– Так давай станем богатыми и знаменитыми, чтобы доказать друг другу, что вместе мы – сила, которая может всё, что только есть в этом мире хорошего.
В ответ на это предложение я не сдержала искренней улыбки, и наши пальцы переплелись чуть-чуть сильнее…
Глава 64
Этим же вечером я заявилась в комнату Рокки. Она не сразу заметила меня, потому что сидела за столом, спиной к входу, глядя в свой ноутбук и к тому же находясь в наушниках: и где она только достала проводные капельки в этом веке? Заметив моё присутствие, Рокки поспешно сорвала с себя белые провода, отстранилась от ноутбука и повернулась на своём стуле:
– Что-то случилось? – её взгляд соскользнул с моего лица на пухлый конверт, который я держала перед собой.
– Мы с Грандом были в городе.
– Да, я в курсе. И что там?
Решив не ходить вокруг да около, я так резко протянула в её сторону конверт, что она даже моргнула:
– Это завещание.
– Завещание? – её брови слегка сдвинулись к переносице, но конверт она приняла. – Зачем?
– На всякий случай. Я вновь молода, но история с Копполой напомнила мне о том, что всё конечно. Наследство небольшое, просто мои личные мелочи, которые я не хотела бы развеять по ветру… – я закусила нижнюю губу, так как никогда не любила и особенно не умела врать, так что решила вовремя остановиться. – Не вскрывай конверт. Пусть просто будет у тебя, на всякий случай. Если что, дубликат находится в юридической фирме, адрес которой указан на обратной стороне конверта, – замечая, что Рокки начинает всё сильнее хмуриться, я решила замаслить её, прежде чем она начнет генерировать неудобные вопросы. – Это просто перестраховка.
– Хм…
– И еще кое-что, – перевести тему – лучший способ отвлечь её от мыслей о содержимом конверта.
Рокки сразу же перевела свой сосредоточенный взгляд с конверта на меня:
– Что еще?
– Это по поводу Ронана: не мешай себе быть счастливой. Этот мужчина любит тебя.
– Откуда ты знаешь, что это любовь?
– Он смотрит на тебя так, как на меня смотрел Геральт, а теперь… – я неожиданно для себя запнулась.
– А теперь смотрит Гранд? – прекрасно поняла меня и без слов моя неточная внешняя копия.
– Ты смотришь на Ронана таким же взглядом, – в ответ слегка прищурилась я.
– Хм… – и снова её брови поползли к переносице, но в следующую секунду она резко расслабилась и свободным движением руки отбросила конверт на стол. – Хочешь узнать, чем я занимаюсь?
От столь неожиданного поворота я сначала заморгала, а затем улыбнулась:
– С первого дня, как пришла к тебе, было любопытно.
– Смотри, – она приподняла крышку своего ноутбука и, даже с такого расстояния, я увидела открытый текстовый файл, от самого верха до самого низа заполненный беспрерывным текстом. Она начала скроллить документ, а текст всё не заканчивался и не заканчивался…
– Что это? – сквозь непонимающую ухмылку, отозвалась я. Подойдя чуть ближе и, положив руку на спинку стула, я чуть пригнулась вперед, чтобы получше рассмотреть экран из-за плеча своей внучки. – Это что, моё имя? – стоило Рокки перестать скролить текст, как я сразу же с удивлением ткнула пальцем в центр экрана.
– Это далеко не первая моя рукопись. И вторая, основанная на реальных событиях…
– Погоди. Ты что… Писательница? – мои глаза резко округлились, я посмотрела на внучку сверху вниз, и наши глаза встретились.
– Н-нда, – довольная эффектом моего удивления, в ответ мне улыбнулась внучка. – Ты – художница, я – писатель, отец – архитектор – у нас, очевидно, творческие личности по линии бабушки.
– Ты писатель!.. Ничего себе! И что ты пишешь?!
– Назову эту книгу “Жизнь номер два”. Сможешь написать свой автопортрет для обложки?
– Ты что… Пишешь про меня?
– Я пишу твою историю. Не переживай, перед публикацией я кое-какие углы этой истории отполирую и сглажу. Что скажешь?
– Это… Вау!
– Рада, что ты в восторге, а то пришлось бы положить уже готовую рукопись в стол.
– Ты что, уже дописала?!
– Почти. Для полной готовности этого труда кое-чего не хватает.
– Чего же?
– У меня только середина истории – с момента, как ты пришла ко мне. Тебе придется рассказать мне начало.
– А какой будет концовка?
Рокки одарила меня неоднозначной ухмылкой:
– Она еще пишется. Иди поработай над ней. Но учти, что мне нужен шедевр.
С силой сжав плечо внучки, я произнесла короткое, тихое, но весомое: “Спасибо”.
Не помню, была ли я в своей первой жизни когда-либо такой вдохновленной. Я как будто не вышла из спальни Рокки – я вылетела на невидимых крыльях! Мне нужно нарисовать обложку для настоящей книги! Книги, которую написала моя внучка! И эта книга написана обо мне! Как же интересно будет прочесть её… Ничего себе, проект!..
Всё ещё продолжая не идти, но лететь, я буквально ворвалась в свою спальню, и сразу же резко затормозила от неожиданности – посреди комнаты стоял Гранд, и в руках он держал металлический поднос.
– Я принес тебе чай. С карамелью…
Между нами и вправду запахло заваренными травами и карамелью…
Прежде чем он успел договорить, я заставила его отставить поднос на комод, и так крепко обняла его, что, кажется, у меня самой едва не захрустели рёбра.
Как бы я хотела сделать этот момент концовкой. Но концовки пишут не люди.
Рокки
Осень в этом году была по-особенному красивой. Возможно, всё дело в том, что я впервые за последние десять лет встречала её не в бетонных джунглях, а на лоне чистой природы. Сегодня был солнечный день, и вечер переливался оранжевым, и красным золотом, но стоило сумеркам сгуститься до состояния темноты, как за окном завыл и заухал ветер, раздольно разгулявшийся над озёрной гладью, покрытой вуалью ночи. В такую ночь особенно приятно быть с кем-то, кто хочет быть с тобой. Отстранившись от своего письменного труда, с целью как можно скорее вернуться к нему, я вышла из своей спальни. Остановившись у тяжелой деревянной двери комнаты Ронана, я немного помедлила. С одной стороны, я знаю, что хочу быть с ним, но на другой чаше весов лежит мой сложный характер, выработанный многими значимыми и весьма запутанными событиями в моей жизни, о которых Рашель даже не подозревает. Пока один человек не узнает о том, что́ пришлось пережить другому человеку, ему нельзя судить его целиком. Поступки каждого человека – совокупность собранного им опыта. С раннего детства я сложно переваривала судей, судейство, осуждения… К сожалению, их слишком много – каждый первый человек, – так что переваривать их необходимо было научиться, чтобы не давиться камнями, которые представляют собой чужие и собственные пороки. Теперь мне на многое наплевать.
Я открыла дверь в комнату Ронана и увидела его сидящим за столом со скучающим видом. Заметив меня, он резко поднялся на ноги, но сразу же разозлился на себя за то, что не сдержал эмоцию – положил руки в карманы штанов, поджал губы, сдвинул брови, стал перекатываться с пятки на носок. В последнее время он позволяет себе вредничать, потому что опасается того, что не сможет меня удержать. И правильно делает, что опасается именно этого.
– Надо же, ты впервые сама пришла ко мне.
– Надо же, ты очень мило дуешься не пойми на что, – я закрыла за собой дверь.
– Не пойми на что? – он еще сильнее сдвинул брови, но в следующий момент вместо выпада выдал беспокойство, которое в этой ситуации наверняка предпочел бы скрыть, если бы оно не бежало впереди него. – Как твоя спина?
Ушиб спины из-за того, что о нее был разбит один из стульев, принадлежащих именно Ронану, уже почти прошел. Время всё лечит.
– Ты злишься? – прищурилась я, ощущая исходящую от собеседника ауру.
– Я злюсь, потому что позволил себе влюбиться в ледяную глыбу, предпочитающую дрейфовать по океанам, нежели обниматься с пингвином…
– Ты, что ли, пингвин? – это был настолько смешной диалог, что я не выдержала и брызнула смехом. Ронан потупился взглядом и замолчал. Ему было не до смеха. Уже несколько дней. – Если бы я сказала, что у тебя есть всего один шанс навсегда забрать меня себе, сказав всего одну фразу, какая бы это была фраза?
