Миша сполз по стене и затих, в смятении разглядывая колоритную парочку.
Саша опешил и почувствовал, как заныло сердце в груди. Боль была еще незначительной, но не предвещала ничего хорошего. Из ступора его вывело чье-то истерическое похрюкивание.
Миша тыкал пальцем в целующихся и пытался что-то сказать, но не мог. Ворковский посмотрел на него, потом вновь на Алену, затерявшуюся в объятьях мужчины и, увидев ее безвольно свесившуюся руку, вообразил самое худшее, и тут же почувствовал дурноту и обволакивающую разум пустоту. В груди, словно что-то лопнуло, и хоть руки еще тянулись к сестре в попытке спасти, а из горла вырывался то ли агональный хрип, то ли бессильный стон, но ноги уже не держали.
Ярко-сапфировые глаза смотрели равнодушно и отстраненно и принадлежали не менее индифферентной особи мужского пола с коротким ежиком волос. Саша огляделся и понял, что лежит на диване в Мишиной комнате. Тот сидел рядом, в кресле, с несколько испуганным видом. Напротив сервированный стол, во главе которого восседал незнакомый мужчина с бирюзовыми глазами. У входа в комнату стоял лысый с татуировкой, с сиреневыми глазами. "Они в линзах!" — попытался уверить себя Саша и сел. Сапфировые глаза моргнули, и их хозяин протянул мужчине стопку зеленых пластинок, похожих на жвачку:
— По одной в день, — то ли попросил, то ли приказал, и пока Ворковский соображал, куда его послать вместе с ними, покинул комнату.
— Н-да-а, — протянул мужчина за столом. — Не бережете вы свое здоровье, господин Александр. А сердечко-то слабое, стрессами подточенное. Вы пластинки-то принимайте, не помешает. Кафир, конечно, сделал, что мог, из руин вашу сердечно-сосудистую систему поднял, но за три часа всю патологию не исправишь.
— Вы кто? — прервал его тираду Ворковский, начиная нервничать.
— Дэйксклиф, — приложив к грудине ладонь лодочкой, сообщил мужчина. Саша посмотрел и увидел за его спиной будильник. 12.45. — показывал он. В груди похолодело — трех часовой провал во времени был необъясним и навевал массу вопросов.
— Не понял — протянул Саша.
— Что ж непонятного? Имя у меня такое. Родители дали… — удивился троуви, и по взгляду мужчины понял — не о нем речь. Покосился за плечо, часы увидел и догадался. — Вас интересует трехчасовой провал в вашей памяти? Это специально, чтоб успеть восстановить ваш организм. Удачно получилось. Теперь вы фактически здоровы. Пару недель на пастилки и станете, как новорожденный. Очень у вас, землян, хрупкий организм, а вы ему еще и помогаете прийти в негодность: отвратительное питание, загрязнения атмосферы,…
— Он кто такой? — спросил Саша у Михаила. Тот пожал плечами:
— Сам в ступоре третий час.
— А где Алена?
— Спроси еще что-нибудь, — кивнул парень.
— Вас интересует ваша сестра? Думаю, скоро она присоединится к нам. Как раз и горячее подадут. Их ждем, — влез бирюзовоглазый.
— Их — это кого? — Саша чувствовал себя неадекватно. Чем больше смотрел на странного собеседника, тем больше озадачивался состоянием психического здоровья присутствующих.
— Господина и госпожу.
И до Ворковского дошло:
— Того гоблина и мою сестру?! Так он с ней?! — и взвился, желая сейчас же спасти Алену, а заодно и вендетту свершить.
— Сядьте, молодой человек, все равно не пустят, уверяю, — предупредил Дэйкс, но тот, понятно, не внял и устремился из комнаты до выхода. Лысый дальше не пускал. Минут пять Саша пытался отодвинуть его с дороги, но тот словно врос в пол — даже не шевелился и только смотрел предупреждающе. Наконец, его терпение, видимо, лопнуло. Он попросту обхватил Ворковского и без видимых усилий поднял над паласом, донес до дивана и кинул, как котенка.
— Да-а-а, характер-то у вас с сестрой — один, — протянул троуви, очищая банан.
Саша злобно зыркнул на него и поднялся, решившись на повторение пройденного маршрута.
— Сань, не надо, — попытался остановить его Саблин и удостоился неприязненного взгляда:
— Аленка там неизвестно как!
— Зря вы беспокоитесь, ваша сестра в объятьях своего мужа и господина. Что с ней может случиться, кроме наслаждения? — пожал плечами Дэйкс.
Алена блаженно улыбаясь, лежала на груди мужа и водила пальчиками по упругим мышцам. Что тело, что голова, словно плыли в невесомости. Запах корицы и имбиря щекотал ноздри и дурманил не меньше опытных ласк Рэйсли. Ей было все равно — жив он или мертв, главное, в его объятьях, главное — с ним. Время умерло в стенах этой комнаты.
Она счастливо вздохнула и повернулась к нему лицом, заглядывая в глаза:
— Рэй…
Тот перебирал ее волосы и внимательно смотрел, словно еще не мог поверить, что это она. Губы блестели от сытости, лицо потеряло свою жесткость…
Алена широко распахнула глаза, приподнялась, провела ладонью по щеке, по груди и замерла: чуть выше соска виднелось синеватое пятно — звездочкой с тонкими кривыми углами. Все. Ничего не напоминало о страшной ране на груди.
— Ты жив…
Рэй нахмурился не понимая.
— Жив, — кивнула девушка, обвиняя, и брови сами сошлись на переносице. — Лжец! — прошипела она злобно и, вскочив, начала одеваться, выкрикивая обвинения. Гнев мгновенно захватил ее разум, переполнил сердце. — Ненавижу! Значит, все это время ты был жив! А я…Ты… Ненавижу! Гад!
Рэй приподнялся на локтях, с удивлением разглядывая дрожащую от негодования жену и по-своему расценив ее поведение, спросил:
— Я не удовлетворил тебя?
— Что?!! — женщину подкинуло от ярости, кулачки непроизвольно сжались. — Ты издеваешься, да?!
Она не знала — заплакать ей от этой непробиваемой черствости или придушить его, чтоб не мучиться. Рэй сел и покосился на нее, пытаясь понять суть претензии, но вид полуобнаженной и столь желанной женщины не помогал умственной деятельности, зато рождал тревогу по поводу ее отдаления на целый метр. Руки требовали возвращения собственности. Он схватил ее за пояс расстегнутых джинс, подтянул к себе, обнял, пресекая сопротивление, и немного успокоился:
— А теперь объяснись внятно.
— Ты жив! Ты все это время был жив! — сверкнула глазами Алена.
— Ты огорчена этим фактом?
— Я?! Ты!! — у нее слов не было от возмущения. С минуту она искала подходящие определения и как всегда не нашла — не придумало их человечество. Пришлось довольствоваться тем, что имелось. — Ты уверил меня что погиб! Ты отправил меня на Землю! Выкинул! Да!! Ты выкинул меня, бросил!! И еще посмел явиться!
— Ты решила, что я умер?
— Я?!! А кто бы решил по- другому?!
— Я. И ты. Если б была чуть внимательней. Сколько раз я говорил тебе, что флэтонца не так легко убить? Сколько раз предупреждал, что умру не раньше тебя? Сколько раз напоминал, что наш союз нерасторжим?
— Ты непробиваем, — обессилено взмахнула руками Алена. — Он мне говорил. А где ты был все это время? Зачем ты отправил меня сюда? Ты хоть знаешь, что я пережила? Я чуть не повесилась, чуть не умерла от тоски!
— Я три месяца провел во сне, чтоб восстановиться. На Флэте бушевала война, Монтррой мы не смогли взять, как планировали. Естественно, что тебя удалили…
— Значит, ты обо мне беспокоился? А я о тебе! Ты меня спросил, ты…
Рэйсли просто впился ей в губы. Минут через десять пыл Алены прошел. Она притихла, потерлась щекой о плечо мужа:
— А если б я вышла замуж? Ты ведь умер на моих глазах…
— Этого бы не допустили. И к тому же ты любишь только меня, — самоуверенно заявил мужчина.
— Значит, Агнолики мне не привиделись.
Лоан нехотя отпустил жену, натянул брюки, небрежно накинул рубаху.
— Конечно, не привиделись. Естественно — были рядом. Не мог же я допустить, чтоб ты жила без охраны, в этом мире.
— А что с детьми, Рэй? — щурилась Алена, расправляя рукава водолазки.
— Они дома, ждут нас, — и подхватил ее на руки.
— Значит, Монтррой погиб?
Мужчина скривился: "Легкая смерть не для него".
— А Иллан?
