Увидев Ольгу, мужчина яростно ударил по стеклу обеими кулаками.
От неожиданности она даже отшатнулся. Однако Ольга понимала, что дело было даже не в том, что он сделал это неожиданное и резкое движение. Даже если бы он не сдвинулся с места, эффект который он на неё произвёл, остался тем же.
В этом человеке было что-то, что в одно короткое мгновение необъяснимо напугало Ольгу.
Может быть, отчасти причиной этой паники было выражение его лица, но, скорее всего, причина была в том, что она ясно ощутила зло, исходившее от него.
Как бы там ни было, гнетущее предчувствие грядущей беды больше ни на миг не покидало её, по крайней мере, до тех пор, пока нечто ужасное и в самом деле действительно произошло.
* * *
Постепенно Елена вновь брела способность двигаться и говорить и с тех пор болтала без умолка. Обычно это случалось с ней после того как она занималась сексом, или когда чувствовала, что вскоре сможет потратить огромное количество денег в своё удовольствие, а происшедшее с нею подходило под оба этих описания.
В то же самое время Алексей искал спасения в мрачных дебрях своего затравленного подсознания, погружаясь в них всё глубже и глубже.
Но, ни смотря на все предпринятые им попытки, Алексея всё чаще и чаще начинало раздражать поведение Елены. Причём делала она это совершенно неосознанно, интуитивно находя то, что менее всего нравилось Алексею.
Особенно сильно его бесило абсолютно безграмотное использование ею русского языка. К примеру, за последние пятнадцать минут, по любому пустячному поводу, она успела употребить уже набившее оскомину выражение: — «Я в шоке!».
— «Да какой к чёрту шок! — внутренне клокотал Алексей. — Если бы ты узнала о том, что сейчас в багажнике автомобиля находятся несколько трупов, вот тогда это действительно было бы шоком. Глупая девчонка просто не знает реальной ценности слов, вот поэтому так часто и бездарно использует это выражение по любому пустяковому поводу, или вовсе без такового».
И стоило ему лишь мельком коснуться этой темы, как память, от которой Алексей так стремился ускользнуть, вновь в самых мельчайших деталях нарисовала перед его внутренним взором ужасающе реалистичную картинку, которую он видел всего лишь одно мгновение, но, тем не менее, был твёрдо уверен в том, что она будет преследовать его до конца жизни, какой бы длинной она не была. Он вновь увидел перед собой расчленённые части двух или более человеческих тел завёрнутые в целлофановые пакеты с потёками бурой крови, как какая-нибудь говядина из мясной лавки. Конечно, он мог бы врать себе, что на самом деле это и было мясо, приобретённое бывшим владельцем иномарки, но только вот вряд ли он мог спутать человеческую ступню, ладонь, или бедро с чем-то ещё.
Открывая багажник, он предполагал, что и здесь его может ожидать очередной сюрприз, но и не подозревал, насколько неприятным тот может оказаться.
До чего же он был наивным, когда предположил, что подобное количество денег можно заработать честно, без того, чтобы обагрить свои руки в чужой крови. Только теперь ему стало понятно, откуда они появились — очевидно, что данная денежная сума являлась выкупом, но после того, как деньги перекочевали к похитителям, никто и не подумал отпускать заложников — их, просто-напросто, уничтожили, расчленили, для того чтобы было проще избавиться от тел и замести все следы.
Похоже, что поначалу план похитителей работал идеально, однако затем случилось нечто непредвиденное — город обезумел и поглотил жестоких преступников, впрочем, так же как и несколько тысяч ни в чём невиноватых горожан, не делая различия между плохими и хорошими.
Осознание вынужденного соседства с расчленёнными телами вновь довело Алексея до состояния крайнего отчаяния, в котором он пребывал до сегодняшнего утра, и теперь даже те немыслимые деньги, которые лежали в сумке на заднем сидении, не могли вселить в него жалкого подобия уверенности в себе.
И именно тогда он увидел колонну машин, двигающуюся по встречной полосе.
Когда автоколонна приблизилась настолько, что он смог разглядеть машины, Алексей понял, что теперь у него появился ещё один весьма весомый повод для беспокойства, так как приближающаяся колонна в основном состояла из милицейских машин.
Алексей почему-то был уверен в том, что колонна движется сюда, для того чтобы произвести его задержание, а затем, по всей строгости закона, осудить его за жуткое преступление, которого он не совершал.
В данную минуту он даже на мгновение не допускал возможности того, что этот картеж может преследовать какую-либо другую цель, кроме него.
Увидев стремительно приближающуюся по встречной полосе колонну, Елена и без того раздражающе активная, оживилась ещё сильнее.
— Алёша, гляди — это же милиция, нужно остановиться и немедленно рассказать им о том, что творится в моём городе.
Она была настолько увлечена этой идеей, что даже не обратила внимание на то, как был испуган и потерян Алексей.
— Алексей, ну что же ты? — воззрилась она на него, словно капризный ребёнок которому внезапно отказали в его прихоти. — Алёша…
— Да заткнись же ты, ДУРА!!! — Более не в силах сдерживаться, завопил он.
Елена замерла, словно от неожиданного удара по лицу, не находя слов, чтобы выразить всю ту бурю эмоций, рожденных в её душе, несправедливо резкими словами Алексея. Ещё никогда в жизни, Елена не чувствовала себя настолько оскорбленной.
Как смел он поступить с ней так грубо, бестактно, и это после того, как Елена всецело была уверена в том, что теперь он полностью в её руках.
В пульсирующей тишине, внезапно воцарившейся в салоне автомобиля, Алексей, затаив дыхание, ожидал встречи с автоколонной, уверенный в том, что одна из машин вот-вот вырулит на встречную полосу, те самым заблокировав дорогу, а затем его вынудят остановиться.
Напряжение, копившееся в нём, достигло своего критического предела, и Алексей уже едва понимал, что он делает.
Но вот первая машина, не меняя курса, пролетела мимо, за ней вторая, затем третья и никто из них не обращал на Алексея совершенно никакого внимания.
И лишь тогда, когда последняя машина отдалилась от него метров на двести, Алексей позволил себе надежду на то, что он их не интересовал.
Неужели, он им действительно не нужен?
Однако он собственными глазами видел, как они, ни на кого не обращая внимания, спешат в сторону взбунтовавшегося городка.
Всё указывало на то, что сборная бригада была откомандирована и направлена из области в город для скорейшего наведения порядка, только Алексей был более чем уверен в том, что город с лёгкостью их проглотит, и они бесследно растворятся в нём, как и все остальные.
Не обращая на Елену, которую он оскорбил всего лишь несколько секунд назад, точно её вовсе и нет рядом с ним на соседнем сидении, Алексей испытывал некое подобие триумфа, так как, даже не смотря на все трудности, встающие у него на пути, удача в который раз от него не отвернулась. Он был уверен в том, что если бы подобное произошло днём раньше, его обязательно арестовали — сегодня же он был просто неуязвим.
Последняя мысль породила на его лице безумную улыбку, ужаснувшую Елену.
Ей в отчаянии захотелось закричать:
— Рядом со мной сидит безумец! Кто-нибудь — ПОМОГИТЕ!!!
Но трасса уже опустела и теперь они вновь остались вдвоём.
* * *
Когда электричка «Тайга-Болотное» ворвалась на очередную станцию, начальник станции ещё надеялся на то, что поезд-беглец благополучно минует его станцию и катастрофа обойдёт его стороной и случится гораздо дальше, а её последствия будет вынужден разгребать тот, кто будет расположен дальше по железнодорожной ветке. Однако его сокровенной мечте так и не суждено было сбыться, так как именно на его станции произошёл инцидент, который в конечном итоге привёл к последствиям несоизмеримо большим и страшным, чем крушение пассажирского поезда или даже состава с радиоактивными отходами.
* * *
Георгий Александрович осторожно перебрался через порог подъезда и оказался во внутреннем дворике.
Для обычного утра, сегодня здесь было неожиданно тихо и это не могло его не насторожить.
Пару часов назад его сестра ушла в магазин за хлебом и молоко, но так и не вернулась, хотя заверила его в том, что вернётся буквально через десять минут. Больше часа он не находил себе места, а затем решился спуститься во двор. Он вряд ли смог бы себе в этом признаться, но именно страх надолго остаться одному заставил его покинуть дом.
Конечно, для любого другого мужчины в возрасте сорока семи лет в том чтобы остаться одному на какое-то время ничем не грозит, но для инвалида первой группы прикованного к инвалидному креслу и целиком и полностью зависящего от других людей этот страх занимал одно из первых главных мест в рейтинге списке страхов.
