— Осторожно. — Ученый произнес это мыслью. — Люди идут.
Одна из собак прыгнула на них и отлетела в сторону от попадания пули в бок. Люди подоспели вовремя и вовсю показывали свое мастерство стреляя одиночными выстрелами, подходя к ним организованным строем и прикрывая друг друга, ложа собак каждой пулей и через минуту остатки стаи рванули с улицы. 362 поймал себя на мысли, что наблюдать за действиями этих людей было одно удовольствие.
— Вы целы. — Военный подошел к ним, пока остальные держали местность под прицелом. — Почему нас не подождали?
— Я торопился. — Ответил ученый и отшвырнул уже ненужный камень в сторону, подобрав пистолет. — Да и думал, что вы ближе. Моя ошибка.
— Вы молодцы. — Ответил военный и посмотрел на номер изгоя. — Дерется он хорошо, для не подготовленного.
— Бывший военный. — Киркин посмотрел на 362. — Старая память видно все-таки проявляется под воздействием препаратов. Этот феномен будем исследовать.
— База. — Офицер произнес по рации приказ. — Пришлите бригаду на проход. Наконец-то почти перебили собачью стаю. Осталось несколько собак бегать. Можно ходить теперь спокойней.
— Собаки нападали на людей. — Он услышал голос Киркина в голове. — Около десяти солдат разорвали. Трупы уберут быстро, иначе на запах придут хищники куда опасней. Те, против кого мы и бьемся.
Дальнейший путь они прошли без происшествий, пройдя примерно еще с километр по заброшенному городу, шагая между деревьев и постоянно озираясь, поскольку собаки все-таки бегали вокруг, наблюдая за ними. Солдаты постоянно держали территорию под прицелом и иногда стреляли, убивая собак наповал и оттаскивая их на середину дороги, чтобы потом их забрали. В таком темпе они быстро дошли до большого зеленого ангара, который был входом на территорию, огороженную высоким четырехметровым бетонным забором, упирающимся в пятиэтажное здание с зашитыми железом окнами с одной стороны и старые бетонные ангары с другой стороны. Ворота в ангар были заперты и только шумящая гамма-лампа над входом указывала, что люди активно пользовались этим помещением.
— Впустите нас. — Произнес офицер по рации и после пары минут тишины ворота открылись и на пороге появились пять солдат с автоматами.
— Поднять руки. — Приказал солдат и отсканировал всех сканером, показавший зеленым на людях и желтым на 362 и Киркине, пока другие солдаты держали всех на прицеле.
Убедившись, что все хорошо солдаты опустили оружие и пропустили их внутрь, плотно закрыв за ними дверь.
— Почему усилена охрана? — Спросил Киркин.
— Убежал один из изгоев. — Сказал мрачно солдат. — Подозреваем рецидив.
— Где убежал? — Киркин весь напрягся. — Когда это случилось?
— Вчера. На втором тренировочном лагере. — Ответил солдат и посмотрел на 362. — Усилены меры.
— Тренировки?
— Тренировки продолжаются. — Ответил солдат. — Подождите, я вызову майора.
— Майор. Пришел Киркин. — Солдат приложил руку к наушнику в ухе. — Привел одного изгоя.
— Всего одного? — Раздалось глухо в наушнике. — Буду через минуту.
Пока они ждали, изгой под номером 362 смотрелся вокруг. Внутри ангар был разделен на помещения с закрытыми дверьми и узким коридором, отгороженным через каждые пять метров толстой решеткой. Вдалеке открылась двери в одно из таких помещений и к ним направился человек в форме. Пройдя две решетчатые двери он подошел к ним и осмотрел гостей. Это был высокий худощавый мужчина, лет пятидесяти на вид, абсолютно седой и с усталыми глазами. Видно он плохо спит в последнее время.
— Киркин. — Произнес он. — Зачем так рискуете? Вы ведь бесценны.
— Риск был минимальный. — Ответил ученый и оглянулся на 362. — Хотя, если бы пошел один, проблем было бы много. Нарвались на собачью стаю.
— О том и речь. — Офицер тоже перевел взгляд на 362. — Это он?
— Да. Он.
— Нам надо поговорить. — Сказал офицер и отошел вместе с Киркиным обратно в кабинет, а изгой вместе с двумя солдатами вышел на улицу, ожидая Киркина.
Ожидая дальнейших действий он услышал треск в траве и посмотрел вниз, себе под ноги. На травинке сидел большой кузнечик и деловито производил свои звуки. Изгой медленно присел, смотря на насекомое. Как же он был идеален в этом неидеальном мире. Офицер и Киркин вышли на улицу и 362 встал им навстречу.
— Завтра с утра начинаются тренировки. — Произнес офицер. — Киркин, возвращайтесь обратно. Солдаты вас проводят и не желаю слышать возражений.
Киркин лишь кивнул в знак согласия, посмотрел на изгоя с тревогой в глазах, развернулся и пошел на выход.
— Будь осторожен. — Раздался его голос в голове 362. — На территории второй базы бегает подобный тебе и он сошел с ума, поэтому опасен. Не ходи там один. И еще не забывай, что я тебе говорил насчет людей. Молчи и подчиняйся. И никому не доверяй.
Тренировочная база
Когда 362 отвернулся от ангара, проводив ушедшего ученого, его взгляду предстал точно такой же разбитый город, поросший лесом, как за забором и несколько МИО, одетых точно также, как он сам. Они сидели на земле, смотря куда-то вдаль, на здания, что были вдалеке, погруженные в самих себя и не обращали на него никакого внимания, будто он не вошел только что на их территорию. Солдаты провели его немного вперед, указали рукой на этих изгоев и молча ушли обратно в ангар, оставив его наедине с отрешенными МИО. Это было весьма необычно, но изгой был этому только рад. Лишней драки после собак он не хотел, как и не хотел, чтобы они контактировали с ним, ведь он никого из них не знал, а их запахи был ему совершенно не знакомы. Он сел сбоку от них на небольшом расстоянии на разбитый бетонный блок, изучая лица тех, с кем ему предстоит общаться. Они все были похожи на него, иссушенная, чуть серая кожа и налитые кровью глаза без смысла смотрящие куда-то вперед, нацеленные на темнеющий город, короткие, одинаковые стрижки под военных, но это было более данью существующему положению дел, ведь его обстригли также, пока он был в одном из своих не желаемых снов. И судя по всему подстригал их один и тот же человек. Убедившись, что они на него абсолютно не реагируют он посмотрел на небо. Солнце близилось к горизонту и начало потихоньку темнеть, удлиняя тени зданий. Сидеть и ждать ночи он не хотел, тем более после стольких дней в комнатах или намертво привязанным к железным кроватям. Он посмотрел на пустые, заброшенные здания, которые были видны до самого горизонта. Свобода передвижения манила его и звала исследовать новые места и никто не препятствовал ему. Изгой встал и снова посмотрел на своих собратьев, все они были словно живые статуи и никто из них даже не повернул глаза в его направлении, никак не отреагировав на его движение, словно его для них не было. Людей здесь вообще не было, все они давно ушли в ангар, оставив их наедине друг с другом. Он прошел мимо неподвижных МИО, шагая по поросшей кустами и травой улице, любуясь строениями, окружающими его со всех сторон. Этот город был мертв очень давно, но ему было все равно, он не чувствовал здесь опасности, а чувствовал только свободу и неисчерпаемое любопытство, требующее утоления. Почему бы не исследовать город, пока не стемнело? Этот вопрос он задал сам себе и приступил к его реализации. Пятиэтажные разрушенные дома, заваленные камнями улицы, поросшие травой, все это манило его тайной, как ребенка. Он обернулся снова на задумчивых изгоев, еще раз убедившись, что ему не хотелось вот так сидеть с ними, пялясь неизвестно куда и поэтому 362 направился по улице, что была перед ним длинным и манящим проспектом. Изгой шел во все усиливающихся потемках, рассматривая окна домов, заползая в квартиры, в которых ничего не было, кроме травы и бетона, обходя высокие деревья и дотрагиваясь до их стволов, когда понял, что особо далеко все равно не уйти. Он прошел буквально меньше полукилометра, когда подошел впритык к четырехметровой бетонной стене, точно такой же, что окружала базу по периметру. Эта стена стояла тут давно, поскольку уже успела покрыться мхом, но все же она была значительно моложе зданий, к которым она присоединялась. Первым делом он посмотрел наверх. Оттуда на него смотрели работающие гамма-лампы и виднелась свисающая колючая проволока, не дающая шанс выбраться наружу. Изгой медленно перевел взгляд слева направо, вдоль забора. Они находились в очередном загоне, как животные, над которыми проводят новый эксперимент и с этим придется смириться. Ощущение свободы стремительно улетучивалось, оставляя неприятный осадок в душе.
