Первыми мимо внутреннего взора пронеслись скудные сонные эмоции, за ними – обрывки разрозненных мыслеобразов. Они были так быстры, что Гиб Аянфаль совсем не успел вникнуть в их содержание. И вот сознание заполнил широкий поток информации. Гиб Аянфаль перестал ощущать своё тело и против воли погрузился в глубокое волновое поле.
Он увидел себя стоящим на белой плоскости, похожей на крышу протяжённого замка-лабиринта. Внизу под ним в красноватом тумане простирается неизвестная бездна, а рядом – сама Гиеджи. Сестра не без страха смотрит на горизонт, над которым повисла огромная багровая Онсарра. Её вид немало испугал Гиб Аянфаля. Такой цвет звезды – признак близкого конца эпохи, наступающего времени хаоса, а он, как и многие молодые асайи, в глубине души очень боялся первого перерождения материнской Звезды, которое ему предстояло увидеть и пережить. Гиб Аянфаль совершенно не знал, что делать. Разве что убежать куда-нибудь и спрятаться, чтобы ставшие вскоре губительными лучи не причинили ему и Гиеджи боли. Он обернулся к сестре, чтобы окликнуть, но в разуме неожиданно вспыхнуло осознание – Гиеджи не услышит его, что бы он ни сказал.
Он снова глянул на мрачную звезду и обомлел – невдалеке над красной дымкой возвышались исполинские фигуры семерых асайев. Ростом, они, казалось, были с башню в их обители, бесстрастные белые лица у всех пересекают чёрные повязки, тела, укрытые под тёмно-синими одеждами, оплетают многочисленные ленты. Ни в общих волнах, ни в обычном пространстве Гиб Аянфаль никогда не видел никого из них и вообще не был уверен, что они принадлежат к миру живущих в пурных телах жителей Онсарры. Нет, их место только здесь, в этом глубочайшем и никому не известном слое волн.
Всё существо его обуял ужас, когда он заметил, что колоссальные фигуры медленно двинулись к ним навстречу. Если он сейчас не спрыгнет в слепую бездну, то они просто растопчут и его, и Гиеджи. А тела их будут испепелены обжигающими внутренними полями.
Гиб Аянфаль хотел взять Гиеджи за руку, чтобы потащить за собой, но она сама обернулась и схватила его за запястья, удерживая на месте. Она боялась. И как казалось Гиб Аянфалю, почему-то просто не могла отсюда уйти. Строитель дёрнулся прочь, всем существом желая только одного – поскорее покинуть жуткое место. Исчезнуть так же, как исчезали Росер и Лийт. Волны оплели его разум, на мгновение ослепив, и в следующий момент он вновь оказался внутри себя. Раскалившийся лоб прижат ко лбу Гиеджи, а внутри всё трепещет от только что пережитого путешествия. Немедля Гиб Аянфаль отстранился от сестры и лёг на спину.
Первое время он просто лежал, глядя в тёмный потолок и стараясь ни о чём не думать, а затем, когда тихий шелест волн успокоил его, он осторожно взглянул на Гиеджи. Сестра спит точно в такой же позе, в какой и была, но внутренне она там, откуда только что вернулся Гиб Аянфаль.
И как только вечно бдящий Голос Ганагура допускает, чтобы асайям являлись настолько дурные видения? А если и допускает, то почему всё это видится именно Гиеджи? Гиб Аянфаль решил расспросить её утром, но быстро отказался от своей идеи – сестре очень не понравится, что он без спроса проникал в её сознание. Лучше бы Гиеджи никогда об этом не узнала, а их встреча под угасающей звездой может показаться ей просто частью сна. Гиб Аянфаль отвернулся и постарался увести неприятные воспоминания глубже в память, чтобы не натыкаться на них слишком часто. Он не любил стирать из памяти какие-либо события, но с этим местом не хотел иметь ничего общего.
Глава 8. Разговор родичей
Когда Гиб Аянфаль пробудился от сна, Гиеджи рядом уже не было. На ложе ещё виднелся след от её тела – значит, она поднялась совсем недавно. Вспомнилось вчерашнее путешествие в чужой сон. Гиб Аянфаль поморщился и постарался тут же вновь увести его в малоподвижные глубины памяти.
Он привычно прислушался к утренним волнам. Дождь кончился ещё ночью, и теперь все асайи-строители Рутты и окрестностей были заняты тем, что восстанавливали повреждённые стихией стены обителей. Самому Гиб Аянфалю Голос советовал потрудиться сегодня дома, но он видел, что многие его соседи собираются в город, чтобы помочь в тех обителях, где нет своих строителей. Гиб Аянфаль без промедлений отправился на улицу, где вместе с десятком других асайев принялся за ремонт собственного замка. К счастью, дождь мало повредил ему – только высокие шпили были иссечены едкой атмосферной пылью. Зато замковый сад пострадал более масштабно – взобравшись на самый верх, Гиб Аянфаль наблюдал за тем, как сеятели тщательно залечивают повреждённые стебли растений и подобно строителям сбрасывают в открывшиеся каналы обратившуюся в бурую слякоть траву и молодые побеги, приводя их в движение при помощи своих внутренних полей. Интуиция подсказывала, что где-то там среди них трудится и Гиеджи.
К полудню труд был выполнен, и Гиб Аянфаль, освободившись, направился к старой башне, восстанавливать которую Голос почему-то не призывал. Тому была причина – памятник прошлого вынес стихию, не получив совершенно никаких повреждений. Гиб Аянфаль невольно тому подивился, и только хотел попытаться взобраться на её вершину, как его остановило чьё-то отчаянное желание поговорить, зацепившее его сознание лёгким информационным щупом. Гиб Аянфаль оглянулся – позади него стоял рыжий Эньши.
– Что тебе? – обратился Гиб Аянфаль к ребёнку.
Эньши подошёл ближе, внимательно глядя на него.
– Нужно поговорить, – ответил он, а затем немного нерешительно добавил, – Янфо.
Сокровенное имя из его уст прозвучало непривычно. Гиб Аянфалю не хотелось, чтоб ребёнок называл его так. Он привык, что «Янфо» его называли те, кто был ему равным или старше. Но не дети.
– Для тебя я – Гиб Аянфаль, – сухо поправил он.
Эньши нахмурился.
– Пожалуйста, – с деланным спокойствием сказал он, – но сейчас поговорить со мной тебе все равно придётся. Меня послал аба Альтас.
– Я слушаю.
– А ты наклонись. Такое нельзя вслух.
Гиб Аянфаль присел на корточки, чувствуя лёгкое недовольство. Ребёнок подошёл ближе и приложил маленькую ладошку к его лбу.
«Аба Альтас сказал, что мы – родичи, хоть в карточке этого пока нет» – зазвучало в мыслях, – «И сейчас он хочет, чтобы ты пришёл к нему для важного разговора».
Эньши убрал руку и торжествующе взглянул на строителя. Гиб Аянфаль недовольно поджал губы. Известие совсем не удивило его, хотя особой радости по этому поводу он не испытывал.
– Ну, что ты теперь скажешь? – Эньши с нахальным любопытством заглянул ему в лицо.
Гиб Аянфаль поднялся на ноги.
– Ничего. Посмотрим, что из этого выйдет.
Эньши надул губы.
– Подумаешь, важность! – протянул он, разводя руками, после чего деловито заспешил куда-то в глубину сада, где по-прежнему трудились сеятели.
Гиб Аянфаль посмотрел ему вслед и отправился в залу мастера обители. Когда он вошёл внутрь, то тут же ощутил, что пространство отделено от общих волн. Окон снова нет, и свет испускает только серебристый куполе. Значит, предстоит замкнутый разговор. Аба Альтас уже ждал его.
– Я видел, что ты хорошо потрудился дома, Янфо, – сказал он, – проходи, садись. Сейчас подойдут Ае с Гиеджи и тогда мы начнём.
Гиб Аянфаль присел на белые ступени.
– Как вчера прошёл разговор с правителем? – поинтересовался он.
– О, отлично, – не без гордости ответил аба Альтас, – Я всё-таки рад, что ты построишь башню. Это почётный труд для начинающего строителя. А Гэрер Гэнци лично одобрил твоё управление. Ты прошёл его проверку достаточно удачно! Он и консул Гейст заинтересованы в том, чтобы всё было выполнено превосходно. Башня Сэле станет одним из самых значимых волновых строений Рутты. Возле неё уже планируется проводить некоторые великие торжества из тех, которые отмечают не в каждый оборот. Они будут иногда посещать нас, чтобы видеть, как идёт строительство.
Аба широко улыбнулся, явно довольный, что сообщил такую новость. Гиб Аянфаль, ум которого был занят несколько другим, встретил сие известие слишком спокойно.
