— Сегодня вы выглядите особенно элегантно, мисс Хэкетт. У вас превосходный вкус, — объявляет он звучным раскатистым баритоном.
Нормальная часть лица Керри наливается краской, почти сравниваясь в цвете с другой половиной.
— На мне нет ничего нового.
— Так или иначе, ваш сегодняшний деловой костюм особенно уместен. Дело в том, что сегодня у нас неожиданные гости, группа сенаторов с инспекционным визитом, а поскольку вам предстоит проводить встречу вместе со мной, а также присутствовать вечером на обеде, ваш внешний вид имеет огромное значение. Впрочем, вы всегда выглядите в высшей степени профессионально и благопристойно.
— Обед? Сегодня? Но у меня планы на вечер…
Небрежным взмахом руки Джариус отметает в сторону ничтожные планы секретарши.
— Придётся их отменить. Не общаться же мне в одиночку с этими пронырливыми федералами! Что, если они затребуют статистику, статьи расходов, цифры? Это ваша епархия, мисс Хэкетт, сфера приложения вашей удивительной компетентности. — Белые зубы снова сверкают. — Вы мой личный секретарь, мисс Хэкетт, и без вас мне никак не обойтись.
— Мне придётся позвонить домой…
Шеф хмурит брови — разгневанный демиург, столкнувшийся с непокорством своего творения.
— Мисс Хэкетт, могу я задать личный вопрос? Вы по-прежнему живёте под одним кровом с тем индивидуумом, которого приводили в прошлом месяце на рождественскую вечеринку? Некий мистер Сантанджело, если не ошибаюсь.
— Да, а почему вы спрашиваете?
Джариус презрительно кривит губы.
— Мне кажется, этот человек несколько странно смотрится рядом с вами. Он… я бы сказал, он слишком неотёсан и груб для женщины вашего воспитания.
— Ему просто не везло в последнее время. Танго хороший человек.
— Танго? Что за ребячество…
Керри потупилась. Джариус продолжает:
— Он всё ещё страдает, подобно многим несчастным, от своего… э-э… недуга?
— Да.
— И всё ещё принимает свои многочисленные лекарства, эти жалкие псевдопанацеи, с помощью которых наши конкуренты держат в заложниках такое количество измученных пациентов? Нам бы не хотелось, чтобы вы пали жертвой вируса, если ваш сожитель нарушит курс лечения.
— Я слежу, чтобы он принимал всё, как прописано.
— Его таблетки ведь довольно дорого стоят, не так ли? Как я понимаю, даже с учётом страховки они съедают заметную часть вашего жалованья.
— Мы пока обходимся.
— Ну что ж. мисс Хэкетт, возможно, мне удастся выкроить для вас небольшую прибавку, учитывая вашу преданность компании Диаверде. Вы отличный сотрудник, и мне кажется, что мы с вами отлично понимаем друг друга.
— Спасибо, мистер Джариус.
Шеф сдвигает белоснежную манжету, стянутую золотой запонкой, и смотрит на часы.
— Ну что ж, до приезда сенаторов осталось чуть больше часа. Думаю, за это время вы успеете загрузить свою чудесную машинку всевозможной впечатляющей информацией. Когда гости прибудут, мисс Прессер нас предупредит.
Развернув кресло, он обращает взгляд в окно, давая понять, что разговор окончен.
Вернувшись за свой стол, Керри пару минут сидит неподвижно, сложив руки на коленях, потом берёт мобильный телефон с эмблемой компании и набирает свой домашний номер, но слышит лишь записанный на плёнку текст и сигнал автоответчика.
— Алло, Танго, это я, ответь, пожалуйста!
Однако глухая механическая тишина так и не прерывается человеческим голосом. Керри кратко объясняет, почему ей придётся задержаться и даёт отбой. Потом подключает карманный компьютер к настольному и принимается начинять его данными по текущим проектам. Она едва успевает закончить, как Ориша уже вводит сенаторов. Джариус появляется в дверях кабинета, и начинается обмен витиеватыми приветствиями. Сенаторы, трое мужчин и одна женщина, отличаются свойственной их профессии ненатуральной полнотой: под официальными серыми облачениями скрываются лёгкие, но надёжные бронежилеты.
Шеф дружески берёт под локоть сенаторшу и ведёт всю компанию к лифту. Керри замыкает процессию.
— Сейчас вы увидите, сколько у нас тут чудес, сенатор Ферривей, — радостно провозглашает Джариус. — Успехи парабиологии поразительны, они тысячекратно окупят затраты налогоплательщиков!
Ферривей подозрительно осматривается, будто проверяет, не подслушивает ли кто.
— Нас особо интересует Протей…
Лицо Джариуса расцветает в улыбке.
— У этого проекта потрясающий потенциал. Правда, его подробности не предназначены для широкой публики…
— Разумеется.
Керри заглядывает в компьютер и прокручивает список файлов. Что ещё за «Протей»? Нет такого проекта, и никогда не было.
То и дело обращаясь к секретарше за помощью, шеф ведёт экскурсию. Следующие несколько часов целиком заполнены интервью с ведущими учёными, сонными презентациями с компьютерными моделями и слайдами, показательными опытами с участием унылых лабораторных животных. За чашкой кофе во время короткого перерыва сенаторы выглядят усталыми и подавленными избытком информации, за исключением Ферривей, которая продолжает настаивать на своём.
— Я вижу, вы решили оставить Протея на закуску?
— Совершенно верно, сенатор. Последние станут первыми — ха-ха! — простите за мистические аллюзии. Ну что ж, прошу за мной.
Вход в боковое крыло на десятом этаже блокирован и контролируется ручным сканером. Прежде чем Джариус успевает открыть дверь, женщина-сенатор бросает холодный взгляд на Керри.
— А у вашего секретаря есть допуск?
Пылкая реакция шефа, похоже, скорее призвана произвести впечатление на Керри, чем успокоить сенатора:
— Ну конечно же, есть! Она имеет полный и безоговорочный доступ в это крыло. Мисс Хэкетт, прошу вас… — Джариус широким жестом указывает на сканер.
Керри неуверенно кладёт ладонь на поверхность детектора — первый раз в жизни. Замки в двери внушительно щёлкают, открываясь.
Джариус почтительно кивает, уступая дорогу сенаторам. Когда они входят, он с заговорщической улыбкой оглядывается на сбитую с толку Керри.
— Я всё объясню позже, моя милая, — шепчет он.
По ту сторону толстой стальной двери лаборанты и учёные собрались кучками возле сложных установок, напоминающих не то промышленных роботов, не то причудливые морские замки обитателей рифов. Здесь есть приборы для титрования, генные пушки, криогенные дьюары, ультразвуковые автоклавы, синтезаторы ДНК, компоновщики протеинов и множество других, ещё более сложных устройств, ни название, ни назначение которых Керри не известны. Работающие, бросив взгляд на посетителей, возвращаются к своим таинственным делам. Один из них, крепкий черноволосый мужчина с неуклюжими повадками циркового медведя, подходит к Джариусу с вопросительной улыбкой.
— Доктор Тигг, наши друзья хотели бы ознакомиться с плодами ваших творческих изысканий.
Лицо Типа светится от удовольствия: ему явно льстит неожиданное внимание со стороны таких важных персон.
— А, так вы пришли посмотреть на Протея? Замечательно, просто замечательно! Прошу сюда.
На дальней стене лаборатории за толстым смотровым стеклом находится воздухонепроницаемая камера. В стекло встроен дистанционный манипулятор с парой резиновых перчаток. Сбоку, на внешней стороне — пульт управления с кнопками и рычагами.
Стекло усеяно наклейками со знакомым трилистником в круге — знаком биологической опасности.
Тигг подходит к пульту, небрежно нажимает несколько кнопок и берётся за рычаг управления. Тележка-робот по ту сторону стекла начинает двигаться по направлению к подъёмному люку, похожему на дверцу кухонного лифта.
— Наш Протей, — объясняет учёный, — это совершенно уникальное создание, единственное в мире существо, которое на сто процентов состоит из полноценных и жизнеспособных полипотенциальных клеток. Протей живёт в тщательно контролируемой внешней среде, воспроизводящей физиологические параметры организма человека. Мы можем помещать его в демонстрационный контейнер лишь на очень короткое время.
