— Я зарываю тебя в землю, Огненная Жаба! — пропел шаман. — Я наступаю на тебя! Задай мой вопрос богам, Огненная Жаба, и принеси ответ. Пусть морские волны отпустят меня, пусть сухая земля даст мне покой!
Загрубевшей подошвой он засыпал яму и утоптал её. Потом повернулся к соплеменникам.
— Мы получим ответ завтра. Боги одобрят мой выбор. Проведите эту ночь как последнюю в жизни смертных.
Индейцы начали разбредаться по хижинам. Вдали слышался рокот прибоя. Луна, словно рябой шут, проливала свой язвительный свет на печальную землю. Иксай шёл один, мрачно опустив голову. Внезапно он остановился, почувствовав на плече женскую руку.
— Иина? Я думал, ты останешься с Туликавой.
Прекрасное лицо бывшей официантки смотрело на него снизу вверх, облитое серебристым сиянием.
— Он ждёт меня в своей конюшне. Мы встретимся после полуночи. А сейчас я хочу побыть с тобой.
— Я тоже, просто не решался попросить.
— Глупый! Почему я должна просить первая?
Иксай с улыбкой ущипнул её за ляжку. Рука об руку они пошли по тропинке. В темноте слышались стоны какой-то влюблённой парочки. Помолчав, Иксай заговорил:
— Неужели я погубил свой народ? Сперва я принял её за обычную ведьму, но потом…
— Перестань! Всё так, как должно быть. Только мы можем приручить такую, как она. Разве наша участь не прекрасна?
— Наверное. Но будем ли мы в состоянии ею гордиться?
— Кто знает. Будем жить, пока можем.
Скромная хижина, в которую они вошли, была освещена лишь горящим фитильком, плававшим в чашке с пальмовым маслом. Золотистый свет выхватывал из темноты татуированные груди женщины и мощную мускулатуру мужчины, словно на холсте старого мастера.
Иина опустилась на колени перед Исаем. Приподняв твердеющий член, она положила его себе на грудь. У основания пениса через морщинистую кожу мошонки проходил короткий деревянный стержень толщиной в палец, выступавший по обеим сторонам. Индианка провела влажным языком снизу вверх по мошонке, взяла член целиком в рот и сделала несколько глотательных движений. Потом Иксай нежно опрокинул женшину на спину, опустился на колени и, приподняв её бёдра, ввёл член во влагалище. Концы деревянного стержня с лёгким стуком коснулись каменных колец, продетых сквозь половые губы. Иксай ждал. Иина отвела кольца в стороны и привычно надела их на концы стержня. Иксай начал толчки. Размах его движений был ограничен, однако сами ритмичные растяжения кожи мошонки и половых губ резко усиливали ощущения любовников. Скоро индианка начала издавать протяжные крики, Иксай хрипло застонал, и они одновременно достигли оргазма. Упав на Йину, Иксай перевернулся вместе с ней на бок и вскоре задремал. Дождавшись, пока он совсем заснёт, женщина отцепила кольца и выскользнула из хижины.
Ритмичные вздохи любовников и страстные восклицания слышались со всех сторон. Иина быстро шла по тропинке между хижинами. В порыве чувств она, как бы отвечая соплеменникам, прикоснулась одной рукой к своему влагалищу, а другой приподняла грудь. Впереди показалось освещённое окно, в котором виднелось наклонённое лицо Туликавы и его мелькающая рука, державшая иголку с ниткой. Иина шагнула в дверь. Туликава обернулся, и сосредоточенное выражение на его лице тут же сменилось радостным. Он положил шитьё на узкий столик и поднялся на ноги. Четыре его копыта прочно упёрлись в земляной пол просторной конюшни. Хвост возбуждённо хлестнул по бокам, сбив с полки на пол глиняную кружку. Улыбнувшись Иине, Туликава рассеянно почесал живот в том месте, где человеческая кожа постепенно переходила в грубую лошадиную шкуру.
— Я уже думал, ты не придёшь! Смотри, что у меня есть, он уже совсем готов! Я начал его, когда ты уехала в последний раз. — Он развернул большой платок, расшитый цветами. — Это тебе.
Иина приняла подарок со слезами на глазах.
— Как красиво! Спасибо тебе. Я буду в нём до самого конца. — Она накинула платок на плечи и шагнула вперёд, чтобы обнять кентавра за талию.
— Ну нет! — шутливо запротестовал Туликава. — За такую работу этого маловато.
Иина лукаво улыбнулась.
— Хорошо. Я тебя поцелую. Сейчас, только поднимусь повыше.
Она отошла в угол и вспрыгнула на табурет. Цокая копытами, Туликава приблизился к ней, и они начали страстно целоваться. Остроконечные груди индианки с напряжёнными сосками прижались к волосатой груди кентавра. Он опустил руку и стал нежно гладить её влажную шель. Застонав, она потёрлась о него всем телом. Потом отстранилась.
— Ах, Тули, как жалко, что мы можем целоваться только сначала.
Туликава попробовал принять опечаленный вид, но мало преуспел в этом.
— Да, у меня другое тело, но у него есть и достоинства…
Иина спрыгнула на пол и потрепала кентавра по холке.
— А ну-ка, посмотрим на твоё достоинство! — Она наклонилась и заглянула ему под брюхо.
Огромный синеватый член пульсировал, налившись кровью. С его приплюснутой головки уже свисали нити тягучей смазки. Опустившись на корточки, Иина нежно потёрлась о член сначала одной щекой, потом другой, оставляя на лице скользкие следы. Потом, обхватив массивный инструмент двумя руками у основания, стала ласкать головку, которая не помещалась в рот, губами и языком, глотая выступающий сок. Туликава начал поддавать задом, член его судорожно сокращался. Выскользнув из-под лошадиного брюха, индианка подошла к столу, расстелила на нём новый платок и легла на спину. Туликава радостно встал на дыбы и скакнул вперёд, поставив передние копыта на стол. Приподняв бёдра, женщина взяла в руки член и приставила головку к половым губам. Потом, взявшись за кольца, развела половые губы в стороны как можно дальше. Туликава шагнул вперёд. Иина вскрикнула от боли. Могучий стержень разломил её щель как переспевший плод, лазуритовые кольца вдавились в бёдра. Она изо всех сил ухватилась за край стола сзади, одновременно раскинув бёдра как можно шире и зацепившись ногами слева и справа. Член входил во влагалище всё глубже.
Введя его наполовину, кентавр остановился и начал медленные толчки. Исступлённые крики женщины взорвали ночную тишину. Стол качался и трещал как корабль, попавший в шторм. Когда Туликава кончил, его обильное семя сразу переполнило влагалище. Он вытащил член, и пенящийся поток хлынул свободно, заливая стол. Кентавр отступил, с тяжёлым стуком опустив копыта на пол. Иина лежала с закрытыми глазами, её тело обмякло. Он приблизился и, наклонившись, поцеловал её в лоб. Чёрные ресницы затрепетали, раскрываясь. Она погладила ею по щеке.
— Мы запачкали твою вышивку? Ничего, я всё равно надену этот платок. Я хочу ощущать твой запах, когда буду встречать судьбу.
— Но крайней мере, мы пойдём вместе, — вздохнул кентавр. — Как же иначе, ведь мы с тобой дружим с детства. Если вы с Иксаем будете завтра рядом со мной, я приму свою участь с радостью.
— Я тоже, Тули. Я тоже.
В тот особый день природа преподнесла самые обычные утренние подарки. Ласковый бриз возвестил триумфальный выход солнца. Нарядные облака ушли со сцены, уступая дорогу. В зарослях послышались крики лесных обитателей, следом заголосили и домашние животные, которые сообщали о своих нуждах куда вежливее, привыкнув к регулярному питанию. Однако сегодня вместо обычного корма они получили свободу. Их выпустили из сараев и загонов, хлестнули хворостиной и предоставили самим себе. Странно было и другое: из очагов не поднимался дым, не слышалось звуков стирки, никто не собирался на охоту. Люди выходили из дверей молча, с печальными, а то и заплаканными глазами, и потихоньку брели к центральной хижине.
Ксексео ждал их на пороге. Он стоял, выпятив грудь, лицо светилось гордостью и самодовольством. Кошачий череп на посохе вторил его улыбке.
Над хижиной высилось дерево, проросшее сквозь крышу — Огненная Жаба сделала своё дело. Густая листва на трёх его ветвях, красной, белой и чёрной, шуршала на ветру, нашёптывая волю богов.
