в аномальную территорию Зоны. Лицо второго космонавта, второго мертвеца, Лоцман тоже узнал… и почувствовал, как на груди еле-еле потеплел медальон.
«Аномалия! – запоздало сообразил Онисим и отпрянул от холодильника. – Нет… не…»
В ушах у сталкера зашумело, веки налились свинцом. Очень сильно захотелось спать.
Не в силах сопротивляться, Лоцман повалился на крышку холодильника и отключился.
Тьма поглощала сталкера. Хранимые памятью события и образы тускнели один за другим, уступая место новым, незнакомым… Темноволосая девушка в голубом сарафане с ребенком на руках. Провожает его. Он запрыгивает в армейский джип, седой бородач за рулем хлопает по плечу… Пустынный пейзаж, колючая проволока, знак Uganda Exclusion Zone… Затем знаки «Радиация» и «Чернобыльская зона отчуждения»… Тьма. Люди и обитатели Зоны возникали из черноты, жизнь их обрывалась – и так жертва за жертвой. Сущность, бесконечность назад считающая себя сталкером Лоцманом, отрешенно наблюдала за нескончаемой вереницей трагедий. Все чувства перекрывали бессилие и тоска одиночества. Лоцман перестал быть собой, перевоплотился во всех, чью смерть увидел; в калейдоскопе воспоминаний побывал в шкуре десятков существ. Прыгуном терзал тушу свинтуса, добираясь до теплых потрохов; эхо-псом лакал из лужи воду, пока в бок не попала пуля; в слепой ярости вбежал кабаном в «гравиконцентрат»; банши-котом был разорван стаей тухлособов…
Мутанты и люди появлялись и исчезали в водовороте событий, пока Лоцман не увидел себя в ипостаси Немца, ползущим за Седым из-под ржавого автобуса и волокущим рюкзак, набитый чужими припасами и артефактами. В следующий миг они, уже пригнувшись, крадутся вдоль ручья в Чернобыле, провешивая себе путь «шайбой» из сухпайка. Где-то за домами слышались выстрелы преследователей и рык мутантов. Хлюпанье воды, надрывный треск счетчика Гейгера. Следующий миг – он с Седым открывает дверь кабинета географии на втором этаже полуразрушенной школы. Украденное добро летит на пол. Через окна, еле дыша, они наблюдают за домами и дворами, где среди деревьев, ржавых машин и исторических фасадов мелькают фантомы эхо-псов и зеленые комбинезоны анархистов. Еще миг – один из преследователей мертв. Лежит застреленный в спину у кованых школьных ворот, примяв телом траву. Его убил кругломордый. С грохотом распахивается дверь. Он и Седой оборачиваются на звук и видят Кесаря. Следом за Кесарем появляются еще двое. Один в комбинезоне наемника, второй в простых штанах и рубахе. Смотрят мертвыми глазами. Уже в который раз. Снова. Грудь охватывает нестерпимым жаром. В панике он что-то кричит Седому, шарит рукой по комбезу, потом, чтобы хоть как-то унять жжение, стреляет из АКСУ себе в грудь. Седой и Кесарь в шоке. Последняя вспышка – и на этот раз Лоцман видит все уже глазами Седого. Он вместе с кругломордым кидает Немца в «студень». Кесарь с угрюмым видом смотрит, как мертвец тонет и растворяется в аномальной субстанции…
