Я едва не вывалился с сиденья, когда румынский лихач выбросил джип на пересекающую дорогу прямо под носом у едущего по ней бронетранспортера. Со стороны БТРа ответили не менее возмущенным сигналом и парой румынских ругательств. На крыше бронемашины я заметил человек шесть молодых ребят в военной форме, которые испуганно косились в сторону горизонта, объятого огненным заревом, куда им предстояло направиться.
Миро внезапно обернулся и железной рукой прижал меня к сиденью.
— Держи голову пониже, братишка! — заорал он мне на ухо. — Здесь вокруг идут бои с диверсантами, нас могут в любой момент обстрелять! Не поднимай голову, понял?!
Так я и лежал на сиденье в джипе, временами подлетая вверх, борясь с тошнотой и сдерживая слезы. Через пять или десять минут бешеной гонки по бездорожью джип, подняв тучу пыли, съехал в какой-то пустынный овраг и начал неистово мигать фарами. В тот же миг из мглы вынырнул, осветив нас прожектором, громадный самолет на роторных двигателях — конвертоплан.
— Вылезай, малый! — поторопил меня Миро и схватил за руку.
Поднимая целый ураган пыли и едва не сметая нас с ног, конвертоплан с выпущенным шасси совершил жесткую посадку на поляне, не выключая роторов. Открылась боковая дверка, оттуда нам нервно помахал человек в летном шлеме. Преодолев сопротивление воздуха, Мирослав сумел-таки протащить меня туда и передать человеку в шлеме. Обернувшись, я в последний смог разглядеть смуглое лицо своего спасителя. Откозырнув на прощанье, тот побежал назад к джипу.
В салоне, а скорее десантном отсеке, было десятка два сидений, размещенных вдоль бортов лицом друг к другу. Некоторые места были заняты испуганными мужчинами и женщинами в гражданском, а также парой детей. Кто-то громко рыдал, кто-то шепотом его успокаивал. Это те счастливчики, кого посчитали настолько важными персонами, чтобы эвакуировать из опасной местности на конвертоплане, поставив на карту сам аппарат и жизнь экипажа. Только в этот момент я понял, каким влиятельным человеком был мой отец и как многое он сделал, чтобы меня спасти.
Но как же мама?!
— Садись, парень, пристегивайся, не теряй времени! — беспокойно велел мне по-английски человек в летном шлеме, нервными движениями помогая застегнуть ремень. — Тебе несказанно повезло выбраться отсюда. Ты последний, кого мы забрали — за остальными не успеем, становится слишком жарко. Здесь самый центр их наступления, шесть танковых полков! Боюсь, Олтеница не устоит.
— У меня мама в Генераторном! — в панике вскричал я, с трудом вытащив из памяти нужные английские слова.
Пристально посмотрев на меня, авиатор покачал головой.
— Сожалею.
Полет был тяжелый, с серьезными перепадами давления. Сейчас-то я понимаю, что пилот, находясь близко к району боевых действий, маневрировал, опасаясь зенитных ракет. Тогда меня просто мутило и подташнивало. Подавленный, растерянный, я сидел, прилипнув носом к иллюминатору, смотрел на удаляющийся алый горизонт и мечтал лишь об одном.
Скорее бы проснуться.
