Райзман водрузил устройство Лизе на голову, не причинив ей ни малейшего неудобства. Затем он присел на табурет, разложил на коленях пластину интерфейса. Забегали колонки цифр, доктор потыкал в пластину пальцами, синие лучи начали рисовать в воздухе между Лизой и доктором голограмму.
Прозрачно-голубая картинка то и дело местами подсвечивалась различными тонами красного и зеленого цветов, зрелище привлекало и завораживало.
– Видишь, Лиза, это содержимое твоей коробочки. Мозг обыкновенный, серое вещество вульгарис, – Райзман хихикнул. – Как на огонь смотришь – не оторваться. Хочешь, фокус покажу? Скажи любое слово, лучше сложное.
– Прокрастинация, – неожиданно для себя выпалила Лиза.
В глубине голограммы зародился красный ручеек, блеклый поначалу, чтобы просочиться к наружным слоям, там вспыхнуть яркой точкой и расплыться гаснущей лужицей.
– Видишь, как в таламусе зарождается любопытство, ищет в памяти ответ, проверяет ассоциации… Ну ладно, увлекся я. Теперь, деточка, надо закрыть глаза. Да-да, вижу я как передергивает тебя от «деточки», поддразниваю немножко, прости уж старику маленькую слабость.
Райзман нажал пальчиком невидимую кнопку в интерфейсе, и перед лицом Лизы опустился дымчатый щиток.
***
Лиза почувствовала, как накопившаяся усталость невидимой подушкой вдавливает ее в мягкое кресло. Оно обволакивало девушку, лишая возможности пошевелиться. Лиза лениво подумала, что должна бы испугаться, но страха не было, хотелось получше рассмотреть голограмму.
– Не спать, – прикрикнул на нее Райзман. – Сейчас мы проверим твой словарный запас. Тебе ни делать, ни говорить ничего не надо, я сам все увижу.
Он будто бы принялся читать словарь, сперва неторопливо выплевывая словечки, но от буквы к букве ускоряя темп, к середине алфавита разогнавшись до полной потери членораздельности, звуки слились в монотонный негромкий вой. Или не человечек в халате это читал, а пластина в его руках, какая разница…
– Я же сказал, не спать! – пробил шумовую завесу веселый голос Райзмана.
Шею кольнуло, возвращая Лизу в реальность.
– Теперь давай поиграем в ассоциации. Игра простая и понятная: я говорю слово, ты, не раздумывая, говоришь другое. И не вздумай по своему обыкновению отмолчаться в тряпочку. Не заставляй доброго доктора тебя стимулировать. Ты готова? Поехали!
«Стимуляция? Здравствуй, допрос. Работай, Лиза-Дурочка».
Райзман начал, не торопясь.
– Дом?
Лиза в самом деле не собиралась «отмалчиваться». Ей требовалось время, чтобы подключить маску. Но добрый доктор понял ее неправильно.
– Ну-ну, деточка, мы же договаривались. Давай усложним игру. Я задаю вопрос, и после этого каждую секунду ты получаешь вот такой сигнал.
Уже знакомый легкий укол в шею.
– Каждые пять секунд сигнал будет усиливаться.
Шею кольнуло сильнее.
– Надеюсь, мы не дойдем до такого уровня.
В этот раз было реально больно.
– Ну, давай играть сначала! Дом?
Шею кольнуло.
– Башня.
– Молодец! Ну, поехали! Башня?
– Умная.
– Вот как! Ум?
– Эрик.
– Даже завидно. Робот?
– Полковник.
– Полковник?
– Сволочь.
– Так, так. Ускоримся. Земля?
– Луна.
«Началось»
– Луна?
– Огоньки.
– Казино?
– Огоньки.
– Побег?
– Огоньки.
– Еда?
– Огоньки.
– Шоколад?
– Огоньки.
– Огоньки?
– Красиво.
– Красота?
– Огоньки.
– Кто-то зациклился. Введем табу на «огоньки». Сеть?
– Башня.
– Цвет?
– Красный.
– Звук?
– Громко.
– Человек?
– Много.
Лиза-ПрелестьКакаяДурочка наконец-то заработала в полную силу. Этой милой девушке «сигналы» были не страшны.
Темп вопросов ускорился. Про Луну и побег, как ни странно, вопросов не поступало. «Дурочка» самоотверженно сыпала штампами, и это было кстати, потому что думать над ответами на такой скорости было невозможно.
Наконец Райзман насытился.
– Это уже кое-что. Теперь немного изменим правила. Но дополнение про сигналы в силе, так что не расслабляйся.
Лиза будто увидела, как доктор подмигивает.
– Теперь ты должна выбирать из двух слов одно. Простой пример: Горячее или холодное?
– Сладкое, – выпендрилась «дурочка» и сразу заработала укол в шею.
– Горячее или холодное?
– Холодное.
– Умница. Анна или Кира?
– Анна, – «Дурочка» не обещала говорить правду.
– Август или Стайл?
– Август.
– Эрик или Макс?
– Оба, – «Дурочка» растерялась и ту же заработала укол в шею, – Эрик.
– Небо или Земля?
– Земля.
– Спать или бежать?
– Спать.
– Картина или песня?
– Песня.
И Лиза и «Дурочка» потеряли смысл в этих расспросах. И, похоже, доктора не слишком сильно интересовали ее похождения на Луне.
– Зеленый или громкий?
– Зеленый.
– Вверх или лежать?
– Вверх.
«Сломанный робот, – подумала Лиза, – кукла-психиатр. А может ему просто нравится смотреть на голограмму?». «Дурочке» же процесс начал доставлять удовольствие.
– Хорошо, – голос Райзмана звучал довольно. – Теперь можешь и отдохнуть. Я не возражаю, если ты чуть-чуть поспишь, и даже помогу уснуть.
И снова укол, на этот раз в плечо. И мысли растворились во тьме…
***
Добрый пухленький Райзман держит ее за руку, и Лиза благодарна за это, не то чтобы она боится высоты, но все же стеклянный балкон на сто третьем этаже заставляет волноваться.
– Почему ты назвала меня сволочью? – спрашивает доктор не своим голосом.
Лиза понимает, что не Райзман сейчас рядом с ней, а Полковник в пробковом шлеме. Ей только что исполнилось десять лет, она упросила Полковника отвести ее сюда. Он может стать тигром в ошейнике, может леди в кринолине, может даже превратиться в сбежавшую Истру Квин, если, конечно, Макс объяснит ему, как это сделать. Но все же Полковник не снимает старомодный мундир, на размер меньше, чем требуется, и нелепый яйцешлем.
– Толщина стекла под тобой четыре сантиметра. Балкон способен выдержать нагрузку в пять тонн.
Бу-бу-бу. Полковник, милейший робот, никогда не позволял себе бубнить на уроках. Кто же вещает здесь механическим голосом?
– Розовый единорог, – отозвался Полковник насмешливым райзмановским баритоном.
Мир под ногами распорола трещина.
– И все же, «сволочь» это слишком! – Полковник обнял девочку. – Он так о тебе заботился.
Полковник настолько крепко прижал к себе Лизу, что она растворилась в своем защитнике, взглянув на мир его глазами. Это ощущение, посетившее девочку во сне, она сочла самым сильным в ее жизни. Еще миг спустя прозрачный пол взорвался, заполнив воздух стеклянным туманом. Солнечный луч раскрасил его радугой. Робот, впитавший Лизу падал сквозь облако в одиночестве. Или же правильнее было бы сказать, что именно Лиза впитала Полковника? Она почти успела обдумать эту важную тему, пока они двуедины падали в бездну.
Много ли обличий успеет сменить андроид, рухнувший со сто третьего этажа?
– Дистанция – четыреста сорок три метра, ускорение свободного падения… – бубнит энциклопедия.
– Заткнись! – кричит Лиза-робот.
– Что ты выберешь, – издевается насмешливый Райзман, – белку-летягу, дельтоплан, а может быть, сокола, привет господину Гораку? Может быть, все же парашют? Время есть, роскошные пять миллисекунд на раздумье.
Лиза вдруг поняла, что ей безумно нравится это падение, гораздо страшнее было стоять на балконе. И уж вовсе не хочется подыгрывать невидимому розовому единорогу.
Город будто застыл внизу, воздух слишком плотный, она должна скомпоноваться, как при прыжке в воду. Больше скорости, больше!
Она попыталась договориться со своим новым телом, и, чудо, у нее получилось стать длиннее и тоньше.
– Нет, так не пойдет! – возмутился Райзман. – Самоубийство отменяется! Сейчас как дуну, да как плюну!
