— Стерха больше нет, Трубач! Ты свободен, понимаешь? Труби теперь сколько влезет.
— А деньги?
— Деньги твои, — подтвердил Гордей, который быстрее моего сориентировался в ситуации. Правда, он уже минуту как начал зачем-то внимательно изучать окрестности собственной задницы. Как будто заприметил поблизости скорпиона.
— Так что же получается? — прошептал я. — Долга на мне больше нет? Я свободен от своих обязательств?
— Йес, сэр! — рявкнул морским пехотинцем уже основательно «подлеченный» Гордей. — Гуляй, рванина!
Он неверным движением пошарил вокруг себя и требовательно воззрился на меня, все еще ошалевшего от невероятного известия.
— Кстати, а где мой золотой микрофон? Мы желаем петь! Маэстр-р-ро — музыку!!
Было всего пять часов пополудни — время для «Лейки» почти неурочное. Готовящийся начать вокальную карьеру Гордей под пристальным наблюдением своего лечащего врача Комбата временно закончил принимать лекарство — исключительно для голоса! — которое ему периодически смешивал здешний знатный фармацевт Любомир в большом медицинском шейкере. Я же распаковал кофр с клавишами и два баула, доверху набитых аппаратурой.
Мой стол в углу сцены, справа от стойки, за время нашего отсутствия покрылся тонким слоем нежной пыли. Я размашисто начертал на ней пальцем коронку, подписал внизу «ПАНК-РОК — КОРОЛИ!», полюбовался на дело рук своих, вспоминая молодость. И — уничтожил все влажной тряпкой.
Взгромоздить на стол «Ямаху», раскрыть ноутбук и включить пульт — дело двух минут. Все было как раньше, но для меня все теперь казалось другим. Сегодня я сам заказывал себе музыку. Себе и Гордею, разумеется.
В бар тем временем потянулся заинтригованный народ. В основном наш брат-сталкер, всегда нутром чующий дармовую выпивку. Но были и какие-то пришлые, мне незнакомые. Пробыв в Зоне меньше недели, мне казалось, что я отсутствовал в «Лейке» полгода. Но теперь я тоже был сталкер, пусть и по-прежне- му незадачливый и бедовый.
— Если ты сейчас же мне не подыграешь, я тебе мозг откушу, — неверным голосом промямлил Гордей. Господи, и когда он уже успел так набраться!
— Давай пой уже, — ответил я ему, подстраиваясь в тональность. И взял на «Ямахе» первый рояльный аккорд из разряда тех, которые старые ресторанные лабухи испокон веку называют «зовущими».
Гордей перехватил микрофон, страдальчески закрыл глаза и тоненько вывел жалостливым голосом:
Голуби летят над нашей Зо-о-оной,
Голубям нигде преграды нет.
Я стою в «пуху», в тебя влюблённый,
Передать прошу тебе приве-е-ет!
О-о-о!!
— Погоди, я встану на подпевки! — решительно подсел к нему Комбат. Тряхнул хаером, и они, обнявшись крепче двух друзей, дружно вывели повтор:
Я в тебя во всех местах влюблё-о-о-нный,
Передать прошу тебе приве-е-ет!
Дальше они уже пели на пару, поочередно, хотя и не всегда покуплетно выхватывая друг у друга микрофон. И к ним понемногу присоединялся сводный хор самых рьяных завсегдатаев сталкерского бара.
Вы летите, голуби, лети-и-ите,
Вы летите в дальние края!
Вы моей любимой расскажи-и-ите —
Скоро «жарка» высушит меня.
Не крутиться мне на «карусе-е-ели»,
На «трамплине» не качаться, нет!
Но мне так хотелось с голубя-а-ами
Передать любимой свой привет!
Только «ведьмин студень» не пуска-а-ает,
Симбионты в несколько рядов.
Псевдопсы злорадно наблюда-а-ают,
С контролерских рвутся поводков.
Вечер в Агропроме догора-а-ает,
Солнце тает, словно уголек.
Сталкер о девчонке напева-а-ает,
Юный и безусый паренек.
Он поет, как трудно без хаба-а-ара,
И без «А Ка Эма» и друзей.
В песне столько пьяного уга-а-ара —
Снорки все заслушалися ей.
Плачут в подземельях контроле-о-оры,
Вспоминая молодость свою.
Ведь и им когда-то кто-то где-е-е-то
Говорили нежное «Люблю».
Подо мною зыбь неровно ды-ы-ышит.
До свиданья, юные года!
Больше вам отмычку не услы-ы-ышать
В катакомбах Зоны никогда.
Даже Черный Сталкер замира-а-ает
И грустит у темного окна.
Только он один, паскуда, зна-а-ает,
Что осталась хлопцу ночь одна.
Вы летите, голуби, лети-и-ите,
Вы летите в дальние края.
И моей любимой вы скажи-и-ите:
Ты не верь, родная, ПДА!
Вы летите, голуби, к зака-а-ату,
Подставляя солнцу свою грудь.
Передайте Тополю с Комба-а-атом,
Что меня из зыби не вернуть.
Сталкер все поет и не конча-а-ает
О судьбе о проклятой своей,
И прощальным взглядом провожа-а-ает
В Агропром летящих голубей.
И прощальным взглядом провожа-а-ает
Призраков!
Летящих!!
Го! Лу! Бе-е-е-е-ей!!!
К сказанному остается добавить немного.
И это будет непременно сделано. Но — как-нибудь в другой раз.
А пока — для наших дорогих гостей из солнечной Припяти диджей Трубач исполнит любимую песню сталкеров по обе стороны Периметра — «Я вернусь».
* * *
Можно подпеть на посошок, можно постучать кружками по столам, а можно кулаками и лбами. Нельзя лишь одного — не вернуться. Не вернуться из Зоны, когда тебя ждут.
Милый друг, не скучай,
Я вернусь — я так и знай!
Без башки и без хабара,
В дебрях пьяного угара,
Вот такая, блин, запара —
Навернусь — я так и знай!!
Октябрь 2009 — март 2010 г.
«Fender», «Ibanez» — марки фирменных гитар, популярные как среди российских, так и среди зарубежных музыкантов.
Анфор — от UNFOR, что в свою очередь является сокращением аббревиатуры UNFORFOZIS, United Nations Forces for Zone Isolation, то есть Вооруженные Силы Объединенных Наций по Изоляции Зоны.
Парнас — принятое в кругу российских ресторанных музыкантов жаргонное обозначение платы за песню, заказанную кем-то из гостей в зале. Старейший музыкальный термин, понятный и милый сердцу каждого истинного лабуха.
